Страница 13 из 18
Сельджукский султан Санджар послал армию, чтобы отбить те замки Кухистана, которые захватил орден исмаилитов; после чего Хасан ибн Саббах дипломатично поручил своим агентам посетить султана, но не для того, чтобы убить его, а договориться о мире. Хасан ухитрился даже подкупить или оказать давление на чиновников из собственного дома султана, которые играли ему на руку, но все безрезультатно. Санджар отмахивался от каждого переговорщика. Пока наконец не пришлось прибегнуть к тактике «ассасинов», и Хасан уговорил слугу вонзить кинжал в пол рядом с кроватью, в которой спал Санджар. Когда султан проснулся и увидел кинжал, он решил не говорить ничего, что могло бы навести на мысль о страхе и воодушевить его врагов; но вскоре вошел раб с посланием, переданным эмиссарами Хасана ибн Саббаха. Султан сломал печати и прочел: «Не будь я благосклонен к Санджару, человек, воткнувший в пол этот кинжал, вонзил бы его в грудь султана. Пусть он знает, что с этой скалы я направляю руки тех, кто его окружают».
Санджар, как здравомыслящий смертный, был убежден этим посланием. Согласованность действия кинжала и письма произвела на него такое сильное впечатление, что он перестал бороться с распространяющейся властью и влиянием исмаилитов. В дальнейшем его правление стало периодом наибольшего процветания для Хасана, который таким образом «основал секту на софистике и государство на убийстве». Растущий страх перед сектой вылился в любопытный результат в виде защиты отдельных ассасинов, которые попадали в плен. Им редко назначались суровые наказания, а отважный князь или судья, осмелившийся приговорить исмаилита к пыткам и смерти, почти наверняка подписывал себе смертный приговор. Их соседи в основном пытались успокоить и образумить ассасинов, и ни один из них не чувствовал себя достаточно хорошо организованным, чтобы сдерживать их ответными ударами, столь же ловкими и подлыми, как те, которым они были обучены.
Среди запуганных были некоторые князья, контролировавшие ключевые крепости, которые повелитель ассасинов приказал сдать ему. Опасаясь ответить отказом, они не в меньшей степени боялись заселения своих крепостей ассасинами. И вот, придя к отчаянному решению, они собрали всех своих людей и, практически за одну ночь, сровняли эти крепости с землей.
При жизни Хасан ибн Саббах заставил свою идею работать на него, пока его тайная власть, подобно жуткой тени, не распространилась от Северной Персии до Средиземноморского побережья. Его последователи процветали не только в Персии; они также вступили во владение исмаилитскими и другими крепостями в Сирии, где доминировали как полунезависимые персидские колонии и где они вступили в контакт с армиями европейских крестоносцев, на которых оказали значительное влияние. Хасан заимствовал свое учение из Греции и Египта, Персии и Палестины. Его агенты, как и другие апостолы исмаилитов, обучались в Доме Науки в Каире. Но методы руководства и обучения были исключительно его собственными; и только спустя некоторое время после его смерти основанная им секта выродилась из фанатиков в профессиональных убийц с заранее установленным прейскурантом цен или точно оговоренными гонорарами и платежами.
Неоднократно подчеркивалось, что христианские рыцарские ордена многим обязаны нечестивому братству Хасана. Тамплиерам, еще до того, как их высокомерие было унижено, а их богатство соблазнило Филиппа Красивого и его ставленника, папу Климента V, приписывалось подражание секте исмаилитов во многих деталях; и, несмотря на ложные обвинения и злонамеренные слухи, которые способствовали падению тамплиеров в 1313 году, сравнение общего управления обоих орденов – хотя они некоторое время были противниками в Сирии – показывает многое из того, в чем они были фактически идентичны.
Ассасинам также было суждено пасть под натиском и военной хитростью более могущественной державы, которая жаждала их богатства. Монгольские завоеватели Персии в 1256 году брали крепости исмаилитов одну за другой, пока не подошли к неприступной крепости Аламут, спроектированной выдающимся военным инженером, чтобы выдержать любую осаду. Согласно легенде, Хасан ибн Саббах в 1091 году приобрел крепость путем искусных переговоров, посетив ее в качестве своего собственного шпиона и определив «несравненную неприступность» положения крепости в долине к югу от Каспия. И с тех пор он никогда не покидал Аламут, в безопасности восседая там на троне и возделывая свой «тайный сад», окруженный преданными хашшашинами, пока не умер тридцать четыре года спустя.
Его последним преемником в Аламуте стал некий Рукнеддин, который пренебрег приказом уничтожить всех монгольских военачальников. Он снова совершил грубый просчет, попав в руки монголов, и, будучи запуганным заложником, приказал своему сопротивляющемуся гарнизону сдаться. Вскоре после этого Аламут оставили в обмен на жизнь предводителя ассасинов, который был убит по приказу великого хана. Итак, мы подходим к завоеваниям монголов и видим, что они оказались на редкость хорошо информированы благодаря систематическому использованию своих шпионов. Несомненно, они знали все о несокрушимости Аламута и тем не менее обнаружили в характере последнего, негероического владыки один существенный изъян.
Глава 7
Современные шпионы из средневековой Азии
В 1238 году приказ, изданный монгольским правителем на границах Китая, снизил цены на рыбу на рынках Англии – за шиллинг можно было купить сорок – пятьдесят штук селедок. По крайней мере отчасти, это явилось подлинным результатом деятельности секретной службы. В своей невероятно эффективной разведывательной системе монгольские завоеватели использовали не только шпионов, но и пропагандистов и стали пионерами в этой «атаке на тыл», нацеленной на гражданское сознание, которое заново изобрели в 1914 году, после начала войны. По словам Матфея Парижского, жители Готии – Швеции – Фрисландии, из-за растущего страха перед приближающимися татарами, в 1238 году не могли, как обычно, отправлять свои корабли на промысел сельди у берегов Англии; а поскольку экспорт отсутствовал, английский рынок оказался переполнен. Страх, распространившийся среди шведов, был оправданным, но сильно преждевременным. Поскольку мы теперь знаем о монгольских методах подготовки к нападению и завоеванию гораздо больше, чем это было известно в Западной Европе шестьсот лет назад, то очевидно, что агенты командующих азиатскими армиями находились далеко впереди фактического вторжения, создавая «дымовую завесу» устрашающей пропаганды. Говорят, что сами агенты были в основном русскими. Только к 1241 году монгольский полководец Субэдэй приготовился начать наступление на Венгрию, народ которой являлся единственной ветвью тюрко-монгольской расы, все еще остававшейся вне власти преемников Чингисхана. И после трех лет страха жители Готии и Фрисландии, вероятно, устали от собственного страха и снова занялись рыболовством.
Вторжение в Центральную Европу оставалось в планах Субэдэя почти двадцать лет. Весной 1221 года, с разрешения своего владыки, Чингисхана, Субэдэй и его столь же успешный соратник военачальник Чепе-Нойон продвинулись на юг России до самого бассейна реки Донец. «Повсюду установили они стабильную военную и гражданскую администрацию. Кроме того, они организовали сложную систему осведомителей для выявления слабых мест и соперничества в Европе. Они обнаружили, что венецианцы вполне готовы пожертвовать интересами христианской Европы, чтобы получить преимущество над своими главными торговыми соперниками, генуэзцами. В обмен на помощь монголов в вытеснении генуэзских торговых факторий в Крыму венецианцы действовали как часть разведывательной службы монголов». Но два года спустя Чингисхан был вынужден отозвать и Субэдэя, и Чепе. Они вернулись в Азию через северную оконечность Каспия, и когда в 1227 году Чингисхан умер, программа завоевания Европы была отложена на неопределенный срок.
Молодой государственный деятель империи Кин, после того как войска Чингисхана захватили это богатое государство, сказал ему: «Ты завоевал великую империю, сидя в седле. Но так ты не сможешь управлять ею». Чингисхан велел казнить всех тех своекорыстных и подлых дезертиров, которые покинули идущую ко дну династию Кин, считая, что он никогда не сможет положиться на них, но Елюй Чуцая пощадили, и Чингисхан пригласил его присоединиться к нему в управлении недавно обретенным огромным царством. Впоследствии мудрый совет китайского государственного деятеля оказался столь же жизненно важным для монгольской стабильности, как необходимы были блестящая стратегия командующих или точность военной разведки для монгольских побед.