Исступлённая неделя

Слева пронесся многотонный грузовик, визжа клаксоном. Ксюша проснулась и расплакалась. Катерина, отстегнув ремень безопасности, повернулась к дочери, начала ее утешать.

– Олег, что случилось? – спросила Катерина, когда Ксюша немного успокоилась. – Мы чуть не перевернулись.

– Кто-то выскочил на дорогу, – Олег сидел, вцепившись в руль, костяшки пальцев побелели. – Я чуть не сбил человека!

Катерина быстро оглянулась по сторонам, но никого не увидела.

– С тобой все в порядке? – она положила ладонь на правую руку мужа.

Олег вновь ощутил холод, исходящий от Катерины, словно от ледяной скульптуры. Утвердительно кивнул.

– Тогда давай поедем. Ксюша перепугалась и устала, – жена выдавила улыбку. – Да и я уже хочу отдохнуть. А мне еще ужин готовить.

Олег обернулся, посмотрел на дочь и подмигнул ей. Девочка улыбнулась в ответ. Но только губами. Глаза смотрели на папу пустым и бессмысленным взором.

«Лада» вновь выехала на шоссе и аккуратно двинулась к Санкт-Петербургу, а из головы не выходил образ таинственного незнакомца, внезапно появившегося на шоссе.

Примерно через пятнадцать минут Набатовы переехали большой мост и двинулись по Народной улице Санкт-Петербурга. А еще минут через десять Олег уверенно загнал машину в один из дворов спального района. Он остановил автомобиль напротив подъезда и заглушил двигатель.

– Ну вот мы и приехали, – улыбнулся Олег и вылез из машины.

– А где наш дом? – спросила Ксюша. Она уже стояла рядом с папой и терла сонные глазки.

– Так вот же он, – Олег указал на невзрачную пятиэтажку, облицованную мелкой плиткой.

– Фу-у-у, он грязный, – Ксюша поморщилась. – И серый какой-то.

– Зато у тебя теперь есть своя комната.

– Правда? – от радости у девочки округлились глаза. – Пойдемте скорее! Мама, папа, ну пошлите же.

Девочка вприпрыжку побежала к двери подъезда.

– Стой! Не беги одна. Ксения, подожди меня, – Катерина захлопнула дверь машины и быстрым шагом пошла за дочерью.

Счастливый Олег забрал папку с документами из бардачка, включил сигнализацию и двинулся к своим любимым женщинам, которые ждали у подъезда. Он улыбался. Знал, что сегодня началась их новая жизнь в новом городе. И он не позволит стать своей семье серой массой.

2

Квартира оказалась небольшой, но уютной. Справа от входа расположились две двери: в ванную и туалет. Слева находилась большая комната, напротив входной двери – маленькая, а за ванной разместилась кухня.

Катерина первым делом приняла душ, смыв с себя всю тяжесть поездки, а потом пошла на кухню. Наспех осмотрев пространство и ознакомившись с кухонной утварью, женщина принялась готовить ужин.

Набатовы решили, что сходят в магазин завтра, когда будут знакомиться с новым районом, а сегодня доедят то, что привезли из прошлого дома. В наличии: пачка макарон, две банки тушенки и полбатона. Олег хотел помочь супруге с готовкой, но та прогнала его, сказав, что кухня – это обитель женщин и, вообще, ей в радость готовить в отдельной кухне.

Катерина улыбнулась, поцеловала мужа в щеку и несколько раз, шутя, ударила его по заднице лопаткой, прогоняя с кухни.

«Кухонный изгнанник» заглянул в комнату к дочери, но девочка оказалась так увлечена разбором коробок с игрушками, что даже не взглянула на папу.

Олег понял, что ему выпала возможность посвятить немного времени себе, а такое нечасто случается в семейной жизни. Он принял душ, радуясь, что под дверью не стоят соседи и никто не торопит, а затем уединился в комнате, достал альбом для набросков и взял карандаш.

Обычно у Олега не возникало вопроса, что рисовать, он просто творил. Но сейчас художник сидел и молча смотрел на белый лист. В голове абсолютно пусто, и такое происходит впервые.

Вдруг ослепительная белизна, излучаемая листом бумаги, начала заливать комнату белым светом, и Олег почувствовал острую боль в глазах. Постепенно резь начала переползать от глаз к затылку и через секунду плотно засела где-то около мозжечка. Олег ощутил, что он падает, а белый свет постепенно исчезает, и пространство заливает темнота.

Когда художник открыл глаза, ком паники подкатил к горлу. Под Олегом простирался вечерний город, освещаемый фонарями, а большая река делила его пополам. Когда страх немного отступил, Олег смог рассмотреть город и понял, что висит над Волховом.

«Это просто сон, – художник пытался успокоить сам себя. – Я уснул в кресле, когда рисовал, и все это мне снится».

Однако он прекрасно понимал, что сон слишком реален. Тело резко устремилось вниз, против воли хозяина, и Олег с перепугу замахал руками, инстинктивно пытаясь за что-нибудь ухватиться. Он быстро приближался к земле, но на высоте примерно десятого этажа остановился и полетел над улицей Юрия Гагарина, а потом завис у пятиэтажного дома. Олег сразу узнал свой бывший дом, в котором жил с восемнадцати лет. Увидел свой подъезд, зеленую скамейку, заросли кизильника по бокам асфальтовой дорожки, ведущей к подъезду.

Стоп!

В темноте за кустами кто-то прячется. Подробно не разглядеть, но он видит силуэт человека. Голова покрыта темным капюшоном, человек притаился за кизильником так, словно кого-то поджидает. Не хочет, чтобы его увидели раньше времени.

Зависший на высоте десяти метров художник попытался закричать, хотел шугануть этого подозрительного человека в капюшоне, но вместо крика вырвалось лишь сдавленное мычание. Олег не знал почему, но человек в капюшоне ему не нравился. Казалось, тот затеял что-то нехорошее, отвратительное.

– Олег. Проснись!

Мужчина почувствовал, как кто-то аккуратно трясет его за плечо. Художник открыл глаза, и первое, что увидел, – альбом на своих коленях, а с листа смотрит черный силуэт в капюшоне.

– Олег, пойдем ужинать, – Катерина озадаченно посмотрела на мужа, но через мгновение улыбнулась и, склонившись, поцеловала его. – Мой художник хочет есть? Пойдем, я сварила макароны с тушенкой. Кто это? – она указала на рисунок. – Кошмар какой! Убери подальше, чтобы Ксюша не нашла, а то ей ужасы сниться будут.

Олег согласно кивнул, закрыл альбом и убрал в секретер.

В течение ужина художник сидел молча, никак не мог забыть силуэт в капюшоне. Его чем-то пугал этот человек, заставлял думать о нем, напрягаться. Если бы странный незнакомец появлялся только во сне, то Олег бы и не задумывался, но недавняя встреча на шоссе ввела его в ступор. Он точно знал, что силуэт на дороге и во сне – это один человек. Глаз художника сложно обмануть, он сразу подметил, что у силуэтов одинаковый рост, комплекция. Да, Олег не видел лица под черным капюшоном, но необязательно обладать особым видением или восприятием мира, чтобы понять: под убором скрывается один и тот же лик.

Катерина заметила странную озадаченность супруга и несколько раз спросила, все ли с ним хорошо, на что получила утвердительный кивок. В это время Ксюша, с детским азартом в глазах, намотала на вилку спагетти и начала трясти ей над головой как побрякушкой.

– Ксения, – сказала Катерина строгим голосом, – не балуйся с едой!

Она забрала у дочери вилку со спагетти.

– Пойду прилягу, – произнес Олег, поднимаясь из-за стола.

Супруга взглянула на него с явным беспокойством.

Набатов вышел из кухни и, когда попал в темный коридор, неосторожно запнулся о коробку. Внутри что-то загремело. Скорее всего, хрустальная ваза, подаренная Набатовым на свадьбу какой-то дальней престарелой родственницей жены. Олег остановился, опустил руку в коробку и нащупал ту самую вазу. Вроде не разбилась. Для супруги эта ваза почему-то была слишком дорога, и разбить ее означало лишить себя интимной близости на несколько недель.

Олег прошел в комнату, включил свет и улегся на раскладной диван. Его весь вечер не покидало предчувствие чего-то дурного, ощущение, что беда где-то рядом. Словно человек в капюшоне и есть эта беда, которая уже стоит на пороге и тянет костлявую руку к вырванному с корнем дверному звонку.