Страница 45 из 62
— Неужели оставил в чертовой халупе?
Повернулся и пошел к избе: любой ценой необходимо вернуть медальон. Однако дойдя до обрыва, я не обнаружил избы. Там, где только что стоял домишко, оголился незаросший, ровный четырехугольник. Лишь одинокий ствол лещины с оборванными листьями грустно потрясал культями ветвей…
ПОД ДРУЧЬЮ
Дела мои складывались успешно, и я уже подумывал в ближайшем будущем назначить нашу свадьбу. Почти ежедневно встречаясь после полудня, мы с увлечением мечтали о будущих путешествиях, давая полную волю воображению. Порой Хеленка садилась за фортепиано и, убаюканная очарованием наших фантазий, играла мелодии моря — его мощные напевы. Укрывшись где-нибудь в углу салона в кресле, я часами вслушивался в гул волн, шипение пены или отдавался тихой меланхолии вечерних приливов. Мелодия моря сменялась то криком морской чайки, то песней тоскующего по любимой моряка, то сиреной уходящего из гавани парохода. И снова все поглощал безбрежный, раздольный ритм стихии…
Только недолго продолжались покойные счастливые минуты… Однажды Хеленка пожаловалась на боль в руке выше локтя. Рука вдруг опухла до самого плеча, образовался нарыв. Вызванный врач рекомендовал срочную операцию. Хеленка сопротивлялась, молила еще подождать. Вечером нарыв вскрылся. Вместе с гноем вышло несколько иголок, щепка и клубок черных нитей. Старая няня Хелены, Кася, увидев странные выделения, потянула меня за рукав в другую комнату.
— Сударь, нашей панне эти гадости кто-то «вбросил».
— Не понимаю.
— Заурочили, сударь, нашу паненку. Не смейтесь над старой бабой. Кто-то злой заурочил панну.
— Кася, вы плетете Бог весть что!
Но Кася не уступала.
— Коли говорю, заурочили, значит, так оно и есть. Разве кто слыхивал, чтоб этакие штуки сами оказались в теле? Ясно, панне позавидовала злая женщина, вот и вбрасывает…
Через несколько дней рана затянулась, не оставив следа. А вскоре образовался нарыв на лопатке, нагноение продолжалось целую неделю, когда же нарыв лопнул, вместе со сгустками крови и гноя вышли кусочки угля, старые ржавые шпильки и даже кусочек темно-зеленого сукна.
Врачи оказались бессильны предотвратить столь странное заболевание, я обратился за помощью к Вирушу. Он пришел, как всегда сосредоточенный, молча выслушал рассказ Хелены о течении болезни и осмотрел больные места.
— Предупреждаю, — наконец заговорил он, одновременно производя магнетические пассы от средоточия нарывов к конечностям, — пока что я вылечу вас лишь временно; сейчас не удастся излечить окончательно. Однако надеюсь, — добавил он с мягкой улыбкой, отечески погладив ее светлую головку, — пожалуй, даже уверен — через некоторое время, возможно, даже вскорости мне удастся ликвидировать болезнь.
— Я вам верю, — и Хеленка с полным доверием посмотрела в его добрые мудрые глаза.
— Ваша вера поможет мне, укрепит мои силы. Ежи, подержи правую руку!
Я выполнил поручение, легонько придержав руку за кисть. И тогда под пассами Анджея болезнетворная материя набрякла в большой сине-багровый нарыв на ключице и медленно начала спускаться от воспаленного центра по руке к ладони…
Я взглянул на Анджея. Он молча сосредоточил взгляд на больной, на лбу залегла глубокая морщина, руку он держал в нескольких сантиметрах от предплечья Хеленки.
— Progrediaris! — отдал он тихий, не терпящий промедления приказ. И опустил руку на несколько сантиметров ниже к локтю. Опухоль, послушная воле врачевателя, обмякла и вытянулась узкой красно-синей полосой к локтю.
— Porro! — снова приказал он.
Больная тихонько застонала.
— Больно…
— Сейчас наступит облегчение, — успокаивал Анджей, держа свою руку над сгибом локтя. — Обычно суставы более болезненны… Porro!
Гнойная полоса опустилась ниже, к ладони.
— А теперь, Ежи, поддержи, пожалуйста, повыше, у плеча.
— Не больно? — спросил я, осторожно придерживая Хеленкину руку, где только что пылал огромный гнойник.
— Нисколько, — ответила она, чудесно залившись румянцем.
А Вируш тем временем подвел больную субстанцию к пальцам. Через пятнадцать минут лопнули нарывы на указательном и среднем пальцах, вместе с кровью и гноем вышли осколки стекла. Вируш промыл раны сулемой и, натерев ладонь больной какой-то мазью, наложил повязку.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, закончив операцию.
— Прекрасно. Ничего не болит. Благодарю вас, чудесный врачеватель!
И со слезами на глазах она пожала ему руку.
— Увы, — вздохнул Анджей, смущенный старым Гродзенским, настаивавшем на гонораре. — В любом случае, все меры пока лишь временны.
— Нет, спасибо, я решительно отказываюсь, — сказал он уходя. — Ведь я никогда не занимаюсь врачеванием; исключение сделал лишь для невесты моего друга.
— В таком случае я теряюсь, как же благодарить вас? — смутился, в свою очередь, отец Хеленки.
— Пустяки, сударь. Прошу вас обязательно увезти дочь на некоторое время в деревню, и подальше — лучше в горы. Пока необходимо удалить вашу дочь из города.
— Завтра мы уезжаем.
— All right! Прекрасно. А ты, дорогой мой Ежи, останешься здесь со мной.
Протесты Хелены и ее матери не помогли. В тот же вечер по воле Анджея я простился со своей невестой на долгое время.
— Ты сейчас же отправишься со мной, — решительно потребовал мой друг, почти насильно уводя меня от Гродзенских. — Необходимо обсудить весьма серьезное дело.
Вскоре, мы уже сидели в тихой мастерской, в задумчивости, не отрываясь глядя на пламя в камине. Анджей очнулся первый и посмотрел на меня.
— Полагаю, ты не сомневаешься, кто является причиной болезни Хелены.
— Да. Улики несомненны и указывают в одном направлении.
— Следовательно, промедление опасно, необходимо действовать, пока ядовитый вихрь оттуда не превратился в смерч, который уже не пресечешь.
— Я весь к твоим услугам.
— Ты помнишь остатки воды, разлитой Камой из чаши?
— Разумеется; ты тогда собрал воду в реторту и спрятал в нише атанора.
— Мне наконец удалось исследовать астральную тень этой воды.
— Значит у воды тоже есть астральная тень?
— Естественно, как у любой стихии и любого элемента. Ты читал Теофраста Парацельса? «De ente astrorum» и «Archidoxis magica»?
— Нет, не читал, лишь слышал об этом удивительном человеке. Кажется, у оккультистов он пользуется большим уважением.
— Парацельс один из наиболее серьезных магов в Европе, несправедливо оболганный официальной наукой. Так вот, в упомянутых произведениях этого философа различаются четыре вида астральных теней: Sta
— А нас интересует primum ens воды, то есть ее Sta
— Естественно. Я произвел алхимический анализ воды, насыщенной флюидами этой женщины. Задача оказалась не из легких, учитывая небольшое количество жидкости (анализ пришлось повторить неоднократно), но не жалею об этом: результаты превзошли все ожидания.
— Ты имеешь в виду возможность повлиять на нее?
— Пока нет, но я извлек весьма интересные указания.
— Какие же?
— Астральная тень воды, намагнетизированной Камой, имеет разветвления.
— Ничего не понимаю.
Вируш подошел к атанору, извлек из тайника оловянный сосуд, похожий на окарину, с крышечкой и с двумя торчащими сбоку рожками.
— Взгляни на эти два указующие пальца, — он показал на оловянные рожки,
— Один значительно короче второго.
— Именно он и послужит нам дорожным указателем.
— Ты, верно, не станешь меня убеждать, что сосуд содержит астральную тень воды?
— Вовсе нет. Ее можно наблюдать лишь в пробирке и то на мгновение.