Страница 5 из 14
– Стой! Стой! Да стой же… от, оглашенный! – Тетка, сначала весьма резво припустившая за мной, довольно быстро отстала. Ну с такими-то телесами… Впрочем, я тоже, отбежав подальше, затормозил и пошел быстрым шагом. Да-а-а, дыхалка у меня ни к черту. Какой тут бегать, как лошадь ковбоя… Хотя смешно. Если я не ошибся в своих прикидках – мне сейчас только четыре года! Какие уж тут лошади – максимум пони…
Добравшись до своего двора, я оглянулся. Тетка стояла и, тяжело дыша, смотрела мне вслед. Увидев, что я оглянулся, она погрозила мне пальцем. Я остановился и, сложив руки перед грудью в жесте приветствующего буддиста, несколько картинно ей поклонился:
– Не волнуйтесь, я – в нолме! Все холошо… и-и-и спасибо! – Зачем обижать человека? Особенно если это тебе ничем не поможет. А вот навредить вполне способно. Может, эта тетка тут часто ходит? В этом случае есть большая вероятность на нее наткнуться и получить на пустом месте скандал с наездом. Например, когда бабуся поведет меня в сад или там в часть на занятия по аккордеону. Интересно, а меня уже на них отдали? Ладно – это потом…
Тетка невольно улыбнулась и махнула рукой:
– Ладно уж, беги, артист!
Я еще раз поклонился и легкой трусцой побежал в сторону двухэтажек. Обогнув их, я выглянул из-за угла и, убедившись, что тетка ушла, снова выбежал на улицу Горького и помчался в сторону детского сада. На сей раз бабусю тревожить не будем. Хотя надо признать, что, кто бы там меня сюда ни отправил – момент он выбрал хороший. Никого близкого рядом, то есть некому просечь изменения в поведении в первые мгновения переноса. Хотя бы в первые мгновения… Ох-хо-хонюшки. Не спалиться бы.
На воспитательницу я наткнулся перед самыми воротами сада. Она как раз из них выбегала.
– Ромочка! – ахнула она, заметив меня. – Ты как, где, откуда?
– Гулял, – выдавил я после того, как она схватила меня и прижала к себе.
– Как? Почему? У тебя все нормально? Не ударился? Где болит?
– Налмально, – выдавил я. Блин, как же ее зовут-то? Вот никаких предположений. Лицо вспомнилось, а имя – хрен!
– Ты почему ушел с площадки? – Воспитательница оторвала меня от себя и сердито нахмурила брови.
– Соскучился… – пробурчал я, опустив голову.
– Ох! – Воспитательница окинула меня растерянным взглядом и присела на корточки, встревоженно уставившись на меня.
Ну еще бы – кто знает, что там в башке у малолетки? А ну как устроит истерику? В прошлый раз я запомнил ее очень взрослой тетей, ну с высоты моих-то четырех лет… а сейчас передо мной стояла совсем молодая девчонка. Вряд ли старше двадцати трех. У нее, возможно, и своих-то детей еще нет, а она тут с чужими как-то разбираться пытается.
– Ну-у-у, ты бы подошел ко мне – мы бы что-нибудь придумали… – с явственно ощущаемым сомнением в голосе произнесла она. И действительно – что она могла придумать-то?
– А вы бы меня не пустили, – тихо ответил я.
– Ну-у-у… все равно – уходить не следовало. Тем более так – никому не сказав. Знаешь, как за тебя все переволновались?
– Я понимаю. – Я тихо кивнул и опустил голову еще ниже. – Поэтому и вейнулся. Подумал, понял, что вы волноваться будете, и вейнулся. – Я поднял взгляд и уставился на воспитательницу максимально наивным взором. – А вы никому не скажете, что я уходил?
Воспитательница нахмурила брови, затем подумала и, рассмеявшись, кивнула:
– Ладно, так уж и быть – никому не расскажу, – после чего ловко поднялась на ноги и, потрепав меня по волосам, протянула руку. – Давай руку, бегун, и пойдем в группу…
В группе как раз был обед, после которого, насколько я мог припомнить, наступал тихий час. Войдя внутрь, я открыл шкафчик, к которому меня подвела воспитательница, и долго снимал сандалики и переодевал тапочки, искоса рассматривая уже приступивших к трапезе детей. Хм, интересно, а мое-то место где? Поскольку нянечка не расставляла еду на столах, а накладывала в подставленные детишками тарелки, которые они разбирали из горки, наваленной рядом с кастрюлей, угадать с этим было сложно.
– Нашли? – дежурно поинтересовалась нянечка, усмехаясь. – Ну ладно, бегун, давай, хватай тарелку и иди сюда. Проголодался небось, набегавшись…
– Ха! Бегун! – заверещал тонким голосом пухлый мальчик за дальним столом. – Ой не могу – бегун. Вот умойа! Ха-ха-ха…
Я зло сморщился. Вот откуда такие берутся? В любом коллективе обязательно найдется какой-нибудь урод, которого хлебом не корми – но дай потоптаться на оступившемся. Или просто слабом. В любом! Даже таком сопливом.
– Тиша, перестань. – Воспитательница сморщилась.
Похоже, этот жиртрест у нее также не пользуется особенной любовью. Учтем.
Взяв тарелку с гороховым супом, я уселся на свободное место подальше от этого Тиши. Судя по тому, с каким удивлением на меня посмотрела девочка, сидевшая на соседнем стульчике, с местом я не угадал. Но парочка злобных взглядов, которые я весьма демонстративно бросил в сторону жиртреста, дали окружающим повод придумать себе объяснение моему занятию не своего места.
Обед закончился быстро.
– Так, дети, – хлопнула в ладоши воспитательница, – скажем спасибо Дарье Васильевне…
– Спа-си-бо, Дай-я, Ва-силь-ев-на! – тут же хором выдали полтора десятка детских глоток. Ну вот и узнал, как зовут нянечку. Еще бы с воспитательницей разобраться.
– …а теперь быстренько сдвигаем столики и раскладываем постели. Быстро-быстро-быстро!
В группе поднялись толкотня и суматоха. Я чуть задержался, чтобы не влезать в толпу, образовавшуюся около нянечки, принимавшей грязные тарелки и стаканы из-под компота, и, лишь когда рассосалось, поволок свою посуду на сдачу. Заодно и разобрался в том, что постели здесь оказались маленькими детскими раскладушками, на которые раскатывались такие же маленькие матрасы, внутри которых были закатаны уже застеленные простынки с одеялком и небольшая подушечка. Ну прям кукольная. Впрочем, иного варианта, кроме как раскладушки, и не просматривалось. Если только матрасы прям на пол постелить, как в Америке. На группу приходилась всего одна комната, причем не то чтобы больших размеров. А вот когда мои дети пошли в садик, у них уже таковых было две – спальня и игровая. И санузел. Здесь же туалет был в коридоре.
Я дождался пока все разберут раскладушки, собираясь забрать последнюю, которая, по идее, как раз и должна была оказаться моей. Но с подобными расчетами получился облом. Потому что в шкафу остались аж четыре раскладушки… Впрочем, подойдя вплотную, я разглядел-таки свою. Потому что в нишах над тремя другими сиротливо лежал одинокий скатанный матрас с подушкой без наволочки. И только над одной был виден полный комплект белья.
Установив раскладушку и раскатав матрас, я вышел в коридор и двинулся в сторону туалета. Уже выходя из группы, я бросил взгляд назад. Жиртреста не было видно. Ждет меня в туалете? Отли-ично! Сейчас все и порешаем.
Тиша меня действительно ждал. И не один. Рядом крутилась еще парочка «шакалов». Ну или просто интересующихся.
– Гля, ебя, – мерзко захихикал он, стоило мне только появиться в двери. – Бегун! А-ха-ха-ха-ха… ыхек!
Последний возглас вырвался у него после того, как я молча подошел к нему вплотную и, опустив руку, быстро зажал в кулак все его невеликое хозяйство, сразу же стиснув его изо всех своих слабеньких сил. Жердяй мелко задрожал и тихо завыл.
– Ну? Чево не смеешься-то? – Я угрожающе надвинулся на него. – Ты давай посмейся. И я тогда тебе твои яйца вообще отойву! Ну? Давай смейся! Ы-ы-ы… Ну? Я жду, – прошипел я, дергая его «хозяйство» из стороны в сторону.
– Ы-ы-ы…
– Ну чего ты – давай! А у меня йука уже устала пйосто дейжать. Я уже дейнуть хочу!
– Ы-й-а… – тоненько заверещал «Тиша».
– Чего? Не поняй? – Я покосился по сторонам. Оба зрителя, или прихлебателя, молча стояли рядом и испуганно пялились на меня.
– Ы-й-а боше не бу-у-у-уу…
– Чего не будешь?
– Двазни-и-и-иться.
– Пьяавда? – Я повел руку вверх, заставив жирстреста подняться на цыпочки. А ведь ему, пожалуй, на самом деле очень больно.