Венец из молний

Ведьмак затих и долго смотрел в огонь. Серафим ждала, но он не возвращался ни к разговору, ни к озвучиванию выводов. Она вопросительно замычала.

— А, ну. Судя по всему, он привязан не к телу и не к месту, а к событию. Нехорошо.

— Почему нехор’ошо? — встрял Гуарин, крутящий головой между Мареком и Серафим на протяжении всего диалога.

— Таких духов хер убьешь, — Марек заметил, как Серафим свела брови, — или освободишь, — добавил. — Тут разбираться с событием надо. С чего вы, кстати, взяли, что это проклятие?

Серафим встретилась глазами с Гуарином и махнула рукой.

— Маатушка Серафим, Хаулина фон д’Амеди сказала так, как т’олько услышала о случившемся. Мол, права была, изв’ините, цитирую, старуха, то бишь бабушка Карина, когда истериичные письма писала о бедах с’емейных, о проклятиях. А Хаулина не слушала и не верила, оттогоо и дочери, то есть Серафим, не говор’ила, пока опять зло не случилось. Бабка, мол, с ума давно с’ошла, что ей верить, что её вспоминать лишний раз…

Марек скривился, чуть не запутавшись в разновозрастных женщинах.

— Были ещё пострадавшие от проклятия кроме тебя?

Серафим подняла ладонь над головой, второй рукой погладила несуществующую бороду.

— Твой брат?

Отрицательное покачивание. Серафим задрала руку выше («Выше, мать вашу, только небо», — подумал Марек.) и нарисовала пальцем борозды под глазами.

— Отец?

Кивок.

— Получается, и дед тоже, раз мы идём к бабке…

— К Карине фон д’Амеди, — поправил Гуарин.

Серафим пожала плечами.

— Матушка Серафим пребыв’ала и пребываает не в лучших отнош’ениях с бабушкой, — поясняет Гуарин, убеждаясь, что может это говорить. — Хаулина даже не уверена, что мать её жива. Поэтому Серафим о б`абушке Карине почти ничего не иизвестно. Знаете, навер’ное — расколы в семье…

Ведьмак не знал, но был наслышан. Сколько привидений приходилось ему гнать со света из-за семейных распрей, сколько архиспор корчевать в фамильных садах…

— Ваша правда, не стоит тратить время на призрак твоего жениха, — прошипел Марек после минуты раздумий. — Сера. Гуря. Отправляемся к бабке.

Гуря покраснел.

— Господин в’едьмак! Небоеваая сит’уация не требует сокращен’ий!

Марек заскрежетал и отмахнулся.

Троица позавтракала «офирским блюдом» (ведьмак дрожал и запивал пижмовым чаем), свернула лагерь и отправилась дальше на север. Марек вывел их из леса.

***

День был светлым и тёплым, а ветер не давал ему превратиться в душный. Яр вёл Хмель по тени, щурясь так сильно, будто солнце светило ему прямо в глаз. Серафим не избегала света, но по большей части шла в тени, грея в лучах только лицо в открытом шлеме. Гуарин же предпочитал идти по светлой стороне дороги.

Ведьмак прочистил горло.

— Э, Сера.

Рыцарь не оборачиваясь замедлила ход, чтобы ведьмак нагнал её.

— Я тут покумекал, что за свадьба такая посреди ночи, а?..

Вопрос был риторический. Серафим не подала виду, что он её смутил, но ведьмак заметил, как она напряглась всем телом.

— Венчание под покровом темноты, — продолжил ведьмак, — будто по секрету. Без благословения, верно?

Серафим скованно кивнула.

— Не думаешь, что беда случилась из-за этого?

Серафим покачала головой, но тут же пожала плечами.

— Может, брак твоей матери тоже был нежеланным?

Снова пожала плечами, в этот раз раздражённо. На этом допрос кончился — Марек понял, что Серафим большего не знает.

Через несколько минут голос подал Гуарин.

— Марек Яр, позвол’ьте поинтересооваться, откуда вы род’ом?

— Ниоткуда не родом, у ведьмаков рода нет.

— А что за иимя у вас «Яр»?

— А, это… сокращение от «Ярсбор». Я раньше был «Марек… из Ярсбора».

— А чего пом’еняли?

— Да как-то говорить сложно стало.

Ведьмак погладил языком зубы.

— Ах, понятно. А я вот наазван в честь предков. Гуарин Жанлука Мерино. Ещё дедушка мне гов’орил, что фамилия наша, «Мерино» значит «с моря», а Жан и Лука были братьями, первыми гостями Сопряжения Сфер, с мооря сошедш’ими. Отсюда и чайка на нашем гербе, вы, должно быть, з’аметили.

— Очень интересно.

— Да! А вот что касаается Серафим фон д’Амеди, так…

Его перебил свист. Дху встал на дыбы: под его копытами выросла стрела. Гуарин схватился за меч, но ведьмак рыкнул на него:

— Опусти.

Стрела эльфийская.

— Верно, — раздался звонкий голос. — Опусти, или следующая прилетит тебе в глаз, дх’ойне.

Из-за деревьев вышел высокий светловолосый эльф. Его лук опущен с заложенной стрелой. Среди крон послышались скрипы тетивы. Послышались исключительно ведьмаку.

— Белки, — тихо бросил Марек спутникам.

И правда: Гуарин заметил серый беличий хвост за ухом эльфа.

— Вы приближаетесь к земле Доль Блатанна. Разворачивайтесь.

— Мы направляемся не в Долину, а в Каэдвен.

— Вы пропустили поворот.

— Поворот будет и дальше.

Эльф поднял лук. Марек зашипел на Гуарина, скрипнувшего ножнами. Пальцы Серафим сжались на древке копья.

Между Белкой и ведьмаком шагов десять — эльфская стрела обещала пробить насквозь.

— Вы могли сделать из нас ежей уже сотню раз, — просипел ведьмак.

Эльф кивнул в сторону рыцарей.

— Нильфы.

Нильфы переглянулись.

— Вообще, — начал Гуарин, но Марек его перебил:

— Нильфы. И ведьмак.

Эльф буравил его золотистыми глазами.

— Ведьмак… Это ты вёл охоту на Д’ьаебль Лигну из Каед Каррайт?

— Я. А эти нильфы помогали.

Он медленно развернул лошадь. На боку Хмель звякнули в тугой сети фрагменты панциря барбегаза.

Эльф прищурился и хмыкнул вызывающе. Натянул тетиву. В этот раз люди не успели услышать свист, только гулкий грохот чешуи. Хмель испуганно заржала, но ведьмак притянул поводья и хрипнул ей на ухо. Дху зафырчал злобно. Стрела отлетела к ногам эльфа — лошадь не ранена.

Белка снова ухмыльнулся, на этот раз удовлетворённо, видя злой блеск в глазу ведьмака.

— Не врёшь. Что ж. Мы не видели ни тебя, ваттгерн, ни двух нильфов. А вы не видели нас.

— Идёт, — процедил Марек дырявыми зубами.

Эльф исчез за деревьями также, как появился. Исчезли его невидимые братья и сёстры. Рыцари и ведьмак ещё несколько минут стояли в тишине.

— Когда в мою лошадь ст’реляют…

— Не очень хотелось выёбываться под прицелом пятерых беличьих лучников.

— Вы их видели?

— Слышал, ещё через твой трёп. Они идут на юг.

— Я думал, скоя’таэли не оставл’яют людей в живых…

— Нильфы не люди, — пожал плечами Марек, — ведьмаки тем более.

— Мы дааже не нильфгаардцы… — на всякий случай шёпотом вставил рыцарь.

— Ну не знаю, у меня от твоего акцента уши в трубочку сворачиваются.

Гуарин не стал озвучивать, куда сворачиваются его уши, когда он пытается разобрать скрежет ведьмака.

— С к’аких пор у Нильфгаарда вообще иммунитеет к…

— Мелитэле мне в жопу, Гуря. Откуда я, блять, знаю!

Гуарин смущённо затих, решая, оскорбляться ли ему. Опешила даже Серафим.

Ведьмак зарылся в седельной сумке, вытащил одну из своих крошечных баночек и выпил залпом. Ветер принес от него запах спирта, врачевальни и как будто гнили. Марек запрыгнул на Хмель и молча поехал вперед. Рыцари обменялись растерянными жестами и отправились следом.

Минут через двадцать Яр замедлил ход. Гуарин посчитал, что уже можно. Немного растерялся, заметив разводы на лице ведьмака.

— Господин в’едьмак, если я вас чем-то оскорбиил…

— Все в порядке. Голова заболела — ругнулся. Прости?.. — последнее слово он выдал, будто предлагал что-то купить.

— Да я, еесли честно, не з’наю, за что…

Марек вздохнул.

— Вы не разбираетесь в политике, да?

— В пределах Туссента раазбираюсь…

Гуарин бросил вопросительный взгляд на Серафим, но она не слышала их разговор. Курила трубку где-то позади.

— Кажется, даже я знаю больше вашего. Долина Цветов сейчас занята нелюдьми, и они не очень рады людям.