Страница 4 из 181
— Твою мать, — выругался Том, поднялся со скамейки и, отворачиваясь и отходя от стола, нервно затянулся сигаретой.
Он различил такое же напряжение в Гермионе. Более того, её неловкость стала щекотать ему горло. Это было уже совсем не смешно. Он повернулся к собеседнице, пристально посмотрел ей в глаза и произнёс:
— Что чувствуешь?
Гермиона закусила губу, опасливо глядя на него в ответ, и спустя несколько секунд сказала:
— Твой гнев.
Он долго сверлил её взглядом, затем резко дёрнулся в сторону скамьи, сел на неё и притянулся к Гермионе, твёрдо произнеся:
— Вижу в этом прекрасный плюс: теперь у тебя точно нет другого выхода, кроме как быть на моей стороне.
Та опустила взгляд вниз, что-то соображая, затем подняла обратно на него глаза и так же решительно ответила:
— Тоже вижу в этом плюс: вряд ли меня будут ждать теперь твои прекрасные захваты моего горла.
— Волшебство ещё никто не отменял, — усмехнулся Том. — И с чего ты взяла, что я не буду тебя трогать?
— Если хочешь знать, то твоя магия, сидящая во мне, прекрасно различает ту самую капельку тревожности, что находится сейчас в тебе.
Это был удар ниже пояса, и Том снова кое-как сдержал себя, чтобы не впиться ей в глотку или не схватиться за свою палочку.
— Не злись, — раздражённо остепенила его та. — В общих чертах я тоже не в восторге, поэтому и ищу, как от тебя избавиться.
Том тут же осознал, что если он найдёт способ выдернуть эти чувства из себя, то утеряет связь с Гермионой, а значит, и сама она тоже утеряется. Встал интересный выбор: вести свою игру, заручившись помощью такой сообщницы, или избавиться от чувств, а значит, остаться одному?
Он стряхнул уголёк на сигарете, устало опустил голову вниз, внимательно разглядывая поверхность стола, и попытался смирить в себе все чувства: и злость, и раздражение, и тревожность, и тепло. Нужно было как-то научиться контролировать свои ощущения и тщательнее следить за эмоциями.
Проведя несколько минут в тишине, Том глубоко вздохнул и поднял обратно голову, посмотрев на Гермиону, которая всё это время внимательно разглядывала его.
— Дальше. Что дальше с Волан-де-Мортом?
— Ничего. Воскрес почти два года назад, сначала скрывался от министерства, чтобы не сеять панику и оставаться в тени, потом его рассекретили, и начались массовые нападения Пожирателей на всех волшебников.
— Какова цель этих нападений?
— Я похожа на человека, который присутствует на каждом собрании Пожирателей и впитывает в себя все идеи тёмного мага?
— Не язви, а отвечай нормально, — грубо отозвался Том, ощущая очередную вспышку тепла.
Та глубоко вздохнула и закатила глаза.
— Я понятия не имею. Они устраивают везде дебош, каждый день кто-то умирает или исчезает. Что они этим хотят показать, я не знаю. Спроси лучше у Волан-де-Морта — он наверняка тебе расскажет!
— Звучит интересно, — засмеялся Том и почувствовал, что, наконец, раздражение отпускает его.
— Не особо, — отозвалась Гермиона, у которой раздражение, наоборот, никуда не пропадало, из-за чего Том ощущал, что его тепло стремится прикоснуться к ней.
— Слушай, Грейнджер, ты мне так и не рассказала про орден. Что там у вас за орден?
Та несколько секунд помолчала и, нахмурившись, ответила:
— Во время первой войны было создано сообщество по борьбе с Пожирателями смерти. Там состояли участники, которые выступали против режима и власти Волан-де-Морта.
— Не пытайся хитрить, — оскалился Том, наклоняясь ближе к Гермионе через стол. — Не надо говорить так, словно эта организация существовала и больше не существует.
— Сейчас в ней очень мало участников, — нехотя отозвалась та.
— Пиши список, — выпрямившись и убрав руки со стола, приказал Том.
— Что? — протянула Гермиона, подняв на него ошеломлённый взгляд.
— Список. Сейчас же.
— Зачем тебе? Мы не договаривались с тобой, что я буду сливать тебе абсолютно всё! — возмутилась она.
— Именно на это мы с тобой и договаривались. Пиши!
— Как я могу быть уверена, что ты не используешь это против тех, кто борется с нападениями Волан-де-Морта? И, в конце концов, не используешь это против меня?!
— За себя боишься? — усмехнулся Том, обратив к ней насмешливый взгляд. — Боишься, что я сдам тебя как предателя?
— Боюсь, что ты повлияешь на исход этой войны и явно не в пользу невинных людей!
— Я тебе уже давал гарантии, что ты будешь в целости и сохранности, как и твои друзья.
— Слабо верится, — фыркнула Гермиона в ответ.
Том подался к ней вперёд, полностью наваливаясь на стол и показывая перед её лицом свою ладонь.
— Слушай, Грейнджер, у меня сейчас есть два варианта: объяснить тебе, кто я такой, дипломатичным путём, приводя тысячу аргументов и доказательств, что я не Волан-де-Морт и не бегу поддерживать его сторону, или не тратить время и без объяснений вцепиться тебе в глотку или достать свою палочку, чтобы ты написала мне это чёртов список! Как думаешь, что мне проще всего будет сделать?
Та сглотнула, опасливо поглядывая на ладонь собеседника, и страх Гермионы стал окружать их двоих, вызывая в Томе очередную вспышку тепла. Он тут же отпрянул, чтобы не схватиться в волшебницу, но жёсткий взор с неё не спускал.
— И даже не посмотрю на то, что наш контакт с тобой может нести в себе сюрприз. Может, даже это будет действовать на тебя рациональнее, чем Круциатус.
Гермиона некоторое время с ненавистью отвечала на его взгляд, затем громко выдохнула и притянула к себе пергамент с пером. В тишине она стала записывать имена под его пристальным взором, затем схватила исписанный клочок пергамента и притянула его к своей груди, произнеся:
— Я помню, как ты сказал, что доверять можно только себе!
— Всё верно. Мы с тобой одно целое, забыла? Или тебе напомнить?
— Может, от тебя мне ничего не грозит, но ты можешь сделать из меня предателя!
— Твоя сообразительность и логика меня когда-нибудь заставят тебя убить, — раздражённо отозвался Том и стальным голосом продолжил: — Я же сказал, что на тебе ни одно моё действие плохо не отразится. Просто доверься мне.
— Не особо хочется верить такому человеку, как ты, — поджала губы Гермиона, остепенившись при виде впадающего в гнев Тома.
— Тебе напомнить о двух вариантах моего поведения?
— Ты слишком жесток, — прошипела Гермиона, взглянув на протянутую к ней руку в ожидании пергамента.
— Включи свою адекватную логику и раскинь мозгами, что мне хотя бы просто не выгодно делать из тебя предателя, чтобы все узнали об этом! Если я смещу тебя со стороны ордена или что там у вас, то как, по-твоему, ты будешь мне полезна?
— Это и пугает, что я не знаю цель своей «полезности»!
— Два варианта, Грейнджер, — с угрозой напомнил Том. — Или ты сама, или я тебя заставлю. Напомню, что я тебя не обманывал и не собирался, если тебе это поможет сделать правильный выбор.
Та несколько секунд с ненавистью смотрела в тёмные глаза, затем резко кинула пергамент в протянутую руку.
— Я тебя ненавижу, — произнесла она, поднимаясь со своего места.
Том раскрыл смявшийся в руке пергамент и быстро пробежался по списку, не обращая внимания на то, как Гермиона резко схватила учебники и стала раскладывать их по полкам.
— Этого не знаю… Уизли… не знаю… ещё Уизли… У вас что, весь орден из семейки Уизли состоит? — усмехнулся Том, поднимая взгляд на Гермиону.
Та ничего не ответила, продолжая расставлять книги, и он снова углубился в список.
— Даже Макгонагалл? Не сомневался. Хагрид? Он-то чем вам помогает, если ему волшебством пользоваться нельзя? — снова усмехнулся Том.
— Тебе за это спасибо сказать? — съязвила Гермиона и неторопливо подошла обратно к пустому столу.
— Ладно, — удовлетворённо отозвался тот, сворачивая пергамент и складывая его в карман.
Его пристальный взгляд обратился к Гермионе, которая стала собирать сумку. Том встал на ноги и обошёл стол, приближаясь к ней.