Страница 6 из 28
Я со страхом посматривал на небо. Маркиз ошибся с днем, никакой голубизны, а все та же зловещая багровая краснота, что сжигает даже скалы, по которым скользит. Я забарахтался, мелькнула мысль обрезать веревку, но посмотрел вниз, в глазах потемнело.
Если брякнуться с такой высоты, никакая регенерация не соберет мои разлетевшиеся ошметки. Но лучше ли сгореть в этому аду, где камни превращаются в воск и сползают красивыми такими наплывами…
Я брыкался, вертелся, как жук на ниточке, не соображал, что делать, но никто не видит, себе не стыдно показать, что вообще-то я общечеловек и трушу, как самая пугливая свинья при виде бойни. Меня несло в эту пугающую красоту, я сжался и вдруг сообразил, что жуткое стадо багровых туч не мчится, как экспресс… это вообще не облака, а красное зарево восхода!
Небо из ярко-багрового с быстро бегущими бесконечно тучами, что и не тучи вовсе, давно превратилось в безмятежно-синее. Сердце всхлипывает от облегчения, я жадно хватал раскрытой пастью воздух, как Робин Гуд, с горла которого сняли петлю. Барьер медленно опускается, я уже видел верхний край, и едва тот опустился на уровень моих глаз, открылась широкая панорама ужасающе прекрасного мира.
Дрожь пробежала по моему телу. Зеленая равнина, группы деревьев, два небольших озера, видны крохотные домишки, села вроде бы зажиточные, есть даже кирпичные дома… А почти на горизонте возвышается прекрасный дворец, даже комплекс дворцов, слитый в одно целое, устремленный ввысь, украшенный множеством ажурных башенок, с висячими мостиками, трепещущими на ветру флажками на остриях башен.
Сердце мое захлебывалось от радости. Это не суровый замок, это вообще из мира, когда в замках отпала необходимость, и люди начали строить здания не для того, чтобы в них отсиживаться от натиска врагов, а чтобы жить мирно и счастливо.
Стена Барьера осталась далеко внизу, я трепетал, что маркиз и его люди не все предусмотрели, ветра нет, однако стена внизу постепенно смещается, воздушные потоки медленно сдвигают меня со всем слоем воздуха в сторону. Хуже другое, шар все еще продолжает подниматься…
Я всматривался в землю до рези в глазах, стараясь побыстрее понять, что тут и как. Нет, земля не удаляется, но и не приближается вроде бы. Меня несет на большой высоте, рука уже начала неметь…
Ура, прости, маркиз. Умельцы маги сумели сработать амулет, который превратился в шар Монгольфье, а затем, когда воздух остыл, начал снижаться. За это время ветер как раз вынес меня за пределы Барьерного Кольца. Все просто, как все гениальное, и эта простота сработала тоже гениально.
Не вижу церкви, мелькнула мысль. Ни одной церкви, даже церквушки… Вон деревня, а вон еще богаче и зажиточнее. Обычно самое красивое и самое высокое здание в любом селе и любом городе - церковь…
Снизу донесся крик:
– Вот он!.. Я ж говорил!
Я дернулся, закрутился на веревке. Внизу на бешено вертящейся земле лежат трое мужчин. Двое приподнялись на локтях, третий рывком оказался на ногах и подхватил с земли арбалет. Я торопливо выдернул из пояса патрон, но меня крутит и поворачивает, затем услышал над головой треск разрываемой ткани и свист покидаемого шар воздуха.
Снизу донесся довольный вопль. Сердце мое замерло, земля начала приближаться слишком быстро. Я напрягся, выставил ноги чуть согнутыми, чтобы не сломать, но земля ударила с такой силой, что я рухнул, как жаба на асфальт. Острая боль пронзила тело, хрустнули ребра. Я захрипел, ощутил соленое во рту, земля и небо несколько раз поменялись местами.
Я лежал на спине почти бездыханным, в поле зрения появилась фигура толстого мужика с бульдожьей челюстью. В одной руке арбалет, в другой меч, такой же узкий и длинный, как у маркиза де Куртена. Я как завороженный смотрел на этот клинок, а он словно удлинился и потянулся к моему горлу.
– Ну вот и все, маркиз Куртен, - проговорил бульдожистый с удовлетворением. - Больше вам от нас не бегать…
– Погоди, - прохрипел я.
– Просить бесполезно, - ответил он жестко. - Ты убил моих людей. И сам умрешь…
– Хрен тебе, - ответил я.
Патрон в моей ладони слабо щелкнул, стальной болт ушел вверх, я успел увидеть, как в животе будьдожемордого появилась рваная дыра, а из плеча ударил фонтан темно-красной крови. Я поспешно отодвинулся, видя, как разжимаются пальцы, поднялся на ноги.
Второй поспешно ухватил меч. Он едва поднялся на колени, весь перевязанный окровавленными тряпками, будто защитник Аламо, но пальцы мои сжались на патроне. В груди раненого образовалась рваная дыра, я даже успел увидеть, что сквозная, до того, как оттуда плеснула кровь.
Сзади услышал потрясенный вопль. Я крутнулся на месте, успел заметить падающую мне на голову палицу третьего, последнего из выживших после схватки с маркизом. Пальцы мои инстинктивно сжали патрон, и тут череп взорвался и разлетелся на куски. Я полетел в черную бездну.
Сон был тяжелый, я тонул в черной вязкой смоле, воздуха в легких едва-едва, а я почти на дне океана, смертная тоска заполнила душу, я задыхался, рвался вверх изо всех сил, и в смертном страхе понимал обреченно, что не успеваю…
И вынырнул, сразу ощутив, что кошмарный сон кончился, а я лежу… не на жарком песке, а в роскошной постели. Голова на пуховых подушках, укрыт тонким одеялом, кровать с толстыми стойками из красного резного дерева. Балдахина нет, хотя натянуть можно на эти четыре столба, продолжение ножек. Потолок высок, весь в дивных цветных мозаиках сказочной красоты, огромная сверкающая хрусталем люстра, размером с большетеатровскую, празднично освещает богатство и великолепие.
Свет некоторое время резал глаза, я решил, что спросонья, осторожно повернулся на бок, не отзовется ли болью, и охнул. Ощущение такое, что перенесся в Версаль или Эрмитаж. Королевская роскошь, на стенах огромные картины, пол паркетный из ценных пород дерева. Вот-вот в зал войдет восторженная группа экскурсантов, а престарелая смотрительница музея завопит, обнаружив в королевской постели такое непотребие…
Я подвигал руками-ногами, все работает, и торопливо поднялся. На мне белая рубашка тонкого полотна, кальсоны той же материи и такого же цвета, ноги босые. Больше всего беспокоит, что обезоружен, и что непонятно где…