Страница 79 из 89
- Ишь, чего удумал, - ворчала она. - Да разве можно гонять что есть силы на мотоцикле. Это еще хорошо, что все так обернулось - сам виноват, сам и в больнице лежишь. А если бы сбил кого? Вот где страдание! Невинную душу погубишь - и сам покоя не найдешь.
Две молоденькие медсестры, Саша и Марина, уже привыкли делиться с Людмилой своими нехитрыми новостями и просить у нее совета по разным поводам. Даже когда в больницу принесли продавать бюстгальтеры, Марина попросила Людмилу помочь ей выбрать нужную модель.
Сегодня в больнице дежурила Саша. С таинственным видом она вошла в палату. Видно было, что ее распирает желание поделиться какой-то приятной новостью.
- Сашенька, - обратилась к ней Людмила, - ты сегодня так и сияешь. Признавайся, что случилось? Или, давай, я сама угадаю!
Настроение у самой Людмилы было приподнятым. Ночь прошла благополучно, и Денис даже начал двигать правой рукой, заставив Людмилу плакать от счастья.
- Ой, ни за что не угадаешь! Даже не пытайся.
Саша оглянулась по сторонам, как будто в палате могли находиться шпионы австро-венгерских войск, и прошептала:
- Я достала такое лекарство! В общем, долго объяснять, но это импортный аналог того, которое прописано Денису. Но оно лучше - в тыщу раз! Сейчас я ему капельницу с ним поставлю. Как раз на пять процедур хватит. В больнице и не знал никто, что оно осталось.
Пока Сашенька возилась с капельницей, Людмила умоляла ее взять у нее деньги за лекарство. Но медсестра была неумолима.
- Нет и нет, Мила! Мне просто хотелось сделать для вас с Денисом что-то приятное, и все.
- Ой, да ты и сделала! Ты не представляешь, как я тебе благодарна. Но мне неудобно, что из-за нас... ну, напрягалась, что ли. А может, я тоже хочу тебе сделать приятное? Возьми деньги!
- Ну, как ты не понимаешь, за деньги это будет уже совсем не то!.. Я своей подружке про вас рассказывала, так она говорит - с ума сойти! Прямо, говорит, завидно, какая у людей любовь! А у нее Витька...
Далее следовал рассказ о совсем никудышном Витьке. И о деньгах, упрямая, и слышать не хотела!
К Клеопатре Аркадьевне все относились с неприязнью. Людмиле это не нравилось. Она сама с удовольствием общалась бы с ней, но Клеопатра Аркадьевна сильно обиделась на то, что Денис не хотел ее видеть, и на контакт с Людмилой не шла. Егору Ивановичу она тоже запретила встречаться с Людмилой.
Родители Дениса ограничивались визитами к врачу, передавая через нянечек передачи в палату. Клеопатре Аркадьевне достаточно было знать, что ее сын, слава Богу, выздоравливает, а значит, можно было занять позицию оскорбленной матери и спокойно ждать, когда сын образумится и вернется в отчий дом.
- Я всегда желала ему только добра! - с пафосом заявляла она.
Егор Иванович благоразумно кивал на эти ее слова.
Были еще два человека, которые относились к Клеопатре Аркадьевне с пониманием. Первой их них по старшинству шла Александра Григорьевна. Нянечка выговаривала медсестрам, сурово осуждающим мать Дениса.
- Ничего-то вы не понимаете. У вас только две краски в жизни - черная да белая. А того вы не чувствуете, что она мать. Она переживает за свое дите. Она уже давно в голове придумала, какая у него жена должна быть, да какие дети, да на какой он работе будет работать! А тут на самом деле все по-другому. Ей же это все пережить нужно. Понимать надо! Сердцем! Да где уж вам! Вот вырастите, сами станете матерями - тогда поймете.
Вторым существом, понимавшим и не осуждавшим Клеопатру Аркадьевну, была, как ни странно, Сандра. Не ей было осуждать бедную женщину, у самой рыльце было в пушку! Сандра считала, что Клеопатра Аркадьевна сама поймет свою ошибку, когда хорошенько поразмыслит и отбросит свои амбиции.
Поэтому единственной отдушиной для Клеопатры Аркадьевны стало общение с Сандрой. Девочка приходила к ней в гости, они всегда пили вместе чай с любимыми конфетами, и Сандра подробно рассказывала Клеопатре Аркадьевне обо всем, что касалось здоровья Дениса, не мешая той играть роль королевы в изгнании.
Более того, Клеопатра Аркадьевна взяла над Сандрой шефство. Она проверяла, поела ли Сандра, все ли у нее в порядке дома, расспрашивала ее о подругах. Они даже вместе сходили в кино, а потом погуляли.
Создавалась забавная ситуация - Людмила и Клеопатра Аркадьевна как бы поменялись детьми. Каждая из них опекала ребенка другой.
Людмиле, откровенно говоря, нравилось такое положение вещей. Она видела в нем залог будущего взаимного примирения.
- Мама, - рассказывала Сандра, - мы совсем не обсуждаем тебя. Я делаю вид, что даже мысли не допускаю о том, что она может к тебе плохо относиться. Мне кажется, она постепенно привыкает к тому, что ты есть. Меня-то она любит, честное слово, я же чувствую! А я - твоя дочь, значит, она постепенно полюбит и тебя.
"Полюбит", вздыхая, думала про себя Людмила. Ненавидеть бы перестала, и то было бы отлично. А вслух говорила дочери:
- Да как можно не любит такую умницу, как ты! Я тоже уверена, что все у нас всех будет хорошо.
- Ты не сердись на нее, мама, - отвечала чуткая к интонациям девочка. - Я по себе знаю, как же трудно перестать ревновать! Но она справится, вот увидишь!
Нет, не зря я прожила свою жизнь, не зря были все разочарования и муки, если у меня такая замечательная дочь!
А Марина, вторая их медсестра, когда Сандра приходила в ее дежурство, обязательно находила время и заплетала Сандре множество косичек - она приходила в невероятный восторг от ее волос, длинных, черных, густых.
Денис чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Да здравствует эта самая злополучная авария, все так чудесно расставившая по своим местам! Он прекрасно понимал, что, если бы он не разбился, Людмила не стала бы с ним даже и разговаривать, а Сандра и его мать единым фронтом поддерживали бы ее в таком решении.