Страница 12 из 14
Писк кассового сканера вернул в унылую действительность, напомнил о скудной покупке и о том, что он безработный. Теперь мечтать о такой девушке просто смешно. Скорее всего, она уже укатила с каким-нибудь толстосумом и забыла о каком-то Радиме. Вот и не звонит. Что ей до его любви и страданий? Кто он для неё?
Забрав полупустой пакет, побрёл к дому.
В подъезде проверил почтовый ящик. Рекламный спам, газетки и счета за коммунальные услуги. О-па, а это что? Клочок белой бумажки с надписью «Мобілізаційне розпорядження». Указание явиться по такому-то адресу, на обратной стороне листа сказано: «Иметь при себе паспорт, военный билет, водительские права при наличии, вещевой мешок, ложку, полотенце…».
Что вдруг военкомату понадобилось от него?
Он честно отслужил положенный срок ещё до поступления в институт.
Сунул бумагу в карман, дома выложил на столик вместе со счетами.
Андрей давно свалил к себе. В квартире стало пусто и скучно. Чтобы развеять ощущение одиночества после его ухода, Радим жил под бормотание включенного телевизора.
Пока делал бутерброд, начался информационный выпуск.
Эмоциональный накал новостей зашкаливал. В который раз рассказывали о том, что Россия в наглую отжала Крым. Передавали, что террористы выставили живым щитом мирное население, чтобы защитить свои блокпосты, что в Славянске теперь не работает милиция, местные жители боятся выходить на улицу, граждане беспомощны перед бандитизмом. Говорили, что боевики ведут огонь из жилых кварталов, прикрываясь зданиями детских садиков и больниц.
– Вот скоты! ― Радим в сердцах вонзил нож в разделочную доску.
Ни с какими ухажёрами никуда Дарина не уехала. Сейчас она живёт в постоянном страхе перед вооружёнными мордоворотами, захватившими её город, а он сидит тут в безопасности и рефлексирует о потерянной работе.
В который уже раз набрал её номер.
Недоступна…
Всё. Хватит прятаться в ракушку.
Радим прошёл в прихожую, взял мобилизационный листок, снова прочитал.
Теперь понятно, что делать. Если Магомед не идёт к горе, то гора идёт к Магомеду.
Он выполнит долг перед Родиной и вызволит свою любимую из лап бандюг.
Росло желание бросить вызов Судьбе ― раз ты так со мной, что ж, давай сыграем по твоим правилам, но имей в виду, что больше я терпилой не буду. Суждено погибнуть ― так тому и быть. Ну, а нет, то после наведения порядка на Донбассе забрать Дарину в Киев и начать всё заново. С чистого листа.
***
Это была словно какая-то иная планета ― знакомая, но успевшая стать чужой за короткое время. Бескрайние поля с терриконами на горизонте. Нечастые поселения. Разбитые войной хаты. Остатки окопов для танков и артиллерии. Искрошенный местами асфальт дороги от снарядов. Торчащие кое-где неразорвавшиеся столбики ракет «Градов», сгоревшая техника. Исписанные разной краской из баллончиков автобусные остановки: «Смерть украм», «Яйценюх», «Парашенко», «Новороссия», «ЛНР»…
Здесь совсем недавно шли бои. Террористов отогнали. Захваченные ими населённые пункты освободили.
Колонна шла в направлении небольшого городка Счастье Луганской области.
Радим и Андрей сидели рядом на броне старенького БТР-80.
Они смотрели на попадавшихся местных жителей. Кто-то улыбался и приветственно махал солдатам, кто-то просто стоял и смотрел.
Яворский не мог отделаться от ощущения фальши в радости местных. Но внутренний голос твердил, раз люди остались, никуда не побежали, значит, не хотели. Это террористы и их пособники тикали кто куда, а нормальным людям бежать незачем. И всё же на душе было неспокойно, словно и впрямь попал в другой мир, где вражда кроется за улыбками и приветственным маханием, где любой может ударить в спину, потому что он с Андреем ― хунта, захватчики.
Люди сошли с ума. Сепаратисты зомбировали их, что ли? Как может своя армия быть захватнической?
Конечно, он не сказал бы, что армия Украины является таковой в истинном смысле этого слова. Вооружение старое, ещё советское, техника на ладан дышит, организация аховая, всё держится на патриотизме добровольцев. В бою это очень важно, но таким оружием сильно-то не повоюешь. У него и Андрея полуржавые автоматы, пришлось их чистить, как следует. С боезапасом та же беда. Когда цинки вскрывали, выяснилось, что почти все патроны покрыты каким-то налётом. От времени, видимо. Пришлось их тоже очищать, прежде чем снаряжать магазины. Каски образца хрен-знает-какого-года, любой осколок пробьёт, не говоря уже о пуле из автомата или снайперской винтовки. То же самое с бронежилетами, которых ни у него, ни у товарища нет ― просто не досталось. Но те, кому повезло больше, тоже не особо защищены. Русские снабдили террористов современным оружием, пробивающим такую защиту насквозь.
Да ещё и желудок пустой. Если бы не волонтёры, то вовсе непонятно, где продукты брать. У местных сильно-то не купишь, у них самих голодуха началась. Ходили слухи, что частенько кто-то отбирает у жителей еду и прочее. Сам он пока не был свидетелем подобного, но дыма без огня не бывает. Скорее всего, сепаратисты творят, выдавая себя за укров. Это слово сепары быстро подхватили, придав ему издевательский окрас.
Яворский почти не верил в чушь насчёт великих укров и всё, связанное с этим. Но где-то в уголочке сознания сидела червоточина ― а мало ли? Историю русские писали, украинцев не спросили. А вдруг это правда, пусть не во всём, но близко? Кто знает наверняка, что там происходило? Вот и гадай теперь, то ли на самом деле случилось, то ли нет, а просто хочется думать, что так было.
Колонна встала.
Их БТР дёрнулся и тоже остановился.
Поступила команда: «К машине!»
Все попрыгали на землю и стали ждать дальнейших распоряжений. Кто-то закурил, многие разошлись, смешались с другими солдатами.
Перекур продолжался недолго.
Батальон «Айдар» и часть подразделений сто двадцать восьмой МБР ― механизированной бригады, где служили Радим и Андрей, выдвинулись к городу и заняли позиции у окраины. Вскоре с их тыла заработала артиллерия и реактивные установки «Град».
После артподготовки солдаты вошли в город. Частный сектор встретил пустотой улиц и угрюмой тишиной, даже собаки не брехали. Вдруг на соседней параллельной улице сухо стукнула короткая очередь. Ей ответили несколько стволов вразнобой. Все тут же попрыгали с БТР и рассредоточились. После недолгой тишины в той стороне завязалась вначале вялая, но набравшая силу и злость перестрелка. Она быстро затихла. Какое-то время все оставались на месте, потом расслабились, успокоились. Похоже, сепары дали дёру.
Начали зачистку.
Стучались в ворота и калитки. Если никто не открывал, то перепрыгивали заборы, чтобы отворить, а то и попросту выбивали двери.
Хозяева, как правило, прятались в погребах. Когда военные их распахивали, люди смотрели оттуда испуганно, ожидая худшего. Солдаты всем приказывали выйти и, чаще всего грубо, не беспокоясь о какой-то вежливости, выясняли, нет ли сепаратистов.
Жители как один твердили, что нет. Мужчин и парней всё равно отводили к временному штабу для дальнейшего выяснения.
На душе Яворского скреблись кошки. Он разумом понимал, что так нельзя, они поступают как завоеватели, но сердце твердило ― иначе никак. Здесь каждый второй ― сепар, если не чаще. Жители области большинством проголосовали за отделение. А сейчас, видите ли, лояльными стали, как солдат узрели. Они рассчитывали, что Россия примет их как Крым. Но русские по своему обыкновению вначале показали кукиш, потом всё же решили негласно помогать, дескать, мы своих не бросаем. А на деле-то кинули. Они бы и крымчан кинули точно также, не будь им нужен полуостров.
Он толкнул калитку во двор. Не заперто. Вошёл, внимательно осматриваясь, готовый ко всему. Быстро понял, что живут здесь небогато, мужик не хозяйственный. Пьёт, наверное, не просыхая, как и многие тут.
Подошёл к двери, ведущей в дом. Потянул за ручку. Тоже открыто. Осторожно вошёл, чутко прислушиваясь к гнетущей тишине хаты, привыкая к полутьме после солнечной улицы.