Страница 15 из 62
В первые дни надеялись: безумный поезд где-нибудь зарегистрирован как положено и лишь нерасторопность или ошибка железнодорожной службы помешала до сих пор установить его принадлежность. Начались дознания, станции то и дело передавали сигналы, выясняя отношения, — все напрасно. Чужак издевался над усилиями путейцев, врываясь обыкновенно там, где его меньше всего ждали.
Его не удавалось захватить врасплох, нагнать или задержать. Не раз организованная с этой целью погоня на одной из самых совершенных машин, последнем чуде современной техники, терпела позорное поражение: зловещий поезд легко оставлял позади чудо прогресса и без малейшего усилия устанавливал невиданные рекорды.
И тогда суеверный страх и глухая, тлеющая под этим страхом ярость одолели людей. Слыханное ли дело! С давних пор поезда курсировали по заранее составленному расписанию, над которым трудились в дирекциях, которые утверждали в министерствах и наконец осуществляли на линиях, — годами велись расчеты, формулировались предвидения, а если и вкрадывались «ошибка» или «недосмотр», то легко исправимые, логически объяснимые, — и вдруг непрошеный гость врывается на линию, выворачивает наизнанку распорядок, вносит в слаженную систему разлад и дезорганизацию!
К счастью, до сих пор этот кошмар не вызвал крушения, что, пожалуй, удивляло с самого начала. Каким-то сверхчудесным образом путь, куда поезд врывался, всегда в данную минуту оставался свободным; так что безумец до сих пор, к облегчению службы движения, не вызвал столкновений. Но авария могла произойти в любое мгновение, тем более что чужак начал проявлять агрессивность. Вскоре пришлось с ужасом констатировать — он явственно стремится войти в близкий контакт с регулярно курсирующими собратьями. Поначалу, казалось, он избегал близкого соседства, появляясь всегда на значительном расстоянии за идущим поездом или впереди него, сейчас же внезапно возникал на рельсах вслед за только что прошедшими поездами. Однажды уже пролетел рядом с экспрессом, идущим в О., неделю назад едва не обогнал пассажирский между С. и Ф., третьего дня лишь чудом не столкнулся на перекрестке со скорым из В.
Начальники станций покрывались холодным потом при известии об этих чудом избегнутых катастрофах; добеды не доходило благодаря либо параллельным путям, либо виртуозному самообладанию машинистов. Подобные «чудесные спасения» в последние дни участились, а шансов счастливого исхода после упомянутых встреч с каждым днем становилось все меньше.
Чужак от роли преследуемого явно перешел к роли активной: гонимый магнетическим импульсом, он начал угрожать всему, что руководствуется нормам, и упорно стремился к нарушению четко отлаженного порядка. Любая встреча в каждую минуту могла кончиться трагедией.
Начальник станции в Горске уже месяц был удручен невыносимо; постоянно опасаясь нежеланного визита, он бодрствовал, ни днем, ни ночью не оставляя поста, доверенного ему менее года назад за «энергию и похвальную предприимчивость». А станция досталась ему трудная — здесь, в узловом Горске, пересекалось несколько основных железнодорожных путей, обслуживавших огромную территорию.
Сегодня, особенно из-за небывалого наплыва пассажиров, работалось весьма тягостно.
…
Медленно опускался вечер. Вспыхнули электрические лампы, прожекторы мощными лучами освещали нужные участки. В зеленых огнях железнодорожных стрелок рельсы отливали мрачно-металлическим блеском, извивались холодными железными змеями. Кое-где в сумраке загорелись неверным колеблющимся пламенем фонари кондукторов, блеснула лампа дорожника. Вдали, за вокзалом, там, где уже гаснут изумрудные глаза фонарей, прочерчивал свои ночные сигналы станционный семафор.
Вот он изменил горизонтальное положение, повернул под углом в 45° и остановился по косой линии: шел пассажирский поезд из Бжеска.
Уже слышно натужное дыхание локомотива, мерное постукивание колес, видны светло-желтые очки. Поезд остановился на станции.
В открытых окнах золотистые головки детей, любопытные лица женщин — пассажиры машут платками…
Встречающие на перроне торопятся к вагонам, тянутся в приветствии руки…
Внезапно резкий грохот справа! Пронзительные свистки разрывают воздух. Начальник надрывно, неистово кричит охрипшим голосом:
— Назад! Назад! Контрпар! Задний ход! Задний ход!… Беда!!
Плотная толпа напирает на хрупкую ограду, раздается треск сломанного дерева… Испуганные глаза инстинктивно смотрят вправо, куда бегут служители станции: там бесцельно и яростно размахивают фонарями в надежде остановить поезд, что полным ходом врывается с противоположной стороны на путь, занятый пассажирским из Бжеска. Шквал свистков, завывание гудков, отчаянные крики людей. Напрасно. Нежданный локомотив мчится на бешеной скорости, огромные зеленые глаза машины разгоняют темень призрачным светом, мощные поршни работают с фанатической одержимостью…
Набухший безграничной паникой, вырывается жуткий тысячеголосый крик:
— Безумный поезд! Безумец! На землю! Спасите! На землю! Спасите!
Гигантская серая масса проносится над лежащими телами, пепельная, мглистая масса с пролетами сквозных окон — из открытых проемов дьявольский вихрь сквозняка, бешено, неистово треплющего жалюзи; мелькают призрачные лица призрачных пассажиров…
И происходит странное. Обезумевший хищный поезд… не сокрушает настигнутого сотоварища, проходит сквозь него, подобно туману; на мгновение видно, как проникают друг друга два состава, бесшумно просачиваются вагоны, в парадоксальном осмосе сливаются шестеренки и колеса — еще секунда, и пришелец, с молниеносным неистовством навылет пронзив материально-металлический организм стоящего поезда, сгинул, растаял вдали. Все стихло…
У станции по-прежнему стоит пассажирский из Бжеска. Беспредельная тишина. Лишь издали, с лугов, слышится приглушенный стрекот кузнечиков, да вверху по проводам бежит ворчливая болтовня телеграфа…
Люди на перроне, служащие, начальник, очнувшись, протирают глаза, сосредоточенно смотрят на Бжеский, по-прежнему тихий, молчаливый. Только лампы внутри горят ровным, спокойным светом, только в открытых окнах ветерок легонько играет занавесками…
В вагонах гробовая тишина; никто не выходит, никто не выглядывает. В окнах видны пассажиры: мужчины, женщины и дети; все целы, не ранены — никто не получил даже царапины. Но выглядят они странно…
Все стоят, обернувшись за призрачным поездом; таинственная сила сковала людей и держит их в молчаливом оцепенении; могучий ток пронзил это собрание душ и поляризовал на один лад: руки воздеты к неведомой, верно, далекой цели, тела подались вперед, порываясь в ошеломительную даль, в мглистый таинственный край, а глаза, остекленелые в неистовом ужасе и… восторге, устремлены в бесконечность…
Молчание, ни один мускул не дрогнет в их лицах, глаза широко открыты.
Дивное дуновение коснулось этих людей — их уделом великое пробуждение: б е з у м и е…
Немного погодя раздались гулкие знакомые звуки — такие уютно-будничные: удары крепкие, четкие, будто сердце бьется в здоровой груди, — размеренные привычные звуки, что годами возвещали одно и то же.
Бим-бам… пауза, бим-бам… бим-бам…
Сигналы…