Роман за жизнь, или Секреты из-под занавески

– Для Якова они все живы, – произнесла Клава, – родители, братья, сестра, его любимая Роза, жёны братьев, их дети. Он остался с ними в прошлом. С ними его душа, а тело здесь ожидает своего последнего часа. Придумывая о них истории, как о живых, он продлевает их жизни, проживая и свою рядом с ними. Пусть в рассказах, но с ними. Я думаю это даёт ему силы жить. У каждого из нас своя душа, понимать надо.

Клава тяжело поднялась со скамейки, подобрала с земли авоськи и поплелась в сторону дома, бормоча на ходу:

– Господи, есть ли ты?

Открылась и закрылась дверь квартиры за старым Яковом. Затих старый одесский двор, готовясь к ночи.

Он сидел на кровати, глядя на комод, на котором горели две свечи, освещая лица на старых семейных фотографиях. С них на Якова смотрели молодые мать с отцом, его братья, Аркадий, приёмные дочери, внуки, вторая жена – Ева. С портрета улыбалась Якову его единственная земная любовь, его Роза. Со старого патефона звучала тихая мелодия его любимой песни. Губы старика шевелились, он тихо пел, не отрывая взгляд от родных лиц, улыбаясь прошлому, называя его по именам.

– Роза, мэйдалэ моя, мэйдалэ (девочка). Отец, мама, Семён, Веня, Мойша, Фима, Даня, Залман, Натан, Мендель, Юлик, Арон, Беня, Сеня, Симха – малышка папина. Племянники, мальчики мои рОдные: Игале, Гай, Давидик. Ви здесь со мной, – пламя свечей вздрагивало, вздыхало, выпуская на волю маленькие снопы искр. – Ми скоро встрэтимся. Я жду этого так давно. Ой, вей, ой, вей. Ещё чуть-чуть потерпите. Только бы дожить до Песах (Пасха), обнять дочерей, внучек, а потом ещё чуть-чуть дожить до Нового года, увидеть Аркашу. Больше ничего не желаю. Больше ничего. Вей. Ой, вей, жизнь моя. Ой, вей…

На следующий день Яков Хаймович в сквер не пришел. Всё было, как всегда. Всё также мамы с детьми гуляли по скверу, беззаботно щебетали птицы, радуясь солнечному дню. Только воробьи были обеспокоены. Они стайкой прыгали у старой скамейки в поисках вкусных хлебных крошек, которыми сегодня их никто не угощал.

Глава 9

Двор штормило. Соседи с заплаканными, скорбными лицами смотрели на немые окна второго этажа. Кто крестился, кто тихо лил слёзы. Клава переоделась в черное платье.

Она то и дело поднималась на второй этаж к квартире старика, с силой стуча в дверь сбитыми до крови костяшками пальцев, прикладывая к ней ухо. Ей казалось там кто-то ходит, тихо вздыхая. Она знала кто вздыхает. В квартире жили души тех, кого безжалостно отняла у Якова война. А сейчас и Яков ушёл. Ушёл тихо, во сне. Одним словом – отмучался.

– Яков Хаймович, Яков Хаймович, – звала она, – откройте Клаве.

Новость о кончине еврейского портного была у всех на устах. Несмотря на раннее утро, двор заполнился людьми: соседями покойного, просто любопытными и теми, кто уважал и любил старика. Переговариваясь в полголоса, люди выспрашивали друг у друга подробности.

– Его уже винесли? – спросила Фира, соседка с первого этажа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «