Знак полнолуния

— Нет, родной.

— Невозможно, — отрезал старик. — Мальчик был оборотнем, я точно знаю.

Рик и Морган переглянулись, а Джейк ухмыльнулся: несомненно, Мелинда уже успела рассказать ему о некоторых особенностях нашей семьи.

— Тем не менее, Кира — родная дочь Демьена, — сообщил Морган.

Рольфус прикрыл глаза.

— Демьен, да. Именно так его звали. Мальчика. Дед очень хотел заполучить его.

— Вы ведь говорили, что сами хотели его усыновить, — напомнила я. — Лгали?

— Нет, не лгал. Если бы лоррн передумал, я бы оставил ребенка себе. Хоть так загладил бы свою вину.

Я никак не могла поверить его словам. Загладить свою вину, усыновив осиротевшего из-за его преступления мальчика?

— Но дед увез его, — продолжал свой рассказ Рольфус. — Его и эту дуру, няньку. Тина — вот как ее звали. Возомнила, будто сумеет окрутить знатного лоррна. Смешно. Хотя мне порой кажется, что он умел заглядывать в души и поднимать с их дна то потаенное, постыдное, черное, что принято скрывать от посторонних глаз. Во мне пробудил ревность и гордыню, в Маке — алчность, в Тине — высокомерие и тщеславие.

— Хватит! — не выдержала я. — Да, признаю, мой прадед был страшным человеком, обрекшим на жуткую смерть собственную дочь. Но не стоит возлагать на него ответственность за свои пороки. Тот же Мак просто воспользовался случаем и купил по дешевке земли с якобы золотоносной жилой, но убийцей не стал. А вы стали.

В комнате воцарилось молчание. Рольфус сипло дышал, Рик сжимал и разжимал кулаки, Морган крепко сжал мою руку. Джейк смотрел на старика с нескрываемым отвращением.

— Ты что-то еще хотела узнать, Кира, — прервал затянувшуюся паузу Морган.

— Да, — вспомнила я. — Почему вы отправили меня к Дане? И к остальным? К Рейвену, к сестрам Винье и Лире?

— Я испугался, когда ты начала расспрашивать меня о той давней истории, лерри, — пояснил Рольфус. — Но нельзя сказать, что я не готовился к тому, что однажды прошлое восстанет из могилы. Я знал, что однажды на моем пороге появится незнакомец и начнет задавать вопросы. Правда, я ожидал увидеть ее сына, а пришла ты. И я выложил тебе историю волка, влюбленного в Диану. Волка, у которого имелся повод для мести. Разумеется, мне и в голову не могло прийти, что ты его найдешь.

— Это я рассказал, что мы обнаружили лесное убежище Грея, — хмуро признался Рик. — О твоем секрете, лерри, само собой, даже не упомянул. Но о волке сказал.

— Ну вот. О том, что Дана подозревает свою кузину, я знал. И знал, что она никому не расскажет об этом. Мне и самому стоило немалого труда убедиться в верности своих догадок. Здесь слово, там намек. Бывшая горничная менялась в лице, бледнела, у нее начинали дрожать руки. А я уж постарался внушить ей, что ее подозрения оправданы. Не напрямую, разумеется, исподволь. Мне удалось запугать ее так, что она разве что сама не забыла, что служила в доме бывшего лерра.

— А плотник? И близняшки?

Рольфус только презрительно отмахнулся.

— Эти ничего не знали. Рейвен только и горазд был, что вспоминать юные годы и дружбу с Ρикардом. Он бы часами рассказывал о своем приятеле, если бы кто его слушал. А сестры и не помнили толком тех событий. Все, что они вспоминали, это лишь то, как полыхал дом по соседству.

«И не только», — подумала я, припомнив рассказ о драке Даны и Тины.

— Но вы сказали, что не уверены в виновности Грея.

Ρольфус ухмыльнулся.

— Тем не менее, ты-то ушла, почти уверенная в том, что он — убийца, лерри. Согласись, обвини я его прямо — это прозвучало бы подозрительно. И я знал, что и Дана наплетет тебе с три короба. Припомнит каких-нибудь злопыхательниц, завистниц Дианы, лишь бы отвести подозрения от себя.

— Вы думали, что подсунули мне фальшивых подозреваемых, — медленно проговорила я.

Он кивнул.

— Таких, которых уже не допросишь, лерри. Даже если бы выплыла история о том, что сбежавшая нянька мечтала выйти замуж за деда своего воспитанника, я все равно оставался в безопасности. Все они уже умерли. И твой прадед, и Тина, и ненавидевшие Диану глупые бабы — все, все давно в могилах. Я думал, что и Грея уже нет среди живых.

— Но его нашли.

— Да, его нашли. Я не знал, о чем он вам рассказывал: Рик упомянул только о том, что Одноглазый еще жив.

— И вы испугались. Но чего? Никто ни разу не упомянул о вашей причастности к делу. Даже вашего имени не назвал. И почему все-таки Дана? Ни Рейвен, ни Винья, ни Лира, а именно бывшая горничная?

— Я ведь уже сказал, что Рейвен как раз уезжал со своим дружком. Девочек на праздник не пустили. А вот в том, что Дана продолжит молчать, я стал сомневаться. Вы ведь не успокоились: ты, лерри, и твоя сестра. Продолжали вынюхивать и выспрашивать. Пошли зачем-то к сынку бывшего мэра, а потом второй раз навестили Дану. И я испугался, что она вспомнит. И проболтается.

— Что она могла вспомнить, Ρольфус?

— Что я приехал в Деррн не после смерти Дианы, как сообщил вам. Я прибыл как раз перед праздником. Хотел предупредить ее, да. Тина уже получила сонное зелье, но ее сообщник, твой, лерри, прадед, опасался, что дом она поджечь не сможет. Дура, что уж здесь скажешь. Наивно полагала, что сможет одурманить обитателей дома и удрать с малышом. Пока, мол, ее хватятся, пока сообразят, в какой стороне искать, она успеет уехать так далеко, что ее не достанут. А он, отец Дианы, хитрее был. Понимал, что лерр своего сына и на краю света найдет. И горло за него перегрызет. Следовательно, нельзя его в живых оставлять. О дочери этот важный лоррн и не думал. Предложил мне забрать ее себе.

— И вы приехали предупредить Диану, а она вас не узнала.

— Правильно запомнила, лерри. Разыскал ее. Она оказалась не лучше своего отца. Для того тоже все мы были грязью, налипшей на его сапоги. Вот и Диана уродилась в него. Ее приветливость, ее милая улыбка, ее обаяние — все, все оказалось обманом. А Дана могла заметить, как я разговариваю с ее хозяйкой.

Мне стало противно.

— Морган, уведи меня, — попросила я. — Не хочу больше этого слушать.

— Я не хотел убивать Дану! — внезапно выкрикнул Рольфус. — Это ты во всем виновата. Приехала, сунула свой нос куда не просили. Всколыхнула омут. Я просто испугался! Это все страх — он превратил меня в обезумевшее животное!

— Я всегда считал тебя тигром, Рольфус, — с презрением проговорил Морган. — Но теперь вижу, что ты — самая обыкновенная крыса.

Обнял меня за плечи и вывел в коридор.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Уже оказавшись вновь в спальне, я все-таки не сдержалась и расплакалась.

— Как страшно, — горько повторяла, всхлипывая. — Мне он показался таким милым стариком, этот Ρольфус. Неужели это все из-за любви?

— Если он кого и любил, то только самого себя, — сердито ответил Морган. — И убил Диану и ее мужа именно из-за уязвленного самолюбия. Как это так — его не просто отвергли, о нет. Отказ он бы пережил. Но Диана посмела не хранить его светлый образ в своей памяти. Такое унижение Ρольфус спустить с рук якобы любимой женщине не смог.

— И что теперь с ним будет?

— Суд. Впрочем, полагаю, что до него старик попросту не дотянет. Он сказал правду: ему действительно осталось недолго.

— Ему так хотелось умереть, окруженному всеобщим уважением, что он едва не лишил жизни бедную Дану. Такие жертвы — и все из-за какой-то ерунды. Нет, я никогда его не пойму.

Морган помог мне снять платье, уложил в постель и стал медленно стягивать чулки, скользя ласково ладонями по моим бедрам, коленям, лодыжкам.

— Зато эту историю можно считать законченной. Осталось только разобраться с родственниками Джастина.

— И сообщить Перле, что ее молодой любовник больше к ней не вернется.

— Сам пусть сообщает, — хмуро буркнул Морган. — Пусть придумывает что угодно. Дела клана, болезнь родителя, да любую причину. Только чтобы не выдал настоящую. А я прослежу, чтобы все прошло, как нужно.

Чулки уже валялись на полу у кровати, а ласковые поглаживания не прекращались. Я потянулась.