Страница 14 из 15
– Да, – согласился перс. – Ее поставили и закрыли арабы много лет назад. Никто, кроме Скола, никогда не проходил через эту дверь – его, нубийца и пленных, которые уже не возвращались. Это логово дэвов.
Ди Строцца зарычал от отвращения и шагнул через дверной проем. В руке он сжимал горящий факел, который прихватил по пути. Широкие, вырезанные из скалы ступени вели вниз. Они были сейчас на нижнем этаже замка, ступени же уходили куда-то в недра земли. Когда венецианец зашагал дальше, волоча воющего раба, освещая факелом черные каменные ступени и разгоняя впереди длинные тени, он выглядел как Властелин тьмы, который тащит стенающую душу в ад.
Позади него шел Кай Шах с обнаженным ятаганом, затем – Надир Тус и Коджар Мирза. Разбойники с непривычной учтивостью расступились и пропустили следом лорда Кормака. Теперь они осторожно шли за норманном, бросая полные ужаса взгляды по сторонам.
Многие несли факелы, и когда их свет выхватывал что-то из темноты, издавали сдавленные крики: во мраке скрывались титанические фигуры и мерцали огромные злые глаза. Разбойники колебались, готовые в любой миг обратиться в паническое бегство, но ди Строцца неуклонно шагал вниз, поэтому остальные, призывая Аллаха и иных своих богов, медленно следовали за ним. Наконец показалась огромная пещера, в центре которой высился черный и мерзкий алтарь, весь в отвратительных пятнах; от него разбегались странные, подчиненные некой системе линии, выложенные из ухмыляющихся черепов. На твердом камне стен пещеры были вырезаны исполинские изображения – жуткие образы чуждых звериных, гигантских божеств, огромные глаза которых тускло блестели в свете факелов.
Кельтская кровь Кормака послала вдоль позвоночника холодную дрожь. Александр Великий заложил фундамент этой крепости? Ха! – среди греческих богов нет таких, как эти. Нет, эту мрачную пещеру окутывала аура неописуемой древности, как если бы запретная дверь была мистическим порталом, через который авантюрист шагнул в старший мир. Немудрено, что вывернутый мозг Скола Абдура порождал здесь безумные планы. Эти боги были зловещими напоминаниями о темной расе, более старой, чем римская или греческая – о народе, давно растворившемся во мраке времен. Фригийцы – лидийцы – хетты? Или еще более древний, более ужасный народ?
Рассвет эры Александра не был связан с этими жуткими изваяниями, но, несомненно, великий полководец поклонялся этим богам, как и многим другим, пока его смятенный рассудок не породил идею обозначить богом самого себя.
У подножия лестницы лежало изломанное тело – Муса бин Дауд. Его лицо было искажено ужасом. Послышался нестройный ропот:
– Джинн забрал жизнь сирийца! Давайте убираться отсюда! Это злое место!
– Заткнитесь, идиоты! – зарычал Надир Тус. – Мусу убило оружие смертного – видите, кто-то рубанул его по груди и рассек кости. Посмотрите, как он лежит. Кто-то прикончил его и сбросил труп вниз с лестницы…
Перс стал более внимательно осматривать тело мертвеца, и голос его стих. Левая рука Мусы была вытянута, а пальцы на ней отрезаны.
– Он что-то держал в этой руке, – прошептал Надир Тус. – Так сильно сжимал, что его убийца был вынужден отрезать ему пальцы, чтобы добыть это…
Люди зажгли факелы в нишах на стенах и придвинулись ближе, их суеверные страхи были забыты.
– Да! – воскликнул Кормак, кусочки головоломки сложились в его голове. – Это был драгоценный камень! Муса, Кай Шах и ди Строцца разделались со Сколом, и Муса забрал камень. Кровь была на мече Абдуллы, а у Кай Шаха сломана рука – повреждена ударом ятагана нубийца. Тот, кто убил Мусу, забрал и камень.
Ди Строцца дико зашипел, словно раненая пантера. Он потряс перепуганного раба.
– Пес, камень у тебя?
Тот в отчаянии начал говорить что-то, но голос его оборвался ужасным бульканьем, когда венецианец в приступе ярости выхватил свое оружие, перерезал несчастному горло и отбросил его окровавленное тело в сторону. Потом ди Строцца развернулся к Кай Шаху.
– Ты убил Мусу! – закричал он. – Ты последний, кто его видел живым! Ты забрал камень!
– Ты лжешь! – воскликнул турок, его темное лицо залила пепельная бледность. – Ты сам убил его…
Речь Кай Шаха оборвалась хрипом – ди Строцца с пеной у рта проткнул тело турка. Кай Шах закачался, как деревце на ветру, но затем, когда венецианец освобождал свой клинок, метко поразил того в висок. Турок шатался, с трудом удерживаясь на ногах и цепляясь за ускользающую жизнь с присущим этому народу упорством, но тут Надир Тус прыгнул вперед, словно лев, и под его разящим ятаганом Кай Шах упал замертво, рухнув на труп венецианца.
Забыв обо всем, кроме желания обладать камнем, Надир Тус, нагнулся и стал разрывать одежду на своей жертве. Он склонился так низко, будто отбивал глубокий поклон, и опустился на мертвых мужчин – Коджар Мирза раскол до самых зубов его собственный череп. И теперь уже курд потянулся к телу турка, но ему пришлось мгновенно выпрямился, чтобы ускользнуть от атаки Шалмар Кхора. В одно мгновение в пещере завертелась карусель порожденного вожделением безумия – люди бились, убивали и слепо умирали. Мерцающий свет факелов освещал картину этого сумасшествия, и Кормак, выругавшись, попятился к лестнице. Он видел утративших рассудок людей и раньше, но такому еще никогда не был свидетелем.
Коджар Мирза убил Селима и ранил черкеса, но сталь Шалмар Кхора разрубила ему руку до кости, а Юсус Зер подбежал и ударил курда под ребра. Тот упал, огрызаясь, как умирающий волк, и был изрублен на куски.
Юсус Зер и Юсеф Эль Мекру, наконец, сделали свой выбор и оказались соперниками: грузин связал свою судьбу с Шалмар Кхором, а араб присоединился к курдам и туркам. Но в азарте боя многие, главным образом, персы Надир Туса, с пеной у рта рубили всех, не различая своих и чужих. За пару минут на полу пещеры образовался ковер из мертвых тел. Юсус Зер, вооруженный двумя длинными ножами – по одному в каждой руке, – породил вокруг себя кровавый хаос, прежде чем сам упал с разбитым черепом, перерезанным горлом и разорванным брюхом.
И хотя битва не утихала ни на миг, разбойники сумели разорвать в клочья одежду Кай Шаха и ди Строццы. Поиски ничего не дали, и тогда они взвыли, словно волки, и вернулись к смертельной работе с новой яростью. Безумие вселилось в них – каждый раз, когда один человек падал, другие хватали его и разрывали его одежду на части в поисках камня, а потом продолжали рубить друг друга.
Кормак заметил пытающегося прокрасться к лестнице Иакова, и решил, что пора уходить отсюда. Но тут на него обратил внимание Юсеф Эль Мекру. Араб был йеменцем и бился более хладнокровно, чем другие, и даже в лихорадке боя принимал решения в собственных интересах. Возможно, видя, что все вожаки, за исключением Шалмар Кхора, пали, он решил, что будет лучше вновь объединиться в одну банду, а для этого следовало отыскать общего для всех врага. Впрочем, не исключено, что он искренне полагал: раз камень до сих пор не найден, он находится у Кормака. В любом случае, шейх внезапно отскочил прочь и, указывая рукой в сторону гигантской фигуры, замершей у подножия лестницы, закричал:
– Аллах акбар! Там стоит вор! Убейте назаретянина!
Призыв был точно рассчитан на психологию мусульман. Сначала битва остановилась, затем раздался кровожадный вой, и вовлеченные в запутанную схватку соперничающие группировки сплотились, образовав единую плотную массу. Теперь все они с горящими глазами бросились на Кормака с воплем:
– Убейте кафара!
Кормак яростно зарычал. Он должен был предвидеть это. Времени для бегства не оставалось. Он подобрался и достойно встретил врагов. Курд, атакуя в спешке, был проколот длинным мечом норманна, а гигант черкес, слепо бросившийся на тяжелый ромбовидный щит, отскочил, как от железной башни. Кормак прогремел свой боевой клич: «Cloigeand Abu[1]» – этот звучный рев заглушил вопли мусульман, – стряхнул обвисшее на клинке тело и взмахнул тяжелым оружием по смертоносной дуге. Посыпались искры, ятаганы задрожали – атака захлебнулась. Юсеф Эль Мекру погнал своих воинов вперед, ударив по ним, словно плетью, пламенной речью. Гигант армянин сломал свой меч о шлем Кормака и упал вниз с расколотым черепом. Турок полоснул норманна по лицу и взвыл, лишившись кисти руки.
1
Череп победы (гаэлское) (Прим. автора).