Личность

В тот день я открыла глаза раньше обычного. Меня разбудил грохот. Кто-то тарабанил в дверь. Я замерла и даже затаила дыхание, чтобы не выдать своего присутствия. Вот он – тот самый страшный момент, когда меня нашли. Но я этого не хотела, я не была готова закончить игру.

– Откройте, полиция, – донеслось из-за двери.

Я ничего плохого не сделала. Пожалуйста, оставьте меня в покое. Впервые в жизни я взывала к высшим силам: к кому угодно, хоть к Богу, хоть к дьяволу. Лишь бы это помогло.

Стук резко прекратился. И я услышала звук удаляющегося мотора. Ух. Пронесло. Я шумно выдохнула, жадно заглатывая пропитанный пылью воздух. Сердце из пяток вернулось на место. Ритм стал замедляться, стремясь слиться с тиканьем настенных часов. Я смыла испарину с лица водой из-под крана, вдруг заметив бордовые подтеки на руке с татуировкой.

Кровь? Но откуда? Я сняла одежду, оголив тело, которое по-прежнему казалось чужим. Оно было целым. Порезов и даже царапин не было. Я пришла в ужас. В одно мгновенье маленький понятный мир превратился в череду неизвестных. Я еще больше возненавидела все, что существовало там, за дверью.

Выпив залпом стакан свежего молока, я включила чайник и забросила бургер в фирменной упаковке Старбакса в микроволновку. Запах мяса распространился по комнате. Фу. Я остановила таймер и выкинула зловонный бутерброд со всем содержимым в мусорный контейнер. Мне неистово захотелось сыра с медом и грушей. Я распахнула холодильник с надеждой на чудо. Но это так не работало. Продукты появлялись там по моему предварительному заказу лишь на следующий день. Пришлось обойтись тостами со сливочным маслом и абрикосовым джемом. Но я не сомневалась, что следующим утром точно будет на завтрак сыр.

Я завалилась на кровать и щелкнула пультом телек, угодив на специальный выпуск новостей. Я не любила новости. Мир и без того казался мне враждебным, а сводки происшествий только усиливали страх перед ним.

Переключив поочередно все десять каналов, я обнаружила, что работает только один. Остальные, словно сговорившись, показывали черный шипящий экран с белой рябью. Делать было нечего. Пришлось смотреть новости.

Прямой репортаж с места событий в Финиксе рассказывал о страшной находке. В подвале частного дома при ремонте были обнаружены мумии четырех молодых женщин. Все они были замурованы в стену.

Мое тело сжалось. Вот какой он внешний мир. Я залезла с головой под одеяло, приняв позу эмбриона. Мне снова захотелось к маме. Я совсем не помню ее…

Репортер рассказал, что полиция пока не готова раскрывать детали следствия, сделав предположение, что эта страшное преступление – дело рук серийного убийцы.

Я скинула с себя одеяло, взглянув на предплечье, где еще недавно обнаружила следы крови.

Но ведь я никогда не выходила из дома… Это меня немного успокоило. Но ненадолго. Неугомонные мысли кружились повсюду, осаждая мой уязвленный ум. А что если я – одна из жертв, которой удалось спастись от маньяка? И мое затворничество – это следствие пережитой травмы? Чушь какая-то. Я никогда не выходила на улицу. А если он проник прямо сюда? Если сегодняшнее вторжение неслучайно? Если это не настоящий полицейский? Если… он вернется?! Надо бежать. Скорее!

Я больше не могла слушать эти мрачные новости, порождающие мрачные мысли. Щелчок пульта вернул тишину и безопасность в мой мир, словно поток мыслей затянуло вихрем в черноту экрана. Пожалуй, сегодня с меня хватит приключений. А завтра… Завтра будет сыр с медом и грушами. Мой мир всегда позаботится обо мне. Вот и славно.

Лора

Спусковой крючок. Что заставляет человека нажать на него? Страх. Ярость. Боль. Отчаяние. Да, много чего. Все эти чувства объединяет одно: они находятся на темных чердаках и подвалах, и тщательно скрываются от посторонних глаз, копятся годами, а потом бабах – выходят наружу. От радости или восторга не берут в руки винтовку и не размахивают мачете перед лицом беззащитного человека посреди темной улицы.

Апрель 2000-го выдался жарким. Интересно, не с этим ли связано, что черти преисподней полезли наружу?

После просмотра новостей порой хочется запереться дома и оставаться там до конца дней. Хотя это полнейшая дурь. Если бежать от собаки, она рано или поздно тебя догонит. А если пройти мимо, признав существование ее свирепого оскала, но не придавать этому важность, игнорировать, акции шанса уцелеть взлетят до стратосферы.

У меня, кстати, тоже есть тайные комнаты, куда заглядывать – себе дороже. Не будь правда в тройке лидеров среди моих ценностей, жизнь могла быть куда проще.

Я была самой сообразительной из всех. Мой ум, столкнувшись с проблемой, тут же раскладывал ее решение на десяток шагов вперед, как в партии в шахматы.

Поэтому, когда я догадалась об истинных причинах происходящего, я осознавала, что добром это все не закончится.

Мир пошатнулся. Нет, не сейчас. Это случилось раньше, когда я появилась на свет. Мое рождение не было естественным, запланированным и долгожданным. Я явилась, как снег на День независимости. Ошибка природы. Я не склонна все драматизировать, это лишь адекватное восприятие реальности. Я, вообще, оптимист по натуре. Но при трагичном начале трагичный финал неизбежен. И это даже к лучшему. Я же говорила, я оптимист.

Я сама начала эту игру, когда подала документы на поступление в колледж и успешно справилась с экзаменами. Я была в шаге от зачисления, причем с приятным бонусом в виде достойной стипендии, когда на финальном собеседовании на вопрос профессора Хендриксона: «Почему вы хотите стать психиатром?», я не задумываясь ответила:

– Потому что я – самый настоящий псих.

– Неужели? – ухмыльнулся он. – И вы не боитесь так открыто заявлять об этом?

– Ну, вы же сами прекрасно знаете: каждый, кто говорит, что у него нет никаких психических отклонений, лжет.

– Да, это так, – профессор одобрительно кивнул.

– Я здесь, чтобы докопаться до сути. Сути человеческой души.

Я произвела на него хорошее впечатление. И к концу обучения именно по настоянию профессора Хендриксона вошла в экспериментальную группу профайлеров. В те времена применение знаний психиатрии для составления портрета личности преступника было поистине новаторством. И к счастью, это работало. Мы с точностью до первотравмы определяли черты подозреваемых, и это облегчало их поиски и ускоряло работу ФБР. Особенно в тех случаях, когда зацепок почти не было.

После окончания колледжа я продолжила консультировать отдел серийных убийств уже на полную ставку.

Но я никогда не забывала, зачем я все это затеяла. В тот дождливый день, когда для меня сложились все детали, я отправилась в тату-салон и оставила об этом вечное напоминание на коже. Напоминание себе и другим. Контролировать тело куда проще, чем разум.

Мамасита

Больше всего на свете я люблю порядок, когда у каждой вещи не просто есть свое место, но она там и находится. Чтобы наш дом не превратился в резиденцию хаоса, мне приходится все контролировать. Ох, уж эти мальчишки! Снял футболку, будь добр, брось в корзину для грязного белья. Поел – помой посуду. Разве это сложно? Вечно мне приходится за ним заметать следы. Обычно я начинаю с пола, постепенно поднимаясь. И тогда наступает чис-то-та!

Боже ты мой… А ногти!

Закончив с уборкой, я заметила бурые полумесяцы. Я остервенело орудовала щеткой пока ногти не стали походить на французский маникюр после посещения салона.

После я с трудом вытащила на улицу к мусорным бакам черный полиэтиленовый мешок, по ощущениям, доверху набитый камнями. И хотела было констатировать, что, мол, вот теперь хорошо. Но рано обрадовалась. Холодильник… Как можно есть такую дрянь? Сыр с плесенью, отнюдь не благородного происхождения. Кирпич закостенелого хлеба. А он-то что здесь делает? Подгнившие овощи, источающие омерзительно-кислое зловонье. Боже, боже, сыночек. Боже, помоги – дай мне терпения и сил. Хотя я люблю его, и этого вполне достаточно для мотивации разгребать за ним всю эту грязь.