Страница 35 из 62
Я сел на скамью и задумался.
Вдруг сзади раздался шорох легких шагов. Я обернулся… совсем близко, за решеткой монастырского сада, в роскоши заходящего солнца, стояла стройная, будто могильная стела, монахиня. В снежном обрамлении головного убора ее ангельское лицо обращено ко мне. На мгновение подняла она большие грустные глаза и, казалось, хотела что-то сказать. Я поднялся и невольно шагнул к разделяющей нас решетке. Женщина, вскрикнув, отпрянула. С несказанной тревогой и удивлением я узнал мою невесту.
— Хеленка! — Я бросился к решетке. — Хеленка! Что это значит?
Но прекрасная монахиня уже исчезла: вспугнутой птицей метнулась в чащу монастырских пихт, в поисках спасения, тишины и покоя святой обители…
Подстегнутый ужасными подозрениями, я сбежал с холма и бросился в первую встреченную пролетку — немедленно к Гродзенским! С тревожно бьющимся сердцем крикнул слуге, дома ли панна. В ответ из-за дверей раздался ее милый голос:
— Ну, конечно же, Ежи, я здесь, уже час понапрасну жду тебя, дорогой обманщик! Разве можно так непозволительно опаздывать? Ведь ты, недобрый, обещал быть в шесть!
Чудные руки нежным плющом обвились вокруг моей шеи, а моих губ драгоценной лаской коснулись ее уста. Я, счастливый, смотрел в ее глаза, ласкал руки, прижимал к груди дивную головку.
— Хеленка, Хеленка моя!…
Она забеспокоилась и удивилась…
ВИРУШ
После дискуссии он пригласил меня на «скромный ужин». Я принял приглашение с величайшим удовольствием и был приятно удивлен, когда вместо ожидаемой убогой мансарды Вируш привел меня в красивую одноэтажную виллу в глубине тихого сада на Парковой улице.
Обстановка поражала суровым аскетизмом. Вируш занимал, собственно, всего две комнаты: спальню, обставленную лишь самым необходимым, и мастерскую — большую, солнечную комнату в несколько больших готических окон. Остальные два помещения занимала обширная библиотека: все стены от пола до потолка заставлены книгами.
Пользуясь отсутствием хозяина, вышедшего дать распоряжения к ужину, я просмотрел несколько рядов, ориентируясь по табличкам, прибитым к полкам.
Преобладали философские произведения. К моему удивлению, Вируш обладал трудами почти всех величайших мыслителей с древнейших времен и до наших дней, собраниями сочинений по психологии, астрономии и естественным наукам; множеством математических исследований. Почти целая стена во второй комнате была отведена «тайному знанию» — наиболее важным работам оккультистов всех времен и народов.
Я как раз разглядывал название на корешке книги какого-то индусского философа, когда за моей спиной послышался голос Анджея:
— Сначала прошу отужинать. А на это, — он глазами показал на длинные ряды переплетенных в коричневый сафьян фолиантов, — достанет времени и позже.
Мы вернулись в кабинет, на столе стояли два чашки дымящегося молока, свежий, ароматный хлеб и масло, на кварцевом блюде прекрасной резьбы краснели осенние яблоки и виноград.
— Извините, нет мясных блюд, я вегетарианец, а гостей сегодня вечером не ждал.
— За ужином я тоже не ем мяса, — и я с удовольствием выпил стакан молока. — А вегетарианство ваш философский принцип или требование организма?
Вируш улыбнулся:
— Тело должно следовать за душой, и организм формируется согласно определенному принципу. Мысль повелевает телом и его физическими возможностями, не наоборот.
На миг воцарилось молчание. Никто не спешил заговорить, и я не испытывал никакого смущения, обычного в подобной ситуации. В обществе этого странного человека чувствуешь себя свободно; его присутствие не стесняет; напротив: Вируш внушает доброе спокойствие. Здесь, в тихом доме, беседа текла непринужденно, а если хотелось, приятно было и помолчать. Минутная пауза в течение разговора не столько давала отдохновение, сколько углубляла мысль.
Немного погодя Вируш, проницательно взглянув мне в глаза, заговорил:
— Сегодня вечером вы некстати оппонировали докладчику; ведь я все равно к вам подошел бы первый.
Я посмотрел на него, не совсем поняв мысль.
— Разумеется, вы полемизировали со мной, а не с ним, — объяснил он с мягкой улыбкой. — Я отчасти принимал его сторону, и вы попытались, вопреки вашим убеждениям, выступить против, понудить меня заговорить и тем самым вступить со мной в контакт.
Я невольно покраснел. Анджей тонко уловил мои побуждения, а я в пылу спора этого почти не осознавал.
— И в самом деле, вы обратили внимание на то, в чем я сам не совсем отдавал себе отчет. Вы просто читали мои мысли, — договорил я, помолчав, с некоторым беспокойством.
— Просто иногда удается уловить некоторые вибрации человеческой психики, — ответил он скромно.
Я поднял голову и внимательно посмотрел на него.
— В таком случае вы уже давно знаете меня? Ведь мы чуть не каждый день встречались вроде бы случайно уже целый месяц. Не замечали?
— Разумеется. Я знаю вас дольше, чем вы полагаете; ваша индивидуальность вошла в орбиту моей духовной жизни уже год тому назад; ваше приближение я чувствовал за много дней до того, когда мы встретились впервые на реальном плане.
— Неужели? Вот странно.
— Но конкретно с вами я познакомился, разумеется, лишь сегодня на лекции.
— Да, по-видимому, так оно и есть. Раньше вы ни разу не обратили на меня внимания.
— Вернее, не обратил к вам глаз, хотели вы сказать, а точнее говоря, телесных глаз.
— Интересно. Мне не раз доводилось размышлять над целью таких псевдослучайных встреч, однако я так и не понял цели.
— Будущее покажет. Я старше вас, опытнее — могу и пригодиться.
— Вы правы, — согласился я. — Мне многого, очень многого недостает; здесь, у вас, возможно, удастся обрести нечто совершенно необходимое. Внутренний голос убеждает: благодаря вам я избавлюсь, наконец, от духовной тщеты и пустоты — в часы одиноких раздумий зияние этой пропасти часто преследует меня. Вы не откажете в помощи, не правда ли?
Он ласково положил мне руку на плечо и просто ответил:
— Будем друзьями, Ежи!
Я встал и растроганно пожал его руку.
— Спасибо.
— Случайности вообще не существует, — сказал он и сел напротив большого стенного зеркала. — Заранее никогда нельзя предугадать бесцельность каких-либо событий. Кто знает, возможно, наше знакомство в равной мере необходимо нам обоим?
— Да какую же услугу в состоянии оказать вам я?
— Хотя бы позволите, в некотором роде, духовно опекать вас.
Вдруг он прервал разговор, всматриваясь в зеркало напротив. Я взглянул тоже и невольно вскрикнул… В зеркале появилась демонически прекрасная медноволосая женщина в черном, шитом гагатом плате, и оранжевой шали. С вызовом посмотрела она на нас, натягивая жемчужно-серую перчатку…
Женщина с моста Святого Флориана… Я обернулся, уверенный, что увижу ее за моей спиной в соседней комнате, — однако, там никого не было: погруженный в ночной мрак чернел дверной проем в библиотеку… Снова посмотрел в зеркало: никого; в светлой от газового светильника поверхности отражалась лишь моя особа. Я обратился к Вирушу.
— Вы видели?
— Да.
— Она где-то здесь?
— Что за предположение! Я вовсе не знаком с нею. Вижу впервые. Но берегитесь этой женщины!
Я снисходительно усмехнулся:
— Люблю другую — у меня есть невеста.
— И все-таки будьте настороже! Она злое существо!
— Эта дама не совсем мне незнакома. Мы встречались, во всяком случае, довелось видеть ее не раз.
И я поведал Анджею об удивительных людях на мосту, не скрыл и его присутствия.
— Н-да, — прошептал он, выслушав меня внимательно, — и в самом деле, я не раз проходил по мосту и останавливался у фигуры святого; уже тогда безотчетно чувствовал враждебные токи. Теперь понимаю.
— Какие-то странные тайные связи?
— Несомненно. Пути наши взаимно пересекаются все чаще. Некая высшая сила все теснее сплетает до сих пор чуждые и далекие судьбы.