Страница 107 из 111
— Гениально! — Только и мог сказать потрясенный Доумен, после того, как запомнил и дважды повторил про себя текст пропетой демоном баллады. — Ты великий бард, коль можешь на ходу сочинять такие рифмы.
— Ничего особенного, — ухмыльнулся Шмультик, — я знаю одно местечко, где подобных перлов, что грязи под ногами. Ты еще не слышал незабвенные хиты «Джага-джага» и "А я теряю корни и улетаю в не-е-е-е-е- ебо". К тому же, как бы мне ни хотелось присвоить лавры автора, справедливости ради должен отметить, что сочинил эту песенку вовсе не я, а один жгучий брюнет из соседнего измерения…
За разговорами о прекрасном наши герои совсем скоро оказались на дворцовой площади. Не лишним будет упомянуть, что многие встречные узнавали Гвенлина и Доумена и радостно приветствовали героев. Однако особого ажиотажа на улицах столицы появление этих двух молодых людей не вызвало, поскольку кроме дел важных государственных существовали дела мелкие насущные, которые даже ради столь знаменательного события, как встреча с будущим зятем короля никто отменять не собирался. Ровно в полдень главные ворота королевского дворца широко распахнулись и гостей препроводили в тронный зал, где при большом скоплении важных государственных лиц их уже дожидались король с королевой.
Шмультика как-то сразу оттеснили к стеночке, а двум претендентам было милостиво разрешено приблизиться к монаршим особам. Не дождавшись, пока Гвен и Доу подойдут поближе, король Фернан поднялся со своего трона, едва не бегом подскочил к молодым людям и, взяв обоих под руки, обратился к королеве:
— Полюбуйся, Пьетри, на этих двух славных юношей! Чем не мужья нашей девочке?… - И к великому смущению обоих претендентов принялся прилюдно оценивать достоинства каждого, будто был не королем, а торговцем породистых лошадей.
Никто не мог точно сказать, на сколь долгий срок грозили затянуться разглагольствования Его Величества, поскольку никому из присутствующих не могло прийти в голову хотя бы попытаться ограничить короля в праве свободно изъявлять собственное мнение. В конце своей хвалебной речи монарх даже умудрился высказать крамольную мысль, что вовсе не против того, чтобы выдать свою дочурку замуж одновременно за обоих кандидатов. На что один из сановников мудро заметил, дескать, Кангур не какой-нибудь еретический матриархат, а нормальное государство, и матримониальные процедуры здесь должны совершаться с соблюдением всех норм общечеловеческой морали, данной нам свыше самим Всеблагим Создателем.
Поняв, что малость перегнул палку, Фернан Первый еще раз похлопал по плечам молодых людей и, одарив Гвенлина и Доумена любящим отеческим взглядом, вновь уселся на свое место рядом с королевой. Он уже собирался дать соответствующие указания, чтобы в тронный зал привели принцессу Илейн, но не успел хлопнуть в ладоши, как в самом центре помещения полыхнуло так, что у многих из присутствующих перед глазами поплыли радужные круги. Одновременно раздались громкие крики, а также звон оружия и доспехов королевской стражи. Когда шум понемногу утих, а органам зрения вновь вернулась способность адекватно воспринимать окружающую действительность, все увидели посреди тронной залы высокую фигуру, облаченную в синюю робу члена Гильдии Магов с тремя широкими нашивками грандмага на рукаве. Демон с удовлетворением отметил, что на голове грандмастера красовалась широкая белая бинтовая повязка — не иначе тот находился в опасной близости от входа в пещеру в момент, когда сработала адская машина. Нужно отдать должное квалификации королевских чародеев — сразу же по прибытии пришелец был заключен в сияющий кокон созданной ими магической ловушки. Там по первому требованию Его Королевского Величества он мог быть сожжен, задушен, раздавлен как мелкое насекомое или попросту развеян в атомарную пыль. Кроме того, в грудь чародея было направлено не менее дюжины копий, алебард и других колющих предметов, принадлежащих королевским гвардейцам. Не возникало ни малейших сомнений, что неожиданный визитер был прекрасно осведомлен о возможностях службы охраны короля Кангура, поскольку он тут же поднял руки вверх, демонстрируя всем присутствующим мирный характер своей миссии. Тут же, под сводами тронного зала разнесся густой сочный бас прибывшего:
— Ваше Величество, не велите казнить! Прошу внимательно выслушать вашего покорного слугу. Дело чрезвычайной государственной важности.
Мгновенно в помещении наступила гробовая тишина, и в этой тишине важные придворные особы во главе с королем и королевой неожиданно услышали звонкий юношеский голос одного чернявого парнишки, прибывшего во дворец вместе с претендентами:
— Остин!… Яков Аронович! Как ваше драгоценное здоровье? — Посмотрев на перевязанную голову мага, Шмультик с деланным сочувствием покачал головой и издевательски заметил: — Нашей головушке, кажется, крепенько досталось. Соболезную, уважаемый, Однако сами виноваты — не гоже такому солидному мужу прыгать по горным кручам подобно какому-нибудь горному козлу.
Грандмастер близоруко прищурился и, отыскав глазами в толпе нашего инфернального приятеля, зло прошипел:
— Ага, вся банда в полном сборе. — И, указав рукой на ухмыляющегося во всю ширь своей довольной физиономии демона, громко закричал стражникам: — Хватайте того в кольчуге, а также чернявого Шмульхера, известного под именем Исаак Мойшевич, и приставьте к ним стражу понадежнее! Эти двое и еще один магический гомункул умудрились удрать из полностью блокированной пещеры. — Машинально дотронувшись до повязки на голове, чародей поморщился от боли и добавил: — Наверняка не без помощи нечистой силы…
Неожиданно клапан бокового кармана комбинезона Шмультика оттопырился, и на свет божий вылезло до крайности обозленное магическое существо. По складкам одежды оно мгновенно взгромоздилось на плечо демона. Оказывается, Мандрагор вовсе не спал, а внимательно следил за тем, что происходило вокруг. Обидные слова больно зацепили его за живое: одно дело терпеть постоянные подначки от инфернального типа, другое — слушать оскорбления в свой адрес от каких-то сомнительных личностей в синих магических робах. Заняв выгодную боевую позицию, корень выставил перед собой один из своих отростков, направил его прямо на Остина и визгливо заверещал на весь тронный зал: