Страница 7 из 100
Он врубил освещение, долго налаживал большие белые зонтики и сделал несколько снимков.
- Вот и все, Лариса, - он улыбнулся, показав ряд мелких зубов. - Доберетесь обратно к Галушке?
- Ой, вряд ли. - Охнула Лариса. - У вас тут такие коридоры.
- Тогда подождите секунду.
Тема вытащил кассету из своего аппарата и вставил ее в компьютер.
- Хотите посмотреть, что получилось? - спросил он.
- Конечно.
И Лариса взглянула на экран монитора. Да, что и говорить, в этом агентстве работали профессионалы. Лариса никогда не видела себя ни на одной фотографии столь прекрасной, загадочной и совершенно естественной.
- Здорово, - искренне восхитилась Лариса. - А можно мне один отпечаток?
- Да сколько угодно, - и Тема нажал на принтер.
Из аппарата выплыл большой лист бумаги и точной копией фотографии, до сих пор горевшей на экране. Тема поднял трубку внутренней связи.
- Оль, я закончил. Скидываю тебе фотку.
- А что вы делаете? - не поняла Лариса.
- Я отправляю вашу фотографию на компьютер Галушки, и пока мы доберемся до нее, картинка уже будет в вашей анкете.
- Потрясающе.
"Интересно, сколько же мне будет все это стоить?" - мелькнула в голове шальная мысль. Лариса была отнюдь не нищей дамой, но все же хотелось бы знать, во сколько выльется вся эта роскошь со стилистом, фотографом и иже с ним.
Но оказалось, что совсем не много. Во всяком случае, не запредельная цена. Бухгалтер Лидия выдала квитанцию, получила деньги и с улыбкой отправилась восвояси.
- За сим, дорогая Лариса, мы с вами попрощаемся. - Весело подытожила Галушка. - Будем звонить.
- Заходите просто так, Ларочка. Попьем кофейку, поболтаем, - попрощалась с ней Натэлла, встретив их у выхода. - Мы всегда рады нашим клиентам.
- Хорошо. Спасибо вам.
Лариса вышла из здания и, пройдя несколько, кварталов, завернула в ресторан.
Откушав омаров в апельсиновом соусе, жульен и кусок яблочного пирога, под чашку дымящего кофе она вытащила из сумочки сотовый телефон и набрала номер.
- Все окей. - сказала она, лишь только на том конце трубки отозвались. - Шикарно, стабильно и дорого.
После чего она отключилась и продолжила свой завтрак.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
"ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ХУДОЖНИКА"
В густо-синем небе большой авиалайнер летел над белой, немного холмистой поверхностью облаков. Сверху, из иллюминатора, она казалась бескрайним заснеженным полем.
Игорь Ростиславович Леонтович рассеянно глядел на это белое поле, и думал, что он, в свои почти шестьдесят четыре, возможно, начнет жить с чистого листа, белого как эти облака. Именно так он представлял теперь свою возможную жизнь в России. А, впрочем, как получится.
Рассуждая так, Игорь Ростиславович и не предполагал, насколько недалекими от истины окажутся его размышления о новой жизни...
К немолодому, но очень интересному, даже красивому джентльмену подошла Стюардесса, и, одарив его вполне искренней восторженной улыбкой, предложила напитки. Игорь выбрал минеральную воду, поблагодарил Стюардессу и стал снова глядеть в иллюминатор. Он знал, что до сих пор нравится женщинам, хотя не придавал этому ровным счетом никакого значения.
Игорь принадлежал к тому типу мужчин, которых называют породистыми. От отца, происходившего из семьи раввинов, он унаследовал благородные черты лица, нос с горбинкой, большие выразительные глаза, и черные, как смоль, волосы, которые давно уже подернулись красивой сединой. От русской матери - великолепную осанку, мягкий характер, терпимость и доброту. А уж талант - это, наверное, от Бога...
Игорь был художником, сколько себя помнил - ничто другое в жизни его не интересовало. Еще в шестидесятые на Родине, в России, считался авангардистом, имел большой успех, потом начались гонения, и вместе с другими коллегами по профессии он оказался в опале. По сути, Игорь Леонтович сам никогда не считал себя настоящим авангардистом, но в то время все, что не укладывалось в принятые каноны живописи, власти и критики огульно причисляли к авангарду. А необычная живопись Игоря была вообще ни на что не похожа, однако истинное новаторство художника поняли и оценили значительно позже.
В конце шестидесятых Игорь женился на обаятельной, общительной, талантливой и очень стильной художнице-реставраторе Анне, которая была моложе его почти на десять лет. Их любовь казалась безумной и вечной. Но в безоблачную и счастливую жизнь удивительно красивой, утонченной пары постоянно грубо вторгались почти непреодолимые бытовые трудности. Жили в небольшой квартирке в старом доме, со старой мебелью, доставшейся по наследству. Существовала семья Леонтовичей, в основном, на доходы жены. Конечно, ее заработки были невелики, но сначала кое-как перебивались. Игорь же сам в то время не выставлялся, и практически ничего не зарабатывал, поскольку ничем, кроме живописи, заниматься не мог и не хотел.
В семьдесят втором у Леонтовичей родилась дочь Марина, Игорь по-прежнему был без работы, и семья оказалась на грани нищеты. Но к тому времени художника уже хорошо знали за рубежом. Его картины, правда, за не очень большие цены, покупали коллекционеры из Европы и Америки, и невероятными путями вывозили из страны. Этих денег с трудом хватало, чтобы сводить концы с концами. Вот тогда Игорь и стал уговаривать жену уехать в Америку, где ему неожиданно предложили организовать персональную выставку. Анна отказалась наотрез. Она не мыслила себе жизни без Москвы с ее древней историей, музеями, театрами, интеллигентными друзьями. Между супругами возникло едва заметное отчуждение. Но Игорь любил жену, отказался от великолепной перспективы, ждущей его в эмиграции, и семья прожила в Москве еще несколько лет, еле сводя концы с концами. Потом родился Антон. Жить стало еще труднее. Игорь пробовал подрабатывать дизайном, но спрос на это тогда был невелик, одно время даже рисовал портреты на Арбате, но вскоре отказался и от этого занятия. Оно истощало душу и мешало настоящему творчеству.