Полихромы. Серебряная Тьма

– Хороший человек попал из-за тебя, – пробормотала Карина с досадой.

На стене напротив висело зеркало. Карина приподнялась, посмотрела на себя и тут же плюхнулась обратно. Губа рассечена, весь подбородок в крови. У Жарова была порвана рубашка – то ли Карина постаралась, то ли Зульфия, когда растаскивала их.

– Вообще-то из-за тебя, а не из-за меня, – монотонно возразил Жаров. – Если бы ты не полезла драться–

– Я должна была позволить тебе нести всякий бред?

– Эта был не бред, а элементарные предупреждения.

– Тебе опять врезать?

– Не надо, – быстро ответил Жаров, и впервые в его голосе прозвучало что-то человеческое. – За драку в приемной директора тебя точно исключат.

– … как вы могли… доверить школьников ученику… – сквозь стену доносился гневный голос Эльвиры.

– Ну и что, – буркнула Карина. – Пусть исключают.

– Это будет очень неудобно.

– Кому?

– В первую очередь, мне.

Это было так странно, что Карина даже злиться перестала.

– Тебе будет неудобно, если меня исключат? Почему? Совесть замучает?

– Почему меня должна замучить совесть? – В карих глазах Жарова не было ни тени сомнения. – Я не сделал ничего плохого.

Карина вздохнула.

– Проехали. Так почему тебе будет неудобно?

– Послезавтра в три часа приходи в актовый зал. Расскажу.

– Чего???

Будь на месте Жарова любой другой парень, Карина знала бы, что это означает. Свидание (пусть и в таком странном месте). Признание (пусть еще не в любви, но что-то около того).

Но Жаров и свидание? Три раза «ха».

– Что ты собираешься делать в актовом зале в субботу? Тебя и в школу никто не пустит.

Карина осеклась. Жарова, наверное, как раз пустят. Его мама работала в школе завхозом, и ему было доступно больше, чем обычному ученику.

– Приходи и увидишь.

– Ты можешь сейчас нормально объяснить?

– Нет.

– Если ты ничего не скажешь, я не приду!

– Если не придешь, ничего не узнаешь.

Карина вскочила. Краем глаза уловила в зеркале свою разодранную физиономию, разозлилась еще сильнее.

– Ты меня достал, Жаров! Ты мне весь день испоганил! Никуда я с тобой не пойду! В актовый зал тем более, понял? И не надейся!

Пнув дверь, Карина выбежала из приемной. Она не будет тут сидеть, ждать, а потом бормотать, как ей стыдно, и извиняться. Ей ни капли не стыдно. Даже жаль, что их так быстро растащили. Жаров давно заслуживает, чтобы его кто-нибудь отлупил. И она рада, очень рада, что это наконец случилось!

Глава 4. Спаситель в спортивной куртке

Опасность подстерегает здесь на каждом шагу.

Но страшнее всего те, кто выныривают из мрака.

Они не из нашего мира, но готовы рвать наш мир на части.

Их черные зубы вонзаются в плоть.

Их мощные лапы берут любые препятствия.

Держись подальше от мест, где они обитают.

Какой бы ужас ни встретился тебе на пути, помни: он ничто по сравнении с ними.

Это разбудило Карину в четыре часа утра. Больше не было никаких сомнений насчет Яськи. Яська ни в жизни не стала бы ничего писать в такую рань. Ей приходилось вставать в шесть, чтобы успеть в школу из своей Малаховки, поэтому она дорожила каждой секундой сна.

Карина перечитала сообщение. Злость медленно растекалась по телу. Как этот придурок (или дура, услужливо подсказала справедливость) мог взломать их чат? Почему он (или она) пишет только от имени Яси? Почему Яська до сих пор не решила эту проблему? И почему она, Карина, все еще таращится в телефон, вместо того, чтобы спать… спать…

Когда Карина утром зашла на кухню, то сразу поняла по лицу мамы, что на этот раз неприятного разговора не избежать. Мама выглядела, что называется, профессионально: была особенно милой и приветливой, как и полагалось психологу. И почему клиенты не разбегались от одного этого тона? Или это только Карина знала, что за милой улыбкой непременно следуют неприятности?

– Садись завтракать, дорогая. Я приготовила вафли.

Вафли тоже были нехорошим признаком. Обычно у мамы не было времени готовить настоящий завтрак. Они заваривали мюсли или с вечера готовили в мультиварке овсянку. Вафли были роскошью, доступной только в праздники, а также в дни, когда родители хотели сообщить что-то, что Карине явно не понравится. Как в тот раз, когда у них угнали машину и пришлось отменить отпуск на море, потому что все свободные деньги пошли на покупку новой.

Счастливица Машка ничего не подозревала. Она уплетала одну хрустящую вафлю за другой, отхлебывала какао из своей красной кружки, болтала ногой и косичками и пачкала пальцы в абрикосовом варенье.

– Садись завтракать, – сказала мама. – Я сварила кофе.

Настроение испортилось окончательно. Кофе считалось вредным, и Карине не разрешалось. Однако в определенных случаях…

– Я добавила много молока, – быстро добавила мама, пододвигая к Карине кружку, такую же, как у Машки, только желтую. – Так что можно.

– И что у нас случилось, мам?

Мама, к счастью, никогда не увиливала от прямого вопроса.

– Мне написала Дина Александровна. Насчет вчерашнего.

– Оперативненько.

– Ты ешь. А то в школу опоздаешь.

– Так меня не исключили? Вот блин. А я надеялась, со школой покончено.

Брови мамы чуть сдвинулись, что четко говорило: сержусь.

– Несмешно, Карина. Я была бы рада, если бы ты поделилась, что происходит. Сначала ты устраиваешь позорную драку с одноклассником. Потом сбегаешь из приемной директора. Почему? Ты испугалась, что придется отвечать за свой поступок? Или я чего-то не знаю? И что означает выражение твоего лица? Я что-то неправильно понимаю?

– Ты все неправильно понимаешь. – Карина принялась загибать пальцы. – А. Драка была не позорная, а справедливая. Бэ. Ничего я не испугалась. Меня Жаров выбесил, и я ушла. Мам, он меня на свидание пригласил, представляешь?

– Ух ты! – Машка вытаращила глаза, не замечая, что варенье капает на пол. – Он симпатичный.

– Симпатичный? Этот ушастый придурок?

– Карина!

– Молчу, мам, но если б ты слышала, что он говорил малышам–

– Мы не малыши!

– В смысле Машкиным одноклассникам. Ты бы сама его отлупила.

– Это вряд ли.

Мама пока еще не улыбалась, но по ее тону Карина безошибочно поняла, что на сегодня буря отменяется. По крайней мере, сдержанный профессиональный тон пропал.

– Хотя я понимаю твое негодование–

– Я все маме рассказала, – пробормотала Машка с набитым ртом. – А он тебе как хрясь, а ты ему прямо в нос – бум.

– Мария! Вафли остывают.

Маша впилась зубами в следующую вафлю.

– Я поговорила с Диной Александровной, обьяснила ей ситуацию. Она обещала уладить все с директором.

– О чем ты с ней поговорила? Какую ситуацию, мам?

– Маша, иди одевайся.

Мама дождалась, пока Маша выйдет из комнаты, и только тогда повернулась к Карине.

– Я все рассказала Дине Александровне про Илью. Она согласилась со мной, что для тебя сейчас не самое легкое время. И что тебе нужна помощь.

Вафли сразу потеряли вкус. Карина медленно жевала – а куда деваться, не выплевывать же на тарелку – но с тем же успехом она могла бы жевать траву или тряпку.

– Дина Александровна пообещала поговорить с Эльвирой Михайловной. Это действительно стресс – обнаружить, что твой сводный брат…

– Не сводный, – пробормотала Карина.

– Прости?

– Сводный, если бы ты второй раз вышла замуж. А у твоего мужа был бы сын. А этот единокровный. Но не единоутробный, как мы с Машкой. Понимаешь?

Мама крошила вафлю на мелкие кусочки.

– Я не думала об этом…

– Я в Википедии посмотрела, – быстро добавила Карина.

– Да, ты права. Это логично. В любом случае тебе тяжело–

– Мне НЕ тяжело!

– Испытывать негативные чувства вполне нормально–