Исступлённая неделя

Не хотел Олег снова с ним общаться. Глаза Евгения Эдуардовича излучали подозрение, и это пугало художника. Если во всем обвинят Олега, то сразу прекратят поиски, самого пострадавшего арестуют и будут допрашивать, требовать выдать тела жены и ребенка. Но дело в том, что Набатов ни в чем не виноват, а пока его таскают по допросам, ублюдок, похитивший Катю и Ксюшу, будет спокойно разгуливать по городу.

На четвереньках, пригнув голову, Олег пополз к выходу и только в коридоре поднялся и прошмыгнул в комнату Ксюши. Аккуратно прислонившись к стене, подошел к окну и глянул на асфальтированную дорожку у подъезда. Рыжего участкового нигде не было.

Олег с облегчением выдохнул и прошел в другую комнату. Там он спрятал пачку денег в диван, а точнее, в небольшой отсек, предназначенный для постельного белья, накрыл старой перьевой подушкой. Мысли путались, а все происходящее казалось нереальным.

Художник приблизился к входной двери и посмотрел в глазок. Полумрак не позволял полностью рассмотреть лестницу, но Олег был уверен, что там никого нет. Медленно повернул замок, ловя себя на мысли, что старается все делать как можно тише. Мужчина вышел из квартиры, вдохнул спертый воздух, затем обернулся к стенду, на котором размещалась информация для жильцов. Среди различных объявлений нашел то, что искал:

Председатель дома – Фролова Анна Сергеевна.

Квартира 56.

Часы приема: пн-пят, с 10:00 до 13:00.

Посмотрев на экран мобильного телефона, Олег вышел на улицу и двинулся вдоль дома, по узкой дорожке между газоном и серой стеной.

Пятьдесят шестая квартира находилась в четвертой парадной на четвертом этаже. Олег проник в оказавшийся открытым подъезд, поднялся по лестнице.

Аккуратная деревянная дверь с двумя нужными цифрами. Набатов нажал кнопку звонка, но не услышал никаких признаков жизни. Он позвонил еще раз, а потом на всякий случай постучал.

Через полминуты тишину нарушили едва различимые шаркающие шаги, и точка света в глазке стала черной.

– Кто? – раздался из-за двери старческий голос.

– Здравствуйте, Анна Сергеевна. Меня зовут Олег Набатов, я живу в этом доме несколько дней.

Замок два раза щелкнул, и деревянная дверь приоткрылась, насколько это позволила цепочка. В щели появилась пожилая морщинистая женщина, седые волосы свободно падали на плечи. Анна Сергеевна с неким презрением посмотрела на посетителя. Ну конечно, мятая грязная рубашка и такие же брюки не вызывали доверия.

– Это у тебя жена с ребенком пропали? – спросила Анна Сергеевна, и Олег кивнул. – Знаю уже, Евгений Эдуардович заглядывал. Проходи.

Председатель сняла цепочку и пустила Олега в квартиру. Проводила в кухню, усадила за стол и налила горячего чая. Чай оказался почти прозрачный.

Бегло осмотрев скудную кухню, художник решил, что живет Анна Сергеевна небогато. Он хлебнул подкрашенного кипятка и хотел было задать вопрос, но женщина опередила его:

– Есть какие-нибудь новости о них?

– Нет, – ответил Олег. – Участковый сказал, что дело передадут следователю.

– Ясно. Ну надеюсь, что все образумится, – Анна Сергеевна громко отхлебнула чай. – А ко мне-то ты чего пришел? У тебя трубы текут, или, может, гадит кто в парадной?

– Нет, все нормально, – Олег растерялся из-за того, что председатель вела себя немного дерзко и, судя по всему, совсем не желала проявлять сострадание. – Просто… ну… не знаю, как сказать…

– Не томи.

– У меня пропала ванная.

Анна Сергеевна поставила кружку на стол и пристально вгляделась в измученное, покрытое щетиной лицо Олега. Долго рассматривала его глаза, а затем спросила:

– Что значит «пропала»?

– Вчера… – Олег хотел сказать, что ванная была, а затем исчезла и вместо двери теперь стена, но решил, что это будет звучать глупо или, скорее, как бред идиота, поэтому сказал другое: – В общем, в квартире нет ванной.

– Согласна, – Анна Сергеевна чуть наклонилась вперед и вновь заглянула в глаза Олега. Казалось, что председатель подозревает его в алкоголизме. – Если ты не заметил, то у меня в квартире тоже нет ванной. Во всем доме нет ванных комнат. Тебе разве Петренко ничего не сказал? – повисла пауза. – Ты же в его квартире живешь?

– Да, в его, – Олег опустил испуганные глаза, ведь он в жизни не видел этого Петренко. – Он об этом ничего не говорил, а я и внимания не обратил.

– Странно, очень странно…

«Да, это все очень странно, – подумал Олег. – Хорошо, что я не ляпнул, что ванная вчера была».

– …а я всегда думала, – продолжила Анна Сергеевна, – что при въезде в новый дом человек поинтересуется, где ему мыться, – она смотрела на мужчину и ждала хоть какого-нибудь пояснения, но Олег продолжал молча смотреть в пол. – Ладно, молодой человек, дом этот построили в тысяча девятьсот шестидесятом году, но заселить его не успели. А в шестьдесят первом открыли кирпичный завод, и этот дом стал общежитием для рабочих. Так как в общежитии личные ванны не положены, комнаты заколотили и оборудовали в подвале общую душевую. А когда Горбачев, а затем и Ельцин страну разворовали, завод-то и закрылся, многие семьи съехали. Некоторым удалось выкупить в собственность квартиры, а в пустующие стали заселять людей из коммуналок. Да только ванные людям никто так и не вернул. Вот мы и моемся до сих пор в подвале.

Мало сказать, что Олег удивился. Он находился в некоем информационном шоке и не мог поверить в то, что сейчас услышал от Анны Сергеевны. Набатов запутался и не мог понять, где реальность. Вчерашний вечер реален? Или реально только то, что происходит здесь и сейчас? Но вчерашняя реальность ему нравится больше, там существуют любимые жена и дочка, а здесь он абсолютно одинок. И никто не в силах помочь человеку. Ни полиция, ни Анна Сергеевна, ни бестолковый участковый. Никто. Только он сам может найти своих близких. И раз уж Олегу придется выбирать между бездействием и поисками, то он, конечно, выбирает поиски.

– Спасибо вам за интересный рассказ, – Олег поднялся со стула и удивился появившейся в нем уверенности. – Я пойду. Всего доброго.

Он протянул руку, и Анна Сергеевна ответила на рукопожатие. Олег знал, что у стариков слабые кости и не стал сильно сжимать руку, но с удивлением отметил, что хватка у пожилой женщины сильная.

– И тебе того же, – ответила Анна Сергеевна и проводила гостя до двери.

3

Вернувшись в квартиру, Олег почувствовал, что находится в тупике и совсем не знает, как действовать дальше. В его «плане» был единственный пункт – посетить председателя и выяснить все про ванную. Дальше – белый лист. Да и та история дома, которую поведала Анна Сергеевна, никак не помогла в поиске. Наоборот, запутала Олега окончательно.

Художник прошел в комнату и сел на диван. В отчаянии Олег обхватил голову руками. С горечью осознал, как сильно он одинок. Даже годы, прожитые в детдоме, не несли с собой столько одиночества, как потеря Катерины и Ксюши.

Олег обнял себя, словно температура в комнате резко упала. Появившееся мерзкое чувство жалости к себе заставляло чуть ли не выть. Даже в приюте, когда его били палками по пяткам каждое утро, он не чувствовал себя настолько беспомощным.

«Да что ж такое происходит? – размышлял Олег. – Как будто они все что-то знают, но не говорят мне. Этот подозрительный рыжий участковый вел себя так, словно ничего страшного не произошло! А председательница?.. Тоже хороша. Ага, в общем душе они моются двадцать лет. Хрена лысого!»

В разум мужчины залезла навязчивая мысль, что против него устроили настоящий заговор: обманули с работой, заманили в другой город, похитили его семью. И вдобавок подстроили странные события в виде исчезнувшей ванной, сомнительного договора, пропавших коробок с вещами. Подкинули в бардачок пятьсот тысяч. Но зачем? Плата за молчание? А самый главный вопрос – кто? Ладно если бы Олег был миллионером, тогда понятно: похитили жену и дочь, требуют выкуп. Но он – никто! Простой художник, коих в Петербурге слишком много, больше, наверное, только гитаристов. Но мысль о заговоре медленно начинала перерастать в параноидальную, и мужчина понимал, что только он сможет и должен докопаться до сути. Спасти Катерину и Ксюшу и выяснить, кто за всем этим стоит. Но с чего начинать?