Страница 17 из 22
Повернуть голову и посмотреть на часы в стороне, не имел никакой возможности. Мог обжечь себе лицо, так как голова уже начинала издавать запахи смолёных волос. Начинал паниковать. В голову лезли всякие дурные мысли, что могу лишиться скальпа и какая-то модница, после моей смерти, будет носить свой парик из моих волос, если они ещё не обгорят окончательно под этим пластиковым колпаком.
Когда вернулась дама, обслуживающая меня, смирился со своей участью и не имел способности как-то мыслить реальным положением происходящих процессов на моей голове и вообще вокруг меня. В это время дама подняла колпак. Надежда к жизни тронула моё перепуганное до смерти сознание. Моя голова почувствовала приток свежих мыслей и воздуха, которых ей не хватало в трагическое время моего бытия. Мнению предстояло вытерпеть мгновение мук, по сравнению с тем, что пережил под колпаком. Дальше меня ждала радостная встреча с любимой женой, с которой меня уже едва не разлучили под этим колпаком.
"Терпение и труд, все перетрут." - говорила мне мама, пожалуй, в этом она была права к данному случаю.
Освободив остаток моих волос от посторонних предметов, дама расчесала бывшие мои волосы, побрызгала на волосы, очень, дорогими духами. Подбрила мои бакенбарды и опустила зеркало прямо к моему лицу. Лучше бы она этого не делала. В зеркале появилось изображение того, из кого на Кавказе делают шашлык.
Но только из того, кто смотрел на меня из зеркала, едва ли стали делать шашлык. Так как от него исходил отвратительный запах смеси духов и химии. Легче было умереть с голоду, чем употребить в шашлык мясо этого вонючего барана, который выбрался из колпака и должен был расплачиваться за эти услуги.
- С вас двадцать пять рублей и тринадцать копеек. - довольная своим мастерством, объявила дама, приговор мне и моему кошельку. - Может быть, вас ещё надо тщательно побрить и сделать лёгкий массаж лица?
- Нет! Нет! Что вы! - всполошился, боясь остаться без денег. - Все было хорошо! Спасибо за причёску!
Положил на стол дрожащими руками двадцать пять рублей и пятьдесят копеек. Не дождавшись принадлежавшей мне сдачи, выскочил в фойе "Салона красоты", где предстояла долгожданная встреча с моей любимой женой. С которой уже, почти, потерял надежду встретиться, во время косметических процедур.
В фойе Людмилы не было. Только какая-то размалёванная дура строила мне свои глазки. Возможно, что она ждала своего рогатого мужа, который, как, сидел под колпаком в зеркальном зале. Прошло минут десять. Моя жена все также не появлялась из женского зала. В то время как размалёванная дура, с черно-фиолетовыми волосами, настойчиво продолжала строить мне свои намазанные глазки.
Моему терпению подошёл конец. Решил выйти на свежий воздух, чтобы прийти в себя после посещения "Салона красоты".
- Саша! Ты что, меня не узнал? - спросила меня, размалёванная кукла, когда открыл дверь на улицу.
- Ой! Боже! - в ужасе, вскрикнул и рухнул в фойе на ступени. - Неужели это ты, моя любимая Людмила?
Людмила помогла мне встать со ступеней. Мы поспешили покинуть фойе "Салона красоты", чтобы не позорить себя и мастеров, которые выскочили в своих нарядах из обоих зеркальных залов на мои дикие крики.
Пару кварталов мы прошли с Людмилой, не проронив ни слова. Нам нужно было прийти в себя, после такого потрясения. Кроме всего, на нас показывали посторонние люди и хихикали. Удалившись в безопасное место от "Салона красоты", повёл Людмилу в ближайший двор. Надо было что-то делать с собой.
- Если мы не примем естественный вид, - серьёзно, сказал, растерявшейся жене, - то нас не пустят в гостиницу "Ленинградская" или, чего доброго, отправят в местную психушку. Надо купить мыло и полотенце.
В ближайшем магазине мы купили необходимый товар. Стали ходить по старым улицам Москвы, пока нашли во дворе заброшенных зданий ржавый кран, из которого, возможно, не первый год текла вода, так как вокруг рос бурьян с человеческий рост и всюду прыгали жирные лягушки. Мы там стали тщательно мыть друг другу головы. Разноцветными ручьями стекала с наших голов вода, которая отравляла окружающую среду и пропадала в развалинах старых домов, которые не сносили здесь в течении многих десятилетий.
- Молодые люди! Вы что тут делаете? - спросил нас, подошедший милиционер. - Покажите ваши паспорта.
- Да, вот, приводим себя в нормальный вид, после "Салона красоты". - ответил, показывая милиционеру наши паспорта. - Мы боимся, что нас в таком виде не пустят жить в гостиницу. Надо нам как-то отмыться.
- Вы в этом правы. - разглядывая наши паспорта, согласился милиционер. - Вас не узнать. Отмывайтесь.
Милиционер вернул нам паспорта, отдал честь, посмеиваясь, отошёл в сторону. Ждал, когда мы отмоемся, чтобы нас не тревожили другие городские службы и просто проходящие люди. Отмывшись от краски, расчесавшись, как следует, мы поблагодарили милиционера за охрану и отправились дальше с похудевшими кошельками осматривать исторические места Москвы, которую мы толком не смогли посмотреть.
Где-то к вечеру. Окончательно уставшие. Мы оказались, случайно, на Таганке у кинотеатра "Прогресс". Наши желудки требовали пищи, а тело и душа отдыха. До гостиницы "Ленинградская" было далеко, но нам не очень-то хотелось туда. Просто, надо было передохнуть и после двигаться дальше на прогулку.
- Пойдём, посмотрим кино! - предложил, жене. - Фильм "Обманутые обманщики" почти про нас.
Людмила согласилась. Мы купили билеты на ближайший час. До начала фильма около часа. Мы пошли в соседнее кафе. Купили мы там по два стакана какао с молоком и огромные куски торта "Прага". Торт и какао были настолько вкусные, что мы все до капельки съели. К этому времени уже стали впускать в кинотеатр.
Мы пошли на свои места, развалившись в деревянных креслах ни столько к просмотру фильма, сколько к отдыху своего тела и души. Зал был полупустой от зрителей. Вероятно, что в нем находились такие же бродячие гости Москвы, которые заглянули сюда на временный отдых. У каждого зрителя в руках было мороженое, которое они звучно и с наслаждением облизывали. Мы тоже не остались в стороне. Несмотря на вкусные торт с какао, занявшие пространство в наших желудках, мы купили на палочках эскимо в шоколаде и в темпе дружно поедали его, боясь быть испачканными сладким московским мороженным.