Венец из молний

П.С. После боя дю Лак извинился, что назвал меня, ну, как назвал, при нашей первой встрече. Ещё бы, я буквально выдрала его из пасти пантеры. Неужели мне нужно с каждым рыцарем сразиться бок о бок, чтобы меня воспринимали серьёзно? Да простят меня высшие силы, пошли они.

П.П.С. Знаю, что глупо, но, когда я поглядела на тех трёх пантер, что мы зарубили, стало их жалко. Они ведь не сами вступили в ганзу. Красивые были.

***

Марек, в целом холодно относящийся к гвинту, не отказался ни от одной из предложенных партий. Он играл в десятки раз хуже Гуарина, но заметно лучше Серафим, впрочем, позже узнал, что она ознакомилась с этой игрой на практике только в их с Гуарином походе. Ей больше нравилось рассматривать карточки, чем строить из себя стратега.

В какой-то момент она, вместо того, чтобы сделать ход, показала Мареку карту с руки. «Ведьмак Геральт из Ривии», прочёл Марек прищурившись, «Белый Волк».

— Не знал, что в гвинте есть ведьмаки, — протянул он. — Интересно, а я есть?

— У меня в колоде нет, изв’ините.

Колода Гуарина была такой толстой, что ведьмак бы не удивился, найдись он там.

Серафим ткнула пальцем в Марека, в карту, а потом указала на глаза.

— Даже не слышал о нём, — отмахнулся ведьмак.

Серафим так пытливо принялась изучать карту, что Марек, хотя ему совсем не хотелось говорить об этом ведьмаке, добавил:

— Видишь у него на шее медальон. Это он из Школы Волка.

— Я был бы из Школы Жирафа, — неожиданно заявил Гуарин. — А вы, Серафим?

— В Северных Королевствах нет Школы Жирафа, — сказал Марек, пока Серафим думала, — кем бы ни был этот твой… жираф.

Серафим оживилась, показала на землю, затем погладила воздух, будто что-то круглое.

— Школа Каамня, — предложил Гуарин.

Серафим покачала головой. Как будто подняла это что-то и тут же уронила вниз. Повторила.

— Школа Прыгучего Камня, — добавил Марек.

Серафим проигнорировала это предложение и продолжила: сжала кулак и закружила им по воздуху. Второй рукой со сжатыми вместе вытянутыми пальцами водила вслед за кулаком и вдруг размашисто схватила, притянув.

— Школа Лягуш’ки! — выкрикнул Гуарин.

— Жабы! — выхрипел Марек.

Беззвучные овации обратились к ведьмаку.

Ведьмак не стал говорить рыцарям, что школы названы не от балды.

***

Велес сказала, мне нельзя видеть кольцо, которое она вырезает. Я закрыла глаза, и она надела его мне на палец. Почему оно так ярко пахнет? Свежая древесина со смолой. Мое так не пахнет. Я сказала, что жмёт, и предложила ей тоже померить свое. Я вырезала его под размер кольца, которое Велес мне дала. То серебряное с красным камнем. Оно лежит сейчас у меня под подушкой.

Под записью рисунок женских рук. На одной из них два кольца, не очень сочетающихся. Рисунок красивый, но куда более неловкий, чем множество других, разбросанных по дневнику, — люди даются художнику явно хуже, чем животные и пейзажи.

***

Днём третьего дня путники подошли к границе Аэдирна с Каэдвеном — к могучей реке Понтар. Марек, увидев крупный мост впереди, настоял пойти против течения до следующего. «Там ближе», — заверил он рыцарей. Следующий мост был меньше, караульных на нем было меньше.

К облегчению ведьмака, всё обошлось. Рыцари показали часовому именные грамоты, заплатили пошлину. Марек же, убедившись, что сзади никого, справа только вода, а гигантский Дху разделил их с левым часовым, использовал Аксий. Караульный уставился не очень осознанным взглядом в пустоту и ведьмака пропустил просто так. Пару монет Марек все же ему всучил под тяжелыми взглядами рыцарей. Сцена эта несказанно их смутила, так что троица ускорила ход по мосту.

— Во-первых, — начал было Гуарин, как только они сошли на берег, но Марек его перебил:

— Нашкодничал я немного в Каэдвене, со всеми бывает.

Гуарина это не очень устроило.

— Как-то это… мягко говоря… неэт’ично?

Серафим закивала, скрестив руки.

— Да не боись, всё с ним нормально будет, даже не заметит. Вон, лошадка минут за пятнадцать отошла.

— А что вы, сообственно говоря, натвор’или?

Марек заскрипел с неохотой.

— Дорогу не там перебежал. Потом как-нибудь расскажу.

Рыцарям не оставалось ничего, кроме как кисло вздохнуть.

Когда компания отошла от границы на «безопасное расстояние», Серафим достала карту. Очень старую, написанную рукой профессионала художника, а не картографа. В её центре особенно детализировано и совсем не в масштаб остальных знаков был нарисован большой дом на берегу реки Ликсела. Подписан: Поместье д’Амеди. Дорога к нему ответвлялась и ныряла в лес от пути на Бан Глеан. Ведьмак сориентировался и направил поход в нужную сторону. Через какое-то время остановился.

— Где-то здесь должен быть поворот.

Поворота не было. Гуарин вызвался проскакать с Туфо вперёд. Он слегка нервничал, а Серафим казалась спокойнее камня. Не прошло и пятнадцати минут, как рыцарь мчался назад к раскуривающим на пару трубку Серафим и Мареку. Нашёл.

Поворот зарос крапивой, достающей всадникам до груди, но всё ещё было в нём что-то от нужной дороги. Может, две утонувшие в траве колеи, а может недоброе предчувствие ведьмака. Серафим пошла первой, прорываясь на бронированном коне через заросли, как через полчища врагов. Пока компания шла через лес крапивы, в округе будто стемнело, хотя время не близилось даже к золотому часу.

Ведьмачий медальон задрожал за мгновение до того, как перед всадниками выросли железные ворота. Серафим вытоптала перед ними поляну и спешилась. Её примеру последовали остальные. Дху заволновался, потянул назад. Хмель было всё равно, а вот Туфо начинала проникаться волнением старшего брата. Волнение охватило и Серафим. Что-то заскребло под нагрудником, что-то встало поперёк горла. Она переглянулась с Гуарином и была рада увидеть на его лице калейдоскоп переживаний. Улыбнулась ему (получилось несчастно) — он ответил улыбкой.

Марек решил, что всеобщая тревога вызвана тем же, что чувствует он, его трепыхающийся на груди амулет: сильной и темной аурой, утекающей через решётки ворот.

— Озвучу то, что и так все мы пон’имаем, — начал Гуарин, когда ведьмак шумно полез в седельную сумку, — Карину фон д’Амеди мы за вороотами не встретим.

— Может и встретим, — сухо прохрипел ведьмак, и от этих слов волосы на руках рыцарей встали дыбом.

Марек вытащил нужные склянки и рухнул на растоптанную траву. Опрокинул две баночки в пасть и скривился. Достал короткий серебряный меч, похожий на ползущую змею. Вылил на него полупрозрачное содержимое третьей бутылочки, вязкостью напоминающее ликёр, а цветом грязно-бирюзовое небо. Закрутил клинок, чтобы жидкость коснулась каждого изгиба. Рыцарям показалось, металл на секунду засветился. Они не видели, как ярко вспыхнули алые руны, зловеще пляшущие в змеиных излучинах вдоль желоба меча.

— Что это?

— Масло против призраков.

— А нам окропить им к’линки не положено?

— А вы туда не идёте.

Рыцари издали каждый свой звуки несогласия.

— Там небезопасно.

— Уважаемый в’едьмак, мы рыцари, а не принцеессы. Безопасность…

— А я ведьмак, и я говорю, что туда можно только ведьмаку.

Пока Гуарин был занят спорами, Серафим заскрипела калиткой. Та заросла слишком сильно, чтобы хоть как-то двигаться, зато местами сгнила. Рыцарь вырвала вгрызшиеся в землю ворота со страшным скрежетом. Они не сорвались с петель, только погнулись против своей природы, но теперь ходили поверх травы с большим усилием.

— Сера. Ты туда не идёшь.

Серафим пожала плечами, сняла с Дху глефу и пошла именно туда. Гуарин взял с лошади щит.

— Да вашу ж мать. Ладно, блядь, стойте.

Ведьмак, успевший обдать маслом вторую сторону меча, встал и снова полез в суму. Достал свёрток, — заминка, — Марек думал, кому кинуть. Кинул Серафим.

— Возьми огниво. Зажжёшь, когда щёлкну. Кинешь в меня, когда скажу.

Серафим повертела тяжёлый мячик в руке: не аккуратно, но плотно сшитые куски кожи, намотанный сверху шпагат, толстый фитиль. Судя по запаху, внутри были порох и металл.