Не трогай эту гадость!

Восхождение неожиданно оказалось трудным. Изодранная терновником, облепленная цепкими побегами толокнянки, Лола оступилась и, рухнув в невидимую ямку, чуть не вывихнула лодыжку, а потом, когда выбиралась, — и другую. Когда она взобралась на вершину холма, торжества не было — одно лишь раздражение. Волосы ее слиплись от сосновой смолы, исцарапанные руки кровоточили, из-за темноты она не видела, куда ставит ногу.

Разве что на склоне холма в крохотной лощине смутно голубело нечто.

Оно светилось! Не горело, хотя вокруг остро пахло озоном — и Лола поначалу даже закашлялась. Предмет был круглым, как мяч, примерно шести футов в диаметре, и светился в центре сильнее, чем по краям, — если это и впрямь были края. Этот предмет выглядел чуть-чуть размытым, словно немного нереальным, несмотря на свечение. По мере того, как Лола смотрела, нереальность усилилась: свет внутри голубого шара побледнел и померк.

И что-то там двигалось: темная фигурка на фоне шара. Что-то маленькое, шишковатое, спотыкаясь, бродило поблизости — по крайней мере, так это выглядело. Движения были неуверенные, беспомощные, точно у раненого животного.

Лола начала спускаться с холма — зигзагом, от дерева к дереву, цепляясь за мощные стебли, чтобы не скатиться прямиком вниз. Ей некогда было разглядывать шар, поскольку все внимание уходило на спуск, а все тот же внутренний голос не умолкал: не стоит ввязываться в это дело! а вдруг они настроены враждебно? что если они утащат тебя, чтобы заняться своими инопланетными извращениями?

Лола выбралась из зарослей толокнянки у подножия холма и остановилась перевести дух. Темный силуэт стоял неподвижно, вероятно, оглядываясь. Теперь он казался светлее, возможно, потому, что сфера, на фоне которой он стоял, постепенно тускнела, становясь жемчужно-серой. Из глубины исходили остатки голубого света, они то разгорались, то меркли, словно сфера дышала. Существо не имело определенной формы: оно перетекало и менялось, порою и вовсе опадая, как утомленный осьминог, потом вновь вырастало, и тогда с остроконечной верхушки на Лолу глядели четыре маленьких и круглых темных глаза. По крайней мере, Лола решила, что это глаза. А чуть позади и сбоку, точно так же опадая и вздымаясь, бродили еще четыре таких же создания, только поменьше. На верхушках их подвижных тел тоже виднелось по четыре глаза — и все смотрели на нее. Потом создания поменьше прильнули к большому и застыли.

Детишки, подумала Лола. Она стояла там, не зная, что предпринять, но не сомневалась: перед ней инопланетная версия транспортной аварии. Однако, несмотря на испуг, ей и в голову не пришло, что нужно вызвать военных. Скорее, полагала она, пришельцам необходима какая-нибудь межгалактическая Выездная Ремонтная Бригада.

– Эй, — произнесла Лола, — я не сделаю вам ничего плохого.

Создания недоверчиво уставились на нее. Детишки сплющились. Существо побольше не пошевелилось. Когда нужен этот чертов универсальный переводчик, его никогда не оказывается под рукой, подумала Лола. Она попыталась поглядеть на случившееся их глазами: чужой мир, авария, из зарослей выбирается какое-то большое дикое животное и начинает рычать на вас. Но как убедить их, что она не просто животное?

«Наверное, их пугают мои размеры», — подумала она и осторожно придвинулась ближе. Детишки стали плоскими, как галеты. Существо побольше — их мама? — расплющилось, стараясь прикрыть их своим телом.

Очень медленно, осторожно Лола опустилась на землю. Потом оттолкнула от себя лук и стрелы и вновь поглядела на чужаков.

Сначала все оставалось без изменений. Потом, очень медленно, «мама» вновь приняла куполообразную форму, глаза на верхушке купола съехали книзу — она рассматривала лук. Миг спустя существо уставилось на Лолу. Под этим взглядом девушка слегка поежилась. Такие глаза бывают у акул в фильмах про обитателей моря: пустые, плоские, как черная галька… в них не было ни света, ни выражения.

Потом глаза «мамы» вновь переместились на верхушку купола. Создание передвинулось поближе — голубой свет вспыхнул ярче, освещая почву. Лола заставила себя не двигаться. Она смотрела на детишек, которые все еще оставались плоскими, точно крошечные лепешки, все их глаза исчезли. Но они тоже мерцали, и потому их попытка спрятаться казалась трогательной, хотя и безуспешной.

Мама подобралась к луку, не отводя взгляда от Лолы. Потом замерла, глядя на лук, и, выдвинув из тела маленькое щупальце, похожее на размытый пальчик, потрогала лук. Второй отросток ощупал наконечник стрелы. Это была охотничья стрела с острыми, как бритва, гранями наконечника. Лола видела, что грань разрезала крохотный пальчик практически надвое. Она не поверила свои глазам: пальчик немедленно сросся — ни крови, ни следа пореза.

Маленькие черные глазки вновь уставились на нее. Лола не отвела взгляд — точь-в-точь игры в гляделки с соседской кошкой. Обычно Лола сдавалась первой, но тут ставки были слишком высоки. Лола смотрела, затаив дыхание.

Существо-мама издало звук — первый за все это время и похожий на чуть слышный стон. Рядом с погасшим темным шаром детишки начали постепенно расправляться, теперь они походили на четыре яйца, острыми кончиками вверх. Дети осторожно двинулись по неровной почве поближе к матери.

А может, это их папа, подумала Лола. Но тут же отбросила эту мысль. Она была уверена, что это мама, хотя и не знала, почему. Детишки подошли и точно так же «осмотрели» лук и стрелы: с помощью пальчиков, которые потом втянулись обратно. При этом они издавали негромкие звуки.

Мама наблюдала за малышами, а Лола — за мамой. Когда детишки начали баловаться луком и стрелами, глаза существа разъехались по верхушке тела, чтобы наблюдать за всеми сразу. Лола невольно улыбнулась — по глазу на ребенка, вот это здорово. Многие матери на Земле дорого бы дали за такую способность. Один из детенышей отрастил себе палец побольше — что-то вроде крупной присоски — и натянул его на наконечник стрелы. Какое-то время он мусолил ее, потом отбросил, даже не порезавшись; но при этом тихонько всхлипнул.

Существо-мама застонало жалобно и сердито. Может, подумала Лола, это инопланетный вариант «Не трогай эту гадость, неизвестно, где она валялась раньше». Остальные малыши проделали точно такой же трюк, и теперь ощупывали камни и прутики, сосновые шишки и сухие пучки травы. Каждый раз чашеобразная присоска охватывала предмет, мусолила его какое-то время, потом выплевывала обратно. И каждый раз, заметила Лола, слабый свет внутри детишек разгорался ярче, а потом вновь пригасал, словно от разочарования.

Лола застыла с открытым ртом. Они же голодны, подумала она. Ищут что-нибудь съедобное.

– Вам нужна еда? — мягко спросила она маму. Та воззрилась на нее, и Лола не могла избавиться от ощущения, что существо ее понимает. — Вы читаете, мысли или что-то в этом роде?

Она попыталась нарисовать в воображении еду: сухофрукты, хлопья, вяленую говядину — все, что взяла с собой. Вряд ли, подумала она, хоть что-либо из ее рациона окажется съедобным для чужаков, свалившихся невесть откуда.

Мама продолжала молча смотреть на нее.

– Что ж, — сказала Лола, поднимаясь с земли, — придется вам лезть со мной на верхушку холма. Посмотрим, подойдет ли вам что-нибудь из моих запасов.

Она медленно выпрямилась. Малыши отпрянули назад, сбившись в кучу. Слегка сплющившись, они уставились на нее всеми своими крохотными глазками. Но мама не двинулась с места: она по-прежнему внимательно наблюдала за Лолой.

– Пошли, — сказала Лола, подняла лук со стрелами и начала карабкаться обратно, вверх по холму.

Они последовали за ней, хоть поначалу и медленно. Сначала мама, за ней заковыляли детишки, все еще безуспешно пытаясь отыскать по пути что-нибудь съедобное. Несколько раз мама заводила глаза назад и вновь издавала тот же звук: не ешь эту гадость. Детишки послушались, побросали камушки и шишки и побрели следом, хотя и неохотно, как показалось Лоле. Они двигались не так быстро, как в тот миг, когда она впервые увидела их всего лишь несколько минут назад. «Устали? — гадала она, — или ослабли от голода? Надеюсь, сумею разыскать у себя в рюкзаке что-нибудь съедобное для них».