Апплодисменты Призракам

— Цири, — Алдана обеспокоено погладила её по плечу. — Цири?

— А, да?

— Мы пуус’тить, еес’ли мы нее меешаать. И мааленько помоочь.

— Конечно, мы помочь! — закивала Цири.

«Тролль» пустил их, чуть раздвинув тряпки.

А за ними кипела жизнь. Артисты почему-то занимались строительством, а не репетициями. Половина уже разукрашенная, но никто не в костюмах; все что-то воздвигали, гремели инструментами и переносили. И любое движение их было особенно завораживающим, ведь все они двигались каждый своим и непривычным для Цири способом. Кто-то пролетел мимо на костыле, заменяя им одну из ног; кто-то бегал и лазал по лестницам на руках; кто-то забивал гвозди, держа молоток пальцами ног…

Цири старалась не пялиться, и ей с Алданой быстро в этом помогли, предложив потаскать не очень тяжёлые предметы и расстелить перед высокими конструкциями настил. Больше их ни о чём не просили, и Алдана уселась на ткань посреди постепенно затихающего строительства. Похлопала рядом с собой рукой.

— З’риительныый заал, — прочла она, когда Цири присела рядом.

— Ого, здорово!

К ним подошла на руках уже знакомая издали низушка. Только была она теперь в образе: в гриме, таком же по цвету, как у «тролля», но с другим рисунком — более боевым, с чёрными полосами, режущими лицо. Одета в голубой, явно нарочно изорванный кафтан, из-под которого виднелся облегающий тёмный, а за культями её полз искромсанный шлейф белой ткани.

Низушка достала из-за пояса чуть помятую бумагу, сложенную в несколько раз, и что-то спросила. Алдана ответила, улыбаясь, и полезла во внутренний карман жилетки, но Цири остановила её, как только увидела, что достаётся кошель. Цири заплатила по три флорена за себя и за спутницу и ещё полмонеты за конвертик, который ненавязчиво протягивала им низушка. Она поклонилась, поблагодарила и ускакала за высокие конструкции, за натянутую фоном к сцене ткань.

— С’паасиибо, — улыбнулась Алдана, читая уже явно с трудом и щурясь, ведь вместе с последними строителями-артистами уходил подобающий для чтения свет.

— Не за что!

Цири развернула бумагу. Она не знала, что это, но её привлекла отпечатанная на обложке картинка: на ней будто узором располагались в несколько рядов черепки, а среди них случайно находилась пара голов — одна низушечья, а вторая, наверное, человечья, с завязанными глазами.

Цири не прогадала, потому что пергамент многократно раскрывался, и на каждом его отделении был нарисован людь или нелюдь в красивой позе, или написано что-то большими буквами.

— Мааленькиий бииограафия аар’тист, — пояснила Алдана.

— Ух ты! А можешь прочитать? Ну, хотя бы несколько? Маленько?

Алдана охотно закивала, и Цири решила ткнуть сначала на «тролля». На гравюрке он сидел будто в позе для медитации, а вокруг него летали предметы. Даже сидя он занимал почти весь разворот, потому что художник явно пытался сохранить разницу в росте героев и не мельчить с остальными, а «тролль» значительно всех актёров в размерах превосходил.

— Он иимя «Айаай». Сыын т’роолль жеенщина и к’раснолююд мужчиина. Большоой любоовь, но их хотееть убиить, когда Айаай мааленький. Тогда он ииспугааться и закиинуть родиитеели на лунаа, чтобы онии ник’то не обижаать. Он саам не смоочь закиинуть он к роодиители, поээтому ос’тааться. Лююди охоотиться на он, но он не моочь дать с’даачаа — слиишкоом дооб’рый. Он моочь тоолько лоовиить всёё, что в он кидаать и пытааться не ломаать, поотомуу что он ещёё ааккуураатныый.

— Вау!.. Это потрясающе. И грустно. А вот тут что написано?

После истории о каждом герое на третьем развороте была нарисована силуэтом миниатюра с ним под кратким текстом. Айаай на своей тянул ручищи к луне.

— Айаай умерееть, коогда не поймаать виилыы в спиина. Но он таак и ос’тааться слиишком тяжёёлый, чтообы летееть до лунаа, поээтоому вееч’ноо сидееть на зеем’ляя.

— В каком смысле умереть?

— Умеерееть.

Алдана положила руки на грудь и завалилась на спину. Цири засмеялась.

— Но как он тогда выступает в цирке?

— Таак онии всее умерееть. Это циирк мер’веецы.

Она воровато огляделась и развернула украденную афишу. Ткнула пальцем в самые большие слова.

— Нааз’ваание «Прааз’дник Приизрааки».

— Как интересно! А она как умерла?

Цири ткнула на безногую низушку, которая стояла на руках, полностью перевернувшись; только голова её всё ещё смотрела подбородком вниз — жутковато.

— Нооги Риифа отгрыызть д’раакоон, когдаа онаа с мууж лезть за зоолоотоо.

— Обалдеть! А тут есть её муж?

Алдана кивнула и указала на фигуру человека без рук. Судя по перевязанным глазам, именно он с женой были на обложке.

— О, это он на афише. А он тоже умер от дракона?

— Неет, но д’раакоон отгрыызть он рууки, коогдаа он пытааться спаас’тии жеенаа. Он чаароодеей и умерееть, коогда пытааться онаа воск’ресиить, и у он лоопнуть моозг. И г’лаазаа.

— Как мрачно! И… романтично? Но больше мрачно.

— Онии оочень хорооший на с’цеена. А ещёё яя пон’раавиться он…

Алдана переводила Цири историю актёра, который ей понравился, а потом и остальных «Призраков», и девушки не заметили, как пролетело время: листание словаря занимало много сил. Они вдруг обнаружили себя в окружении шепчущихся людей, занявших места на земле, перед сценой. «Забавно», — подумала Цири. В Северных зрители даже во время пьес не утруждаются понизить голос, не то, что до начала представления.

Место перед зрителями, лицом к которому все усаживались, сценой назвать было сложно. Это была пустая площадка под деревянными и железными конструкциями, по обе её стороны. Не было даже никакого возвышения, что, впрочем, играло на руку, когда публика располагалась на земле. На «сцене» появилась темноволосая низушка без ног: согласно брошюре, жертва дракона по имени Риифа — и шёпот стих.

Она поздоровалась и заговорила с публикой, представляя шоу в немного неформальных интонациях, под одобрительные кивки. Алдана было зашуршала словариком, но Цири накрыла его рукой — «не надо». С этой минуты понимание происходящего, даже если в представлении будут слова — на её совести.

Риифа поклонилась. Из одного конца сцены в другой зашагал полутролль Айаай, ударяя в бубен. Секунда — и низушка вскарабкалась по нему, будто белка на дерево, а он даже скорости не сбавил. Она уселась у него на плече под первые восторженные вскрики детей и аплодисменты взрослых, достала из-за спины флейту и заиграла. Айаай затормозил только дойдя до края, плюхнулся на землю так, что Риифа (с невозмутимым лицом) подскочила, но с мелодии они не сбились. Не считая того, что Айаай попадал в ритм через раз.

…Что происходило дальше я описать не могу. То есть могу, но слова, по крайней мере те, что я знаю, не смогут передать происходящего. А знаешь что, я и не хочу тебе ничего описывать! Я с удовольствием свожу тебя на представление! Это нужно видеть! И нет, тебе не придётся ворчать на порталы, ведь мы двигаемся на север. Конечно, пройдет не меньше года, пока мы доползём до Туссента, но… О, смотри, я уже пишу «мы»! :-D (Этот и похожие странные символы Цири рисовала иногда в тексте. Она говорила, что это эмоции-рожицы, но Геральта они смущали: для начала, он далеко не сразу понял, где там вообще лица, а потом постоянно задавался, почему они перевёрнутые. Цири подцепила привычку использовать эти знаки в одном из миров, где почему-то нельзя было рисовать их не на боку, и будто забывала, что на бумаге это работает по-другому). Но я ещё ничего не решила, в конце концов, я не очень вписываюсь в концепцию Призраков как артист. Хотя Гюрза уже не против учить меня акробатике. Он говорит, что я могла бы «украсть» его слепоту…

Первой на сцене появилась пара эльфов. Они кружили в танце так плавно и гладко, поднимая в воздух полы рваных платьев, что Цири не сразу заметила подвох. Только через несколько секунд, когда они отнялись друг от друга, когда опали на землю их призрачные хвосты, она увидела: каждому из них не хватало руки и ноги. Эльфы замерли, поддерживая друг друга, раскрывшись, будто звёзды.