Страница 7 из 18
Успех, как и следовало ожидать, усугубил три главных недостатка в характере Марка Красса – гордыню, зависть и жадность. Он даже осмелился выказать зависть к Помпею и, оскорбив диктатора, в одночасье погубил свою карьеру военачальника. Однако для него все еще оставался сходный по выгоде проект накопления богатств. Он спекулировал имуществом объявленных вне закона, в те времена весьма многочисленных, вследствие чего чрезвычайно обогатился. В качестве скупщика и ростовщика он взыскивал высокие проценты, но предусмотрительно оставлял в покое заемщика, если тот оказывался гражданином, чье влияние он рассчитывал использовать себе во благо. Обнаружив выгоду в образовании, он основал школу для рабов; и теперь образованные рабы, «выпускники» этой академии, продавались по самым высоким ценам.
Затем Красс, нанимая как рабов, так и свободных людей, организовал замысловатое предприятие, которое кажется единственным известным случаем, когда миллионер стал мультимиллионером, объединив частную секретную службу с частной пожарной командой. Этот пожарный контингент являлся, пожалуй, самым иронично-курьезным из всех многочисленных видов «рэкета», изобретенных римскими прохиндеями. Пятьсот рабочих, снабженные веревками, ведрами, лестницами и прочим оборудованием, находились в полной готовности, пока один из бродячих агентов Красса не приводил в действие его широко распространенную систему оповещения и не сообщал о пожаре. Перенаселенность и антисанитария древних городов делали пожары частыми и весьма опасными. Красс, получив сигнал тревоги, отправлялся вперед во главе своего спасательного отряда, приближался к месту пожара, смотрел, куда дует ветер, и начинал опрашивать домовладельцев, чья собственность, как им казалось, находилась в наибольшей опасности. Он предлагал купить их дома – в том виде, как они есть, – по чрезвычайно низкой цене. Если испуганный владелец соглашался, пожарная команда поспешно бралась за дело и чаще всего спасала имущество. Если хозяин не терял головы и не позволял воспользоваться ситуацией, Красс уходил со своими пожарными, оставляя пожар под ответственность публики. Со временем, по словам Плутарха, он стал хозяином весьма значительной части римских домов.
Красс и парфянские выстрелы
Тайные агенты-разведчики Красса, когда не находились в поиске пожаров, в основном занимались сбором доказательств, которые Красс мог использовать в судах. Он защищал самых разных клиентов и выигрывал дела, будучи подготовленным и имея на руках факты, тогда как многие более выдающиеся оппоненты не могли противопоставить ему ничего, кроме красноречивых заявлений или личных оскорблений. Таким образом, Красс сделался не только плутократом, но и своего рода тайной властью. Он навязывал займы нужным людям. Он оказывал все большее влияние на тех, кто нуждался в его юридических услугах, источниках информации или ссудах золотом. Установив свою репутацию в каждом сомнительном квартале Рима, он обнаружил, что теперь ему стало проще вербовать шпионов, агентов и ренегатов-информаторов, которые помогали укреплять его разведывательную систему; и чем больше инсайдерской информации они ему приносили, тем обильнее становились его многочисленные доходы.
Мы не можем позволить себе следовать тем хитроумным схемам, которые вернули его в политику и позволили стать консулом. Вторым консулом стал Помпей. Они с Крассом по-прежнему находились в непримиримой вражде, однако при всей своей обоюдной ненависти еще больше они ненавидели конституцию Суллы и объединились, дабы стереть ее принципиальные положения, не предлагая Риму взамен ничего нового. Основной частью политической философии и политического метода Красса было приобретение народной поддержки путем щедрых расходов, предпочтительно из общественной казны, но, при необходимости, и из своего собственного кошелька. В 67 году до н. э. закон Авла Габиния предписывал Помпею истребить пиратов, которые в то время стали столь многочисленны и дерзки, что фактически душили римскую торговлю. Благодаря быстрому успеху в борьбе с этим сбродом, законом Манилия Помпею было поручено командовать сопротивлением Митридату.
Красс плел интриги против назначения своего соперника на две столь выдающиеся миссии. Но Помпей сражался, участвовал в военных кампаниях и почти семь лет находился вдали от Рима. И Красс обнаружил, что просторное поле деятельности высветилось для него одного. Именно в этот период его плутократического успеха к нему присоединился Юлий Цезарь, сначала в качестве помощника, а затем и «компаньона». И даже «Истории великих людей» признают, что именно деньги Красса и его методы достижения успеха, его шпионы, доносчики и клоака из щедро субсидируемого сброда обеспечили распутному, экстравагантному молодому патрицию лестницу, по которой он поднялся к потенциальной диктатуре.
И Красса, и Цезаря обвиняли в причастности к заговорам Катилины. Но наши знания об этих знаменитых заговорах слишком фрагментарны, чтобы указать, где Красс опасно балансировал. Несомненно, что сам он был хорошо информирован и добровольно выдал Цицерону некоторые сведения относительно явных планов бунтовщиков. Однако он убедился, что его разоблачения запоздали и оказались практически бесполезными. Ходили слухи, будто он закутался в плащ и глубокой ночью явился к Цицерону с анонимным письмом, которое, по его словам, он только что получил, – письмом, в котором его предупреждали о необходимости покинуть Рим в день заранее намеченного мятежа. Если такое письмо действительно попало от Красса к Цицерону, то его, вероятно, написал один из бывших агентов. Своей показной бдительностью Красс стремился застраховать себя от серьезных обвинений на тот случай, если заговорщики потерпят неудачу; однако он не сделал ничего такого, что могло бы серьезно повредить его тайным отношениям с Катилиной и его сообщниками в случае их успеха.
Цицерон, консул в 63 году до н. э., проявил свойственное ему благоразумие, когда воздержался от обвинения в государственной измене Красса, чьи пальцы дергали самые действенные струны и чьи ловкие субсидии наполняли каждый кошелек. Доносчик Тарквиний во время допроса в римском Сенате принялся давать показания, изобличающие Красса. Но тут же по залу прокатилась волна негодования. Десятки сенаторов задолжали Крассу деньги, и все они начали кричать «лжесвидетель», напрягая свои голосовые связки в соответствии с той степенью, в каком состоянии находился их кредит. После чего Цицерон отправил доносчика в тюрьму, не дав ему возможности продолжить свои показания. Считалось, что знаменитый оратор прощупывал настроения в своей собственной партии, привлекая подобные свидетельства, и что он уклонился от прямого обвинения Красса, когда почувствовал недовольство.
Следующий год будоражил умы политиков новой и более опасной угрозой, поскольку великий Помпей объявил, что ведет свои легионы домой. «Ни Красс, ни Цезарь, с одной стороны, ни Катул, ни Катон, с другой, не чувствовали, что их головы прочно держатся на плечах». Каждый амбициозный заговорщик и демагог плел интриги против Помпея в его отсутствие. Однако Красс, как обычно, не потерял голову и использовал свою прозорливость, дабы не допустить союза Помпея с Цицероном. Этого он добился лично и без помощи шпионов, превознося Цицерона и одновременно скармливая Помпею еще более хвалебные панегирики с блестящей убедительностью искусного оратора. Не только римский полководец верил в важность ораторского искусства; так что постепенно Помпей пришел к вынужденному согласию и объединил свои силы с Крассом и Цезарем, которые тогда нуждались в нем гораздо больше, чем он в них.
Цезарь был по уши в долгу перед Крассом. Как народный герой, он разбрасывал огромные суммы и устраивал самые роскошные празднества и развлечения. Совместно с Помпеем, он и Красс договорились о том, чтобы последний поторговался и приобрел себе за огромную цену весьма ценный пост на Востоке. Лукулл победоносно вторгся в Понт, а Помпей достиг вершин своей военной славы, завершив «разграбление Армении». Память о собственных талантах полководца побудила Красса найти некий новый, процветающий уголок Азии и перевести его движимые активы на свой счет. Таким образом, мы подошли к одному из самых странных парадоксов, освещающих это далекое свидетельство достижений секретной службы. Красс, несмотря на свое громадное состояние, по-прежнему оставался алчным и стремился затмить Рим, рискуя собственной жизнью в далеких краях, где можно было нажить еще одно состояние. Он в прямом смысле сколотил свое состояние на шпионаже и разведывательных ресурсах и порой проявлял себя искусным заговорщиком и политическим интриганом. Несмотря на все эти события, он продолжал отодвигать момент, когда он облачится в тогу завоевателя. Военная разведка значила для него меньше, чем кулеврина или ружейный кремневый замок, которым оставалось ждать еще столетия до своего изобретения.