Страница 14 из 93
Аня
5,5 лет назад, весна
После получения диплома магистра Макса назначили начальником отдела. Конечно, он мечтал прыгнуть сразу выше, мечтал о руководстве филиалом. Он хотел самостоятельно принимать все решения и ни от кого не зависеть. Но отец посчитал, что сперва Макс должен набраться опыта руководства у него под присмотром. Его позиция была такова, что дело есть дело, и никакие родственные или товарищеские связи не могли заставить его принять сомнительное кадровое решение. Он был жёстким руководителем, который много сил и ресурсов вложил в свою фирму, не спускал косяков никому из сотрудников, а с сына спрашивал в двойном размере.
Макс же считал, что он уже взрослый, самостоятельный мужчина. Отцовские гиперопека и гиперконтроль его угнетали и раздражали. Ему казалось, что отец подрезает ему крылья и не даёт развернуться. У него были наполеоновские планы и масса идей, но отец относился к ним скорее снисходительно, чем со вниманием, и не торопился давать добро на воплощение в жизнь хотя бы какой-то существенной части.
Макса это очень задевало. Он пытался доказать, что время и технологии движутся быстрее, чем его отец. Что фирма должна рисковать и стремиться действовать на опережение. Только так им удастся обойти конкурентов и не просто остаться на плаву, но и сделать значительный рывок вверх. Отец же любил поговаривать: "Тише едешь – дальше будешь", что выводило Макса из себя. Периодически его заносило, и он утверждал, что время стариков уже прошло, что отец уже не способен мыслить достаточно гибко и принимать быстрые решения, чтобы идти в ногу со временем. Тем не менее, его бизнес не только вполне прилично плавал, но и развивался. Пусть не так стремительно, как хотелось Максу, но прибыли росли, тендеры выигрывались, клиентская база расширялась, выгодные контракты заключались, лишая его аргументов в свою пользу.
Его отец не одобрял эмоций в работе. Он производил впечатление сухого человека, по характеру похожего на робота. Бывшая жена называла его "бездушный сухарём" – и Макс часто повторял это вслед за матерью.
Мне всего этого было не понять. В нашей семье никто не занимался собственным бизнесом, все мои родственники были наёмными работниками. Они приходили на работу и возвращались домой в положенное время, не переживали, как уговорить клиента согласиться на завышенную стоимость проекта, как выиграть тендер, как выбрать подрядчиков и проконтролировать их работу и о многом другом. Мир бизнеса казался мне чем-то совершенно незнакомым и малопонятным, а сама себя я ощущала в нём инородным телом. А потому не вмешивалась, лишь заинтересованно выслушивала всё новые и новые идеи любимого, восторженно кивая головой.
Когда Макс рассказал, что отец решил прислушаться к нему и реализовать один из его проектов, я была счастлива. У него горели глаза, он ни о чём другом не мог ни думать, ни говорить. Даже разговоры о планировании свадьбы пришлось временно приостановить. Я всё понимала и старалась по возможности поддерживать любимого и его энтузиазм.
Теперь он постоянно пропадал на работе. Видеться мы стали намного реже. Я даже начала по этому поводу переживать, вспоминая, как расставались Настя с Глебом. Они тоже в какой-то момент стали проводить вместе меньше времени, а потом их встречи и вовсе сошли на нет. Но я пыталась доверять Максу и убеждала себя, что ничего у нас не поменялось, что он, как настоящий мужчина, заботится о нашем будущем и занимается карьерой. И для него сейчас это – задача номер один. Ведь скоро мы поженимся, и он должен будет обеспечивать нашу семью.
Гром грянул не сразу. Сначала я заметила, что Макс стал нервным и дёрганным. Ему приходилось повторять всё по несколько раз, он периодически забывал о наших договорённостях. И вроде бы ничего критичного: то на встречу с организатором свадьбы не пришёл, то проигнорировал мою просьбу съездить на обед к родителям, то забыл распечатать черновик моего диплома. Но всё вместе наталкивало на мысли, что у него что-то случилось. На мои прямые вопросы об этом он не отвечал, отмахиваясь своим коронным:
– Не парься, всё под контролем.
Но мне почему-то казалось, что именно этот пресловутый контроль как раз и ускользал из его рук, он отчаянно пытался его поймать, но ему никак не удавалось.
А потом случилось то, что повергло меня в шок. Макс не пришёл на свидание, номер телефона его не отвечал, хотя я набирала его несколько раз. Сообщения он не читал. Лишь на следующий вечер он заявился ко мне в совершенно растрёпанных чувствах и рассказал, что его проект провалился и фирма потеряла огромную сумму денег.
Я не была гуманитарием и вполне умела управляться с числами, но услышанная сумма выглядела нереальной. Казалось, на эти деньги мы с Максом могли бы безбедно прожить всю жизнь. Как так получилось, что они её потеряли? Как его отец допустил это? Значит ли это, что их фирма теперь разорена? Что будет с Максом? Его выгонят с позором?
Меня не столько пугала потеря доходов и работы с высокой зарплатой, сколько состояние любимого. Он был раздавлен этой ситуацией. Его съедало чувство ответственности, уверенность в себе заметно пошатнулась. К чести Макса, он никого не обвинял в своём провале, а честно признавал свои ошибки и пытался анализировать неверные ходы. Спустя некоторое время он сказал:
– Думаю, это был акт воспитания. Отец отчаялся спустить меня с небес на землю своими доводами и аргументами и позволил мне набить свои собственные шишки, заплатив за этот урок столь высокую цену.