Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 77 из 78



Несмотря на светлое убранное помещение, абсолютно не похожее на тюрьму, царила тут какая-то гнетущая атмосфера. Я приглядывался и все никак не мог понять что же именно меня так напрягает. Потом, когда мы прошли по узкому коридору, я вдруг понял в чем дело. Видеокамеры. Их тут было бессчетное количество, и из каждого уголка на нас смотрел красный немигающий глаз механического наблюдателя.

Мы поднялись на лифте, вновь оказались перед двумя охранниками.

Опять предъявили пропуск.

Оказались наконец у толстой стальной двери, без вывески и опознавательных знаков. Один из охранников открыл дверь и мы собрались было войти внутрь, как он остановил нас, пробасил:

- По одному.

Мы переглянулись с Ольгой, та кивнула:

- Иди. Ты ведь хотел ее видеть.

Я вошел. Дверь с лязгом закрылась.

Анфиса сидела на железной лавке, в дальнем углу камеры. Ее стройная некогда фигура теперь казалось иссохшей, будто из нее вытащили все кости, выпили всю кровь и оставили лишь одну оболочку.

Девушка подняла на меня взгляд и я невольно отшатнулся - настолько было пугающим ее лицо. Впалые глаза, обрамленные черными кругами, серая кожа, глубокая морщина, прорезавшая лоб. От былой привлекательности не осталось и следа. Казалось, что девушка разом постарела на несколько десятков лет.

- Максим! - выдохнула Анфиса и подскочила ко мне.

И разревелась.

- Что случилось? - спросил я, обняв девушку.

- Они схватили меня, закрыли здесь, говорят, что я пыталась убить Петра. Максим, это вранье! Я ничего такого... Честное слово!

- Я знаю, что ты ничего не делала. Это же глупо звучит!

- Вот именно! Максим, объясни отцу что это какая-то ошибка! Они что-то напутали!

- Расскажи все подробнее. Почему подозрение пало именно на тебя? И почему именно все думают, что ты работаешь на Герценых?

- Я же говорю - я ничего не знаю. Просто в один из дней Петр пришел ко мне в комнату вместе со своей охраной и меня схватили. Петр даже ничего не сказал. Потом привели сюда, начались бесчисленные допросы. Из них то я и узнала про обвинения, которые приписывают мне.

Анфиса посмотрела на меня совсем обезумевшим взглядом. По ее щека катились слезы, промывая на пыльной грязной коже светлые полосы.

- Максим! Я прошу! Помоги мне! Вытащи меня отсюда! Я больше не могу! Я сойду с ума в этих застенках! Они пытают меня!

- Пытают?!



- Да, пытают. Знаешь что такое пытка лишения сна? Они не дают мне спать. Тут постоянно светит очень яркий свет.

Я глянул на потолок. Там и в самом деле горели яркие люминесцентные лампы белого мертвого света, словно в морге.

- А если я закрываю глаза больше трех секунд - в комнату входит охранник и заставляет встать с кровати. Я на грани. Они говорят чтобы я подписала признание, тогда они отстанут от меня.

- Не делай этого!

- Я знаю, - кивнула Анфиса. - Если признаюсь - подпишу себе смертный приговор. А еще они кормят меня соленой рыбой.

Я вопросительно глянул на девушку. В голове не сложилось в чем же тут состояла пытка.

- С утра - соленая рыба, и потом весь день, или сухари и опять соленая рыба. И ни капли воды за весь день. От недостатка влаги у меня ноги судорогой сводит, губы и горло трескаются! Максим, ты должен мне помочь!

- Как?

- Я не знаю. Придумай что-нибудь, ты умный мальчик. Максим, ради нас. Ради наши отношений - помоги мне. Вытащи меня отсюда! Заклинаю тебя! Всеми богами - вытащи отсюда!

Анфиса вцепилась мне в воротник рубахи, начала трясти.

- Выпусти - а не то я расскажу все про нас с тобой. Расскажу твоему отцу. Все расскажу! - девушка уже вовсю рыдала.

- Что?! - я выпучил глаза от удивления. - Расскажешь? Это же ведь ты сама ко мне...

- Не важно, - перебила меня девушка. - Мне выбирать не приходится. Это мой единственный шанс и надежда. Вытащи меня отсюда, иначе я все расскажу твоему отцу.

- Что ты расскажешь? - вдруг раздался густой бас за моей спиной, от которого я вздрогнул.

Я резко обернулся и похолодел.

У дверей стоял Вяземский старший.

Как же это? Как он так тихо прокрался сюда? И когда успел? Шел следом?

Пристально посмотрев на меня, а потом переведя взгляд на Анфису, отец повторил свой вопрос:

- Так что ты расскажешь?