Страница 12 из 21
Добравшись до конюшни, Иван ещё раз сделал обход, проверил, пересчитал и вынес ведро с зерном.
– Платком накрой поверх, а то мало ль…
– Знаю… А ты до утречка?
– Ага, был бы сосед тута, мог бы до дому с ночёвкой, но боле не оставлю хозяйство на него – ненадёжный, спасу нет… Помнишь тот день, када я плечом обгорел?
Мария махнула головой в знак согласия и вытаращила глаза, ожидая новостей, о которых она не знает.
– Так ентон пожарник прибёг, меня всполошил, а самого-то ветром сдуло… Я ж до хаты возвернулси, потом в конюшню, а его и след простыл…
Маша сжала челюсти. Естественно, она прекрасно всё помнит и никогда не забудет, потому что именно в тот день Маша впервые, по уговору соседки Стешки, пошла проверять мужа на наличие любовницы. И до сих пор женщине стыдно за этот поступок.
– Может, он тама же был, у хаты Мельника, а ты его не заприметил?
– Может и так. Мог бы попозже́й на сторожевую возвратиться, он – нет. Бог с ним… Ты давай, иди, а то ночь на дворе, тебе вставать ране́нько…
Мария попрощалась с мужем и направилась к дому. Проходя вдоль реки, стараясь держаться зарослей, она услышала до боли знакомый женский смех. Остановилась.
– А я ей говорю: «Скажи, шо ребёнок от него, делов-то… – по всей видимости женщина рассказывала о каком-то случае. – А она мне: «А он же семейный…». Вот дура, так дура…
Женщина ещё громче рассмеялась.
– Тс-с-с, – прошипел мужской голос. – Тута кто-то есть.
Услышав эти слова, Мария дала дёру. Бежала так, будто за ней гнались волки или того хуже – медведи, коих она боится с детства.
Глава 5
Конец пятидесятых.
Как обычно, Нюся встала рано утром и занялась домашним хозяйством: покормила поросят и выпустила их погулять, налила воды курам, насыпала в кормушку корм.
– Сёдня отец подменяет пастуха, – Мария подоила корову и вышла из сарая, неся ведро с молоком. – Пойдёшь с им?
– Пойду, – с радостью в голосе ответила девочка и вприпрыжку побежала в хату.
– А я? – заворчал Володя, услышав разговор между сестрой и матерью. – Мне тоже хотца…
– Нет, ты никуды не пойдёшь, – строго посмотрела на сына Маша. – Ищи его опосля. Забыл, как в прошлом го́де тебя папка обыскалси? А ты шо сделал?
– В посадки убёг, – насупился мальчонка и посмотрел исподлобья на мать. – Я хотел проверить, если кто в мурашнике…
– Ну шо, проверил?
Володька кивнул головой в знак согласия.
– Вот и сиди теперича в хате! – Мария взяла банку, чтобы процедить молоко.
– Вечно эта Нюська всюду поспеваить, – сорвал длинную травинку и начал завязывать её в узелки. – Вот вырасту и буду самый первый, лучше вас всех.
– Остаёсси за старшо́го, – давала наказ Маня, собираясь на работу. – И не вздумай начудить чаво! Быстро образумлю…
– Ла-адно, – протянул Вовка.
Нюся бегала по хате, собираясь в поле: искала длинную рубашонку, чтобы не покусали слепни.
– Бери прут и гони Бурёнку, отец ужо собираить стадо.
Девочка переоделась, вышла во двор и пошла к сараю. Погладила корову между рог, сняла верёвку с её шеи.
– А ну, пшла, пшла на поле, – приказала Нюся, показывая рукой в сторону двери. Бурёнка послушно вышла на улицу и зашагала на дорогу, отмахиваясь хвостом от надоедливых мух.
Нюся гордо шла позади любимицы и держала прут перед собой. Она чувствовала огромную ответственность. А как же иначе? Отец ведь берёт её напарником на взрослую работу. Все дети хвастались друг перед другом, когда возвращались с пастбищ и полей. То ли дело полоть грядки – это ерунда. А управлять огромным стадом, как взрослый человек, – вот, где престиж.
– О, здоров, – произнёс Сашка, выгоняя свою корову на дорогу. – Ты тоже на поле?
– Тоже? – удивилась Нюся.
– Дык и я иду с вами, – улыбнулся мальчик.
– Вот исчо! – подгоняла девочка Бурёнку, стараясь обогнать соседскую корову и её погонщика. – Делать тебе тама неча! Воротайся домой, я доведу вашу До́чу.
– Не-е, нельзя, мне мать наказала, шо б я шёл с вами, – упирался Саша. – Наша Дочка быкастая, того и гляди – пырнёт кого…
– Как хошь, – Нюся подняла свой курносый носик к небу и зашагала, как бравый солдат.
Собрав всех коров в назначенном месте, Иван сел на коня и скомандовал:
– А ну, пошли! – щёлкнул кнутом в воздухе.
Стадо медленно потянулось к полю.
– Вчерась мамка с батькой поругалась, – вдруг заговорил Саша. – Ну и крикливая же моя маманька…
– Мне-то какое дело? – перебила Нюся. – Твоя мамка шибко сплетничает, усе об ентом знають!
– Ну и шо? – нахмурился Сашка, стараясь не отставать от соседки. – Да ну тебя, не хочу рассказывать…
– И не надо! – махнула прутом и побежала к отцу.
***
В поле коровы немного попаслись и прилегли на траву. Солнце поднялось высоко. Жара. Только и слышно, как коровушки жуют «жвачку» и шлёпают хвостом по своему телу, дабы избавиться от кусачих насекомых.
Иван с детьми расположился поодаль от отдыхающего стада. Нюся постелила платок, на котором Ванька разложил харчи: варёные яйца, хлеб, молоко. Пастухи присели на траву.
– Пообедаем и дальше пойдем, – сказал отец Нюси и огляделся.
Вдали он заприметил прогуливающуюся беглянку, которая, по рассказам пастуха, частенько отбивалась от всеобщего коровьего коллектива.
– Едрит твою налево! – ругнулся Грищенко. – Шоб тебе пусто было, вша прыгучая!
Нюся подняла голову.
– А можно я? – вдруг вскочила на ноги девочка. – Пап, я пригоню!
– Беги, – спокойно ответил отец.
Нюська бросила надменный взгляд на Сашку и гордо зашагала к пятнистой корове.
– Пусть завидует, – шептала себе под нос, помахивая прутом.
Подойдя ближе, девчушка обратила внимание, как рогатая подняла голову и уставилась на неё. Стало не по себе.
– А ну, воротайся! – крикнула Нюська и махнула прутом так, что он издал свист.
Корова не сдвинулась с места.
– Чаво глядишь? В стадо! Кому говорю?
Беглянка сделала пару шагов навстречу и снова встала как вкопанная. Между рогатой и маленькой пастушкой оставалось метров десять.
– Ну, я тебе щас… – только собралась бежать к непослушной скотине, как тут же корова рванула вперёд, направив рога.
– Нюська, беги! – запрыгнул на коня Иван. – Беги ко мне!
Что есть мо́чи девочка ринулась к отцу.
Она спотыкалась, но всё же добежала до отца быстро. Пытаясь отдышаться, обернулась.
– Стоять! Шельма… – крикнул Иван на корову и щёлкнул кнутом.
Рогатая остановилась и взбрыкнула. Правым копытом два раза ударила по земле и всё-таки присоединилась к стаду.
– Вот ведь падла! – психанул мужчина, слез с коня и предупредил дочь. – Не отходи далече от меня.
Насколько же сильно он испугался за Нюську – словами не передать. Вспоминая отдельный случай в хуторе, Ваня дёрнул плечом.
– Чья эта бестия? – поинтересовался мужчина у детей.
– Наша, – Саша опустил голову. – Она никого не трогает, только пужает.
– Ага, пужаеть, – нервничал Грищенко, сворачивая длинный кнут на руке. – Такие на рога посодють и прокатють, будь здоров…
Нюся сидела на траве и держалась за горло, будто её кто-то душит.
– Тебе плохо? – Сашка присел рядом.
– Исчо чаво… – отвернулась девчушка, скрывая слёзы. – Запы́халась…
Александр чувствовал себя виноватым перед соседкой. Всё-таки нужно было ему самому завернуть корову в стадо, зная, что их Дочка норовистая и характерная.
– Был один случа́й, – начал свой рассказ Грищенко, запивая волнение молоком. – Посадила одна такая пацанёнка на ро́ги… Я в то время исчо под стол ходил… На моих глазах усё случилося…
Дети молча смотрели на Ивана. Саша крутил мысль в голове: «Слава Богу, шо усё обошлося… Нюська – другая… особенная…»
***
Ковыряясь в свекле, Мария почувствовала пристальные взгляды на себе. Выпрямилась и посмотрела по сторонам. Слева, недалеко от неё, стояли две женщины и оживлённо переговаривались, посматривая на жену Грищенко. Одну из работниц она узнала – Лидия Иванова.