Гвардии майор

Теперь же, прожив два месяца в монастыре, и, наблюдая за своим товарищем, Исаак уже не знал, верит он ему или боится. Странности начались ещё в обители. Да и сейчас… Ну, как, скажите на милость, можно что-то делать ночью, в тёмной карете. Но, как он уже убедился – можно.

А ещё, откуда брат Андре знал, что убийц не остановят монастырские стены. Но факт оставался фактом. Это произошло…

…Как только в Крвкове узнали, что Исаак ушёл из дома и живёт в монастыре, город забурлил. Никто не сомневался, что молодой еврей решил принять католичество. Мнение горожан об Исааке моментально изменилось в лучшую сторону. Если до этого его просто терпели за деньги отца, то теперь все немедленно открыли в нём целый кладезь истинных добродетелей. Его друзей, которых раньше поносили за непотребное знакомство, теперь превозносили, ставя им в заслугу прозрение иудея. В этой атмосфере всеобщего одобрения, Исаак совершенно уверился, что ему ничего не грозит. И тем более он удивился заметив, что его друг и монахи, проживающие в обители, принялись принимать дополнительные меры предосторожности.

– Зачем это всё? – не удержался он от вопроса, – Ведь весь город на моей стороне. А наёмники тоже христиане, значит они не должны меня тронуть.

– Правильно, они тебя любят, – согласился Андре, – и прирежут не из ненависти, а исключительно за золото твоего отца. Потому что они честные люди. Кстати, потом они искренне помолятся за твою душу и закажут богатую заупокойную службу.

– Не может быть! – удивился Исаак.

Брат Андре только махнул рукой, предоставив мальчишке получать опыт самостоятельно. И через неделю, после этого разговора, поймали первого убийцу. Потом были ещё и ещё. Надо сказать, после появления первого наёмника, Исаак понял, что высокие стены не являются надежной защитой. Он думал, что неудачи предыдущих убийц и новые расходы заставят отца отступиться, но тот не успокаивался. Каждая неудача заставляла его поднимать цену. Затишье наступило только после того, когда всех выловленных наёмников вздёрнули на площади, а к отцу отрядили офицера со строгим предписанием прекратить терроризировать святую обитель с наложением весьма внушительного штрафа. Тот на время затаился, но не отказался от задуманного. Просто теперь он нанял людей, которые должны были ждать, когда сын покинет монастырь хоть на минуту.

Прошло ещё несколько дней, и, наконец, Андре приказал Исааку:

– Собирайся, мы уезжаем.

– Куда? – спросил юноша, снимая с полки мешок с одеждой.

– В Париж.

Исаак обрадовался и, не задавая больше вопросов, кинулся на выход. Андре, тихо посмеиваясь, шёл следом. Выскочив на крыльцо и увидев карету и солдат охранявших её, юноша растерянно замер. Впервые он задумался, на какой же ступени в церковной иерархии стоит его друг. Пока он предавался размышлениям, монах бесцеремонно запихнул его в экипаж, и они уехали…

…И вот теперь, после всего что было, ему предлагают вздремнуть.

Исаак хотел возразить, что не хочет спать, но глаза уже закрывались, и он сам не заметил, как угодил в крепкие объятия Морфея. Проснувшись юноша обнаружил, что лежит на кровати в небольшой чистой комнатке. Рядом на такой же кровати спал монах. В отличие от своего попутчика, он был раздет. Ряса аккуратно лежала на стуле, сандалии стояли рядом. С самого же Исаака сняли только сапоги. Смущенный тем, что не проснулся, когда его выносили из кареты, он тихонько встал и направился к кувшину с водой.

– Выспался?

Вопрос застал его врасплох. Подпрыгнув от неожиданности, он повернулся и встретился взглядом с глазами Андре, в которых не было ни капли сна. Исаак смущенно кивнул.

– Хорошо, – монах встал, – надо приводить себя в порядок.

Исаак невольно залюбовался стройным мускулистым телом. Он как-то не представлял, что Андре так хорошо сложен, и, что греха таить, так молод. Почему-то в рясе с надвинутым на глаза капюшоном, он казался гораздо взрослей. А сейчас Исаак понял, что брат Андре ненамного старше его. Пока он размышлял, монах с удовольствием умылся. Потом, обильно намочив полотенце, с наслаждением протёр плечи, грудь и заметил:

– Искупаться сможем только на месте, так что, придется потерпеть.

С этими словами он открыл сундук и извлёк из него светское платье. Исаак с интересом наблюдал, как его знакомый преображается из бедного монаха в богатого купца. Этот процесс так увлек его, что следующие слова Андре, прозвучали как гром среди ясного неба:

– Это тебе. Быстро переодевайся.

Прямо в него полетел тяжелый узел. С трудом, поймав его, юноша с недоумением посмотрел на святого отца и, ничего не сказав, занялся делом.

– Отлично, – осмотрев его с ног до головы объявил Андре, – теперь займёмся причёской.

И прежде чем Исаак успел сказать хоть слово, ловко состриг ему пейсы. Исаак только охнул. Живя в монастыре, он завязывал волосы в хвост, но сейчас, когда они были распущены, эти две длинные пряди слишком выделялись и выдавали его происхождение. Пока он осознавал, что произошло, Андре продолжал орудовать ножницами, а потом и бритвой. И вот уже, из зеркала на Исаака смотрит не еврей, а скорее, молодой итальянец.

– Просто великолепно! – весело потер руки Андре, – Сейчас всё уберем, и можно ехать.

– Святой отец, – смущённо пробормотал юноша, наблюдая за тем, как монах запихивает в сундук одежду и бросает в камин срезанные волосы, – а зачем это надо?

– Во-первых, я теперь купец, из Неаполя, а ты мой двоюродный брат, так что можешь называть меня – кузен. Во-вторых, как ты думаешь, мы намного обогнали наёмников? И, в-третьих, они будут искать монаха и еврея, а здесь, как ты видишь, только два итальянца.

– А как же карета и отряд… – начал, было, Исаак.

– Молодец, соображаешь, – согласился Андре, – но, пока ты спал, у нас была остановка. И монах с отрядом, отправился, как и было сказано, в Париж. Вместе с бывшим студентом. А мы направляемся в Аквитанию. С нами только пара слуг, да четверо охранников…

В дверь постучали.

– Да! – отозвался монах.

– Господин, – в приоткрывшуюся щель заглянул мужчина, – завтрак ждёт. Карета готова.

– Уже идём! – бросил в ответ Андре, – Забери вещи и расплатись с хозяином. Ну, что ж, пошли, кузен. О! Чуть не забыл, – он указал на отступившего в сторону мужчину, – это Лоренцо, мой слуга. Я Роберто Бертуччи, а ты – Клеменцио Бертуччи, сын моего дяди. Твоего слугу я покажу тебе внизу.

После плотного завтрака, они покинули гостиницу и направились в сторону южной Франции. Как выяснилось Андре – Роберто (имена Исаак ещё путал, предпочитая называть своего спутника, как тот и просил, кузеном), прихватил и сундук с бумагами, которые временами просматривал. Правда, делал он это, чаще всего, когда Исаак спал. Всё остальное время они беседовали. «Кузен» знал гораздо больше, чем до этого думал Исаак. Он не переставал удивляться и восхищаться этим человеком.

– Как бы я хотел, быть хоть чуть-чуть похожим на вас, святой отец, – сказал он ему во время одной из таких бесед.

– Ты поосторожней с такими словами, – неожиданно хмуро ответил монах, – вдруг станешь. Так что думай хорошенько, что говоришь.

– А я всё время думаю, – честно признался Исаак, – вы столько знаете, умеете, ничего не боитесь…

– Ничего не боится только дурак, просто я боюсь совсем другого. И нечего на меня так смотреть. Рано тебе знать о таких вещах. И вообще, я кому сказал, чтобы ты не называл меня святым отцом?

– Простите, кузен, – смиренно ответил Исаак.

– Ладно, прощаю. Между прочим, о том, чтобы взять тебя в ученики, я уже думал.

– Спасибо! – восторженно выдохнул Исаак, – Я так об этом мечтал! Я готов креститься, – торопливо добавил он, стремясь доказать серьёзность своих намерений.

– Вот это, как раз, и необязательно, – отмахнулся кузен, – разве только для того, чтобы сломать привычное поведение. Вот приедем на место, я посоветуюсь с Магистром, может, что-то и получится. А пока, почитай-ка вот это.