Страница 4 из 53
Клавдия воровато огляделась: не глазеют ли слуги? Затем она будто бы обратилась копией мадам Лейт: расправила покатые плечи, подняла подбородок, чуть опустила уголки непримиримо сомкнутых губ. Несколько секунд её тело запоминало роль и, достигнув нужного образа, вновь обрело волю. Клавдия ещё в детстве демонстрировала удивительные таланты подражать и убеждать, лепить из себя кого угодно. Они стали её вуалью, под которой таилось неистовство инстинктов, жадное наслаждение жизнью, непозволительное человеку её происхождения. Обстоятельства ещё никогда не испытывали её столь сурово, но всё её существо, словно маятник, стремилось вернуться к прежнему покою вопреки начавшему закипать миру вокруг.
Отобедала она без удовольствия. Компанию на этот раз составил только Роберт, которого кормили с ложки и не всякий раз слуге удавалось упросить его раскрыть рот. Иногда ребёнок резко вскрикивал, заставляя графиню вздрогнуть. Порадовал её только вкус хорошо приготовленной дичи да кое-что, случившееся после того, как она окончила трапезу.
К Клавдии подошёл лакей в гербовой ливрее. На его лице отпечаталось то знакомое выражение готовности к пощёчине. Даже обратился он опасливо, уголком рта:
На блюдце, которое он держал, лежал отнюдь не конверт, а половинка раковины с устрицей, украшенная тонким ломтиком клубники.
— Одинокая устрица с клубникой. Таковой комплемент не стоит подносить благородной даме на виду у всех, ибо символизирует он вещи, пикантные до неприличия.
— Если его подали вам, то знайте, что лучше отказаться. Принимая блюдо, вы соглашаетесь на близость с пославшим его, не только платоническую, — Жюли тогда подняла мечтательный взгляд и погладила пальцами корешок брошюры, — М-м-м. Что за мужчина догадается так сделать?
— Не отводи взгляд.
Вдоволь насладившись чужой растерянностью, она обронила:
— Я изыскал пути спасения. Применил свои связи, и вот, из крепости Раймусов готовы перевести под домашний арест, а там… — голос мецената дрожал, — Может, их дело и развалится или вернётся с подмогой император, повесит всех этих негодяев. Вероятно, он под протекцией своего брата в Толомео. Тогда можно ждать наилучшего исхода.
— Что случилось? — не выдержала она, — Чем вы так огорчены?
— Я счёл за долг попытаться выручить вашу семью. Кажется, все свои силы растратил и все чувства пережёг, и теперь вспомнил, что сам в беде. Признаться, в моей душе таится смертельная рана. Она беспокоит меня всё сильнее с каждым днём.
— Рок. Природа. Жизнь моя утекает сквозь пальцы, словно вода.
— Нет. Но я нахожусь в затруднительном положении, связанном с самыми… земными материями, и вопрос мой... совершенно лишён изящества.
— Мадам Раймус, в вашей власти спасти меня.
— Сударь. Вы — вдовец. Разумеется, ваша потеря ставит вас в трудное положение. Не стоит стыдиться желания жить дальше. Я вполне готова к тому, что вы собираетесь сказать. Ещё днём своим комплементом вы прекратили попытки играть в рыцаря Тристана, так и не кладите меч между нами.
«Усадьба — просто загляденье. Хозяин — тоже. Чего ещё желать? Странно, что мама и папа никогда не упоминали о Лейте как о перспективном женихе. Он благороден, обеспечен. Вдовец? И пусть! Его увечный отпрыск нам не помешает, всё равно им занимается гувернёр. На десяток лет старше? Может и так, но аппетит вызывает нешуточный. Куда там женоподобным придворным мальчишкам! Однако, какой-то он слишком нервный нынче».
— Мы с Робертом — потомки короля Волена Святого. Об иных его детях ничего не известно. Только представьте себе, что случится, если прервётся столь славный род, если эта кровь просто уйдёт в землю!
— Я прекрасно понимаю, что на ваше сердце посягать не могу, но учитывая все обстоятельства…
— Благодарю за тёплые слова, мадам. Однако, моё предложение будет звучать не совсем так, как вы ожидаете. И это та причина, по которой я до сей поры несчастен, а надежды всё меньше. Дело в том, что потомство должен произвести на свет мой сын.
— Верю, найдётся на свете святая душа, что предпримет попытку. Однако, почему не вы сами?
Гостья чуть скривилась и подумала: «Даже знать не хочу, каким способом он это выяснил».
— Исключено. Думаю, я достаточно ясно обрисовал то, в чём нуждаюсь, — отрезал меценат с внезапной резкостью.
— Я готов заключить брак на его или своё имя. Выплачивать значительные суммы той, что согласится. Я буду приглядывать за процессом консуммации брака, эффективностью известных действий.
— Но… Тут, скорее, нужен медик. Ещё я слыхала, как извлекают нечто даже из тел уже погибших на поле боя офицеров, переносят в чрево жены, и тогда, даже без всякого участия почившего, жизнь его рода продолжается. Можно было бы…
Повисла невыносимо тяжёлая пауза.
— Да, — Лейт уронил это слово, даже не моргнув, — Кроме того, в процессе я могу обрести воодушевление и раз уж я вам, кажется, симпатичен, то присоединиться для закрепления результата.
— Я полагал, вы будете более патриотичны и благодарны за всё, что я сделал ради вас. Кстати, остался последний этап, полностью зависящий от моей воли. Подумайте хорошенько. Эту ночь чета Раймусов проведёт в холодном каменном мешке, а завтра — кто знает, может, их будут ждать привычные удобства. На самом деле, выбора вам не дано. Как и мне.
— С моей тайной в голове? — улыбнулся меценат, — Поздно, Клавдия. Рекомендую хорошенько выспаться перед завтрашним днём. С браком мы что-нибудь придумаем, а вот луна, сообщающая вам фертильность, не будет ждать. Как и мы с Робертом.