Пробуждение Левиафана

Келли кивнул и взял Холдена за локоть.

– Пойдемте со мной, сэр.

– Куда?

– Лейтенант Лопес хотел видеть вас немедленно после стыковки. Я отведу вас к нему.

Шед нервно переводил взгляд с десантника на Холдена и обратно. Наоми кивнула. «Мы еще увидимся», – сказал себе Холден. И даже почти поверил себе.

Келли быстро вел Холдена по кораблю. Винтовку он уже не держал на изготовку, а повесил на плечо. То ли решил, что Холден не доставит беспокойства, то ли рассчитал, что в случае чего легко с ним справится.

– Могу я спросить, кто такой лейтенант Лопес?

– Человек, который хотел вас видеть, – отрезал Келли.

Он остановился у серой двери без надписей, коротко постучал и провел Холдена в маленькое помещение со столом и двумя неуютными на вид стульями. Темноволосый мужчина настраивал рекордер. Он неопределенно махнул рукой в сторону стула. Холден сел. Стул оказался еще неудобнее, чем выглядел.

– Можете идти, мистер Келли, – сказал человек, звавшийся, как полагал Холден, Лопесом. Келли вышел и закрыл за собой дверь.

Закончив, Лопес сел за стол напротив Холдена и протянул ему руку. Холден ее пожал.

– Я – лейтенант Лопес. Возможно, Келли уже назвал меня. Я из разведки флота, чего он почти наверняка не сказал. Работа у меня не секретная, но железноголовых учат держать язык за зубами.

Лопес полез в карман, вытащил маленький пакетик белых облаток и забросил одну в рот. Холдену не предложил. Пока он рассасывал таблетку, зрачки его сжимались в булавочные головки. Наркотик, помогающий сосредоточиться. Во время допроса он будет замечать каждое движение мускулов на лице Холдена. Такому трудно солгать.

– Первый лейтенант Джеймс Р. Холден из Монтаны, – начал Лопес. Это не было вопросом.

– Да, сэр, – на всякий случай подтвердил Холден.

– Семь лет на Флоте Объединенных Наций, последнее назначение – на истребитель «Занг Фей».

– Это я.

– В вашем досье указано, что вы уволены за нападение на старшего по званию, – продолжал Лопес. – Это обычный штамп, Холден. Вы действительно ударили старшего?

– Нет. Я промахнулся. Сломал руку о переборку.

– Как это случилось?

– Он оказался проворнее, чем я ожидал, – объяснил Холден.

– Почему вы пытались?

– Вымещал на нем отвращение к себе. Если от удара пострадал тот, кому следовало, то по чистой случайности, – сказал Холден.

– Кажется, вы с тех пор много думали об этом. – Булавочные зрачки Лопеса не отрывались от лица Холдена. – Терапия?

– На «Кентербери» хватало времени на размышления, – ответил Холден.

Лопес пропустил мимо ушей очевидный намек и спросил:

– К чему же привели вас размышления?

– Коалиция уже сотню лет наступает этим людям на горло. Мне не хотелось быть сапогом.

– Значит, вы сочувствуете АВП? – совершенно бесстрастно поинтересовался Лопес.

– Нет, я не перешел на другую сторону. Я вышел из игры. Я не отказывался от гражданства. Мне нравится Монтана. Я попал сюда, потому что люблю летать, а нанять меня могли разве что на ржавое астерское корыто вроде «Кентербери».

Лопес впервые улыбнулся.

– Вы исключительно честный человек, мистер Холден.

– Да.

– Почему вы заявили, что ваш корабль уничтожен военным судном Марса?

– Я этого не говорил. Я все объяснил в передаче. Такой технологией располагают только флоты внутренних планет, и я нашел в устройстве, заманившем нас, марсианскую деталь.

– Мы должны будем ее увидеть.

– Охотно покажу.

– Судя по вашему досье, вы были единственным ребенком семейной общины. – Лопес словно и не прерывал беседы о прошлом Холдена.

– Да, пять отцов, три матери.

– Столько родителей на одного-единственного ребенка? – заметил Лопес, неторопливо разворачивая новую облатку. На Марсе хватало места для традиционных семей.

– Налоговая льгота для восьми взрослых с одним ребенком позволила им купить двадцать два акра сельскохозяйственных угодий. На Земле тридцать миллиардов человек. Двадцать два акра – это национальный парк, – сказал Холден. – Кроме того, закон позволяет комбинировать ДНК. Они не просто так назывались родителями.

– Как они решали, кто вас выносит?

– У матери Элизы были самые широкие бедра.

Лопес забросил в рот новую облатку и несколько минут посасывал ее. Прежде чем он снова заговорил, палуба вздрогнула.

Видеорекордер у его локтя задребезжал.

– Торпедная атака? – спросил Холден. – Значит, корабли астеров так и не свернули?

– Есть предположения на этот счет, мистер Холден?

– Просто отмечаю, что вы весьма охотно стреляете по астерским кораблям.

– Вашими стараниями мы попали в такое положение, что не можем проявить слабость. После ваших обвинений слишком многие изменили мнение о нас к худшему.

Холден пожал плечами. Если собеседник искал на его лице признаки вины или раскаяния, ему не повезло. Корабли с Пояса знали, на что идут. Но не свернули. И все же что-то его беспокоило.

– Может, они и ненавидят вас до последней косточки, – заговорил Холден, – но не так легко найти достаточно самоубийц на шесть команд. Может быть, они рассчитывают увернуться от торпед.

Лопес не шевелился, его тело застыло, впитывая наркотик.

– Мы… – начал он, но тут взвыл сигнал общей тревоги. В тесной металлической клетушке он оглушал.

– Чтоб мне сдохнуть, они что, отстреливаются? – поразился Холден.

Лопес встряхнулся, словно очнувшись от дремоты. Встал и нажал кнопку связи у двери. Через пару секунд вошел десантник.

– Отведите мистера Холдена в его каюту, – приказал Лопес и быстрым шагом покинул помещение.

Десантник стволом винтовки ткнул в сторону двери. Лицо его сурово застыло.

«Все игра да шуточки, пока кто-то не выстрелит в ответ», – подумал Холден.

Наоми похлопала по койке рядом с собой и с улыбкой спросила:

– Ну что, загоняли щепки под ногти?

– Нет, и вообще он удивительно человечен для типа из флотской разведки, – ответил Холден. – Конечно, он еще только брал разгон. Вы, ребята, что-нибудь слышали о тех кораблях?

– Ничего, – ответил Алекс, – но, судя по тревоге, они вдруг решили отнестись к ним серьезно.

– Это безумие, – тихо заговорил Шед, – носиться по космосу в этих металлических пузырях и еще стараться про ткнуть друг в друге дырку. Вы видели, что делает с человеком длительная декомпрессия и переохлаждение? Все капилляры в глазах и коже лопаются. Повреждение ткани легких может вызвать тяжелую пневмонию, после которой остаются шрамы эмфиземы. Я к тому, что это не просто смерть.

– Ну, док, развеселил, спасибо, – буркнул Амос.

Корабль внезапно задрожал в прерывистом сверхзвуковом ритме. Алекс круглыми глазами уставился на Холдена.

– Это открываются порты оборонительных орудий. Значит, идут торпеды, – сказал он. – Нам лучше покрепче пристегнуться, детки. Вот-вот начнутся крутые маневры.

Все, кроме Холдена, уже пристегнулись к койкам. Он тоже закрепил ремни.

– Паршиво. Все действие разворачивается в тысячах кэмэ отсюда, а у нас даже оптики нет, – сказал Алекс. – Мы не узнаем, что там светится на экране, пока оно не вскроет корпус.

– Ну, ребята, начинается настоящее веселье, – громко проговорил Амос.

Шед смотрел на них, широко раскрыв глаза, он сильно побледнел. Холден покачал головой.

– Ничего не случится, – сказал он. – Эта штуковина неуязвима. Чьи бы там корабли ни были, они могут устроить хорошее шоу, но не больше того.

– При всем уважении, капитан, – возразила Наоми, – чьи бы там корабли ни были, они должны бы уже погибнуть, а пока живехоньки.

Они слышали шум битвы на расстоянии. Рокотала выходящая торпеда, продолжали вибрировать высокоскоростные оборонительные орудия. Холден не заметил, как задремал, но очнуться его заставил оглушительный рев. Амос с Алексом что-то орали, Шед бессмысленно вопил.

– Что там? – Голос Холдена перекрыл шум.

– Нас подбили, кэп, – отозвался Алекс. – Торпедный удар!