Убийца возвращается дважды

Из показаний самой Макаровой следовало, что в момент нападения в подъезде было темно и она не разглядела насильника. Не исключено, что он перерезал бы ей горло, если бы его не спугнул сосед, который спускался с верхнего этажа с включенным фонариком. В результате – преступник скрылся, а сосед вызвал милицию и «Скорую помощь».

На вопрос следователя о графике работы Макарова пояснила, что обычно возвращалась с работы засветло, но в тот раз сменщица задержалась, и ей пришлось добираться до дома ночью.

Анна отыскала складскую квитанцию, записала номер и сказала Платонову:

– Возможно, ты прав и эти два дела связаны. Во всяком случае, нужно проверить.

Она протянула помощнику листок:

– Иди на склад вещественных доказательств, найди коробку с бельем и одеждой Макаровой и отдай на экспертизу. Как обычно: ДНК, микрочастицы и все, что найдут. А я позвоню Бернарделли, попрошу, чтобы не затягивал.

– Сделаю! – схватив листок, Платонов бросился к двери, но Анна его окликнула:

– Постой! Это еще не все.

Когда Павел вернулся, она продолжила:

– Сделай все, чтобы найти Макарову. Будешь опрашивать, спроси: на сколько и по какой причине тем вечером опоздала сменщица. По возможности, отыщи и ее.

– Чересчур глубоко копаете, – заметил Павел.

– Делай, что говорят, – сказала Анна и для острастки спросила: – Узнал адрес аптеки?

– Когда бы я успел это сделать?

– Ну, так поторопись!

Отослав Платонова, она позвонила Бернарделли, и тот пообещал представить отчет по экспертизе как можно раньше.

Вернулся Платонов не один – с ним, как уже бывало раньше, пришла Татьяна Краюшкина.

Стерхова взыскательно посмотрела на младшего лейтенанта:

– Поручение выполнили?

– Вот… – Краюшкина положила перед ней вчетверо сложенный листок.

Развернув его, Анна прочитала вслух:

– Гуляев Николай Иванович проживает в поселке Качинские Дачи по адресу: улица Школьная, девятнадцать. Домашний телефон… – Она подняла глаза на Краюшкину: – Уверены, что номер актуален?

– Во всяком случае, другого я не нашла.

– А что с подругой Паниной? Высоцкую разыскали?

– С этим – беда. – Краюшкина опустила голову. – Точное отчество и год рождения – это все, что я нашла в домовой книге. Настоящее местонахождение Высоцкой не установлено. Может, умерла, может, эмигрировала, а может, сменила фамилию…

– Чтоб вы знали, мы здесь не на кофейной гуще гадаем, – оборвала ее Анна.

– Я сделала запрос, но это же будет долго…

– Можете идти, – сказала Стерхова, но вдруг передумала: – А впрочем, нет, задержитесь.

– Слушаюсь. – В голосе младшего лейтенанта прозвучали слезы.

– Не надо обижаться. Мне очень нужна ваша помощь. Понимаете?

– Понимаю. – Краюшкина шмыгнула носом. – Еще что-нибудь?

– Прошу организовать для меня доступ в склад вещественных доказательств в вечернее время.

– Какую причину указать в рапорте? – спросила Краюшкина.

– Поиск утерянных вещественных доказательств по делу об убийстве гражданки Паниной. Думаю, Стратонов его подпишет.

– Сегодня же все сделаю.

– Теперь идите.

Едва дождавшись ухода младшего лейтенанта, Павел тяжело обронил:

– Зачем же вы так с ней, Анна Сергеевна?

– Как? – Анна перевела на него взгляд.

– Жестко.

– Давай договоримся, Платонов. Если девушка нравится – пригласи ее в кино после работы. А в рабочее время мы ловим преступников.

Она взяла со стола листок, сняла трубку с телефонного аппарата и набрала номер.

Дождавшись ответа, Анна заговорила:

– Мне нужен Николай Иванович Гуляев.

– Да, это я, – ответил негромкий голос.

– Здравствуйте, моя фамилия Стерхова, я – следователь. Нам нужно поговорить.

Гуляев настороженно обронил:

– О чем?..

– Об убийстве Паниной. Помните такую?

– Я все уже рассказал. Больше сказать нечего.

– Было бы хорошо, если бы вы приехали ко мне в следственное управление и все повторили. Что скажете, если я закажу для вас пропуск на завтра?

– Ну уж нет! Я тридцать лет в областной центр ни ногой. И век бы мне его не видать!

– Тогда давайте по телефону.

– Нам не о чем говорить. Прощайте.

Услышав гудки отбоя, Анна положила трубку.

– Не стал говорить? – догадался Платонов.

Она подтвердила:

– Не стал.

– Хотите, съезжу к этому дегенерату и поговорю с ним по-мужски?

– Спасибо. Только это вряд ли поможет. Нам нечего ему предъявить. – Анна потянулась к сумочке, достала помаду и, не глядя в зеркало, подкрасила губы. – В два часа меня ждет Колодяжная.

– Где?

– В своем доме.

– Насколько понял, там убили ее мать. Я бы на ее месте переехал.

– Я тоже удивилась, – заметила Анна. – Однако это для нас весьма кстати. Поговорю и заодно осмотрюсь на месте.

За тридцать прошедших лет дом Паниной почти не изменился. Он был таким же, каким его увидела Анна на фотографиях Бернарделли: большой, двухэтажный, с белыми стенами. Сменились только окна и дверь. Теперь входная дверь была металлической, а окна – из пластика.

Анна поднялась на крыльцо, нажала кнопку звонка и вдруг ощутила страх, как будто ей предстояло опуститься в чью-то могилу. В любое другое время это бы показалось странным, однако теперь она всерьез обеспокоилась своим психологическим состоянием и повторила фразу, сказанную недавно Платонову: «Чтобы не сойти с ума, нужно отключать воображение».

Дверь ей открыл невысокий худой мужчина – классический образец престарелого боксера легкого веса. Он имел по-боксерски сломанный нос, аскетичное лицо и седые волосы. На первый взгляд ему было лет пятьдесят пять, может, немного больше.

Представившись мужем Елены Васильевны, мужчина провел Анну в гостиную, которая располагалась рядом со входом. Усадив ее на диван, он устроился на стуле возле большого стола, накрытого жаккардовой скатертью.

Догадавшись, что находится в той самой комнате, где убили Панину, Анна внутренне содрогнулась. Пока ждали Колодяжную, она обшарила взглядом стены и пол. И ей с пугающей ясностью привиделась прежняя обстановка: окно, заклеенное белыми полосками бумаги, разобранная кровать, стол, тумба, кровь и мертвое тело Паниной. Вопреки ее воле, грань между реальностью и воображаемым прошлым стиралась все больше и больше.

Стерхова на мгновение закрыла глаза, а когда открыла, увидела Колодяжную. Обутая в домашние тапочки, она неслышно вошла в комнату и села поближе к мужу.

– Вы уже познакомились? Моего супруга зовут Валентин Егорович.

– Очень приятно, – кивнула Анна.

– Вы не возражаете, если он посидит с нами?

– У Лены, когда понервничает, случаются приступы удушья. – Валентин Егорович сцепил руки и энергично потер их, как будто готовясь к важному делу. – Здесь главное – время не упустить, дать ингалятор и вызвать «Скорую».

– У меня возражений нет, – сказала Анна и достала из сумки фотографию ножа. – Нужно, чтобы вы, Елена Васильевна, взглянули на орудие убийства.

– Я видела его раньше, – безэмоционально ответила она.

– У меня конкретный вопрос: этот нож с вашей кухни? Видели его до убийства? Сможете опознать?

Елена Васильевна снова посмотрела на снимок и опустила глаза.

– Сама я вряд ли вспомню, но слышала, как бабушка говорила.

– Что именно? – уточнила Анна.

– Нож – чужой. Такого у нас не было.

– Ага… Вы уверены?

– Абсолютно.

– Но почему в материалах дела нет ее показаний?

– В материалах многого нет. – Елена Васильевна поднялась со стула, пересекла комнату и тихо, словно во сне, подошла к двери. – Я стояла за порогом, прозрачный пятачок в стекле был где-то здесь. Точнее показать не могу, ту дверь поменяли. – Она вернулась и указала рукой: – Здесь мама еще ползла. А в этом месте он перерезал ей горло.

– Лена, сядь, – тихо сказал муж.

– Я сяду, сяду.

– Эта история совсем ее вымотала. – Он обратился к Анне: – Скорее бы все закончилось.