Больница

И вот сейчас, спустя некоторое время (очевидно, три или четыре месяца), этот домашний питомец появился в закрытой комнате, где его раньше не было. Появился так же тихо и незаметно, и теперь что-то хочет от молодого человека. В этот момент к Виктору пришла новая догадка, которая заставила забыть о слабости и тошноте, снова впустить в себя гнев и вскочить с кровати.

– Ого! Какой напор, какая решимость! – кот откровенно издевался над своим собеседником, не скрывая этого.

– Это все ты, сволочь! – начал парень, пытаясь добавить своему голосу жесткости. – Это ты перенес меня сюда! Я не знаю, что ты тут затеваешь и чем ты занимаешься, но если ты, драный ублюдок, сейчас же не вернешь меня обратно, я тебе хвост вырву!

В доказательство своих слов он решил хорошенько пнуть кота ногой, но тот без труда, сделав шаг в сторону (не отпрыгнув по-кошачьи, а сделав шаг боком, как коты никогда не делают) и уклонился от удара. Нога рассекла воздух совсем рядом, не задевая кота, и с размаху врезалась в тумбочку, отчего ее дверца отвалилась и с грохотом упала на пол. От резкой боли Виктор снова невольно сел на кровать и крепко выругался в адрес кота, тумбочки и игравших в карты, по-прежнему игнорировавших все и всех вокруг себя.

– Следите за языком, молодой человек! – оборвал раскаты ругательств кот, который, по всей видимости, ожидал именно такого развития событий. – Я не могу сказать, с какой радости ты тут очутился, но точно знаю, что ничего хорошего тебя тут не ждет, поэтому закрой свой рот и послушай меня! – из голоса кота испарился шуточный тон.

– Нет, это ты меня послушай! – перебил Виктор, уже не пытаясь встать.

Кот замолчал, но смотрел при этом на молодого человека как на идиота, отчего его снова захотелось пнуть, да посильнее. Но вместе с котом замолчал и сам Виктор, понимая, что по большому счету сказать-то ему нечего, и при любых раскладах все равно придется выслушивать кота, и, скорее всего, делать то, что он предложит. Понимая всю глупость ситуации и своего поведения, он еще больше наполнялся злостью и беспомощностью одновременно.

– Ну и? Истерика закончилась или еще хочешь поиграть в обиженную девочку? – кот сел и, выдержав паузу и поняв, что ответа не последует, продолжил: – Вот и хорошо! Сейчас мы выйдем…

Договорить кот не успел, оборвав себя на полуслове, он повернулся к двери и зашипел. Звук открывающегося дверного замка наполнил комнату скрежетом и скрипом, от которого все присутствующие в комнате поежились, даже картежники поставили на паузу свою партию и повернули головы в сторону двери.

Дверь незамедлительно распахнулась и в комнату вошла та же женщина, что и привела Виктора в палату. Сделав несколько шагов, она остановилась и обежала заботливым взглядом, излучавшим спокойствие, всех обитателей комнаты (картежники при этом приветливо ей улыбнулись, а тот, который был дальше от нее, даже помахал рукой) остановила его на Викторе, по-прежнему сидевшем на кровати.

– Что ж ты голубчик так кричишь? – ласковым голосом, каким взрослые женщины говорят с маленьким ребенком, когда тот начинает доказывать какую-нибудь глупость – Перепугал Кирилла и Артем Сергеевича, – она указала ладонью на смотревших пустыми глазами картежников, которые никакого страха, как, впрочем, и других эмоций не выказывали. – Да и нас ты изрядно напугал. Что у тебя случилось? Кошмар приснился или расстроился, что не получилось покурить? – в ее мягком голосе витали нотки издевки и пренебрежения.

На слове «нас» Виктор заметил стоявшего в дверях крепкого молодого человека в больничной униформе, белых штанах и футболке, с отвращением, с каким обычно смотрят на коровью лепеху посреди дороги, изучавшим его. В руках он крутил резиновую дубинку, делая это привычными для него движениями, которые были отточены до такой степени, что могли загипнотизировать какого-нибудь идиота или обитателя местных палат. Вид санитара, а это, безусловно, был санитар, в чьи обязанности входило вправлять мозги всем шибко умным людям (возможно, даже за пределами учреждения), говорил, что ему не терпится проверить на гибкость свою дубинку об голову новенького крикуна.

– Где я нахожусь и что тут происходит? – спросил Виктор первое, что пришло в голову, стараясь говорить как можно увереннее.

– Вы, любезный, меня уже утомили этим вопросом, я вам уже сотню раз все объясняла, пора бы запомнить и перестать шутить, больше я ничего объяснять не намерена. – В милом сюсюканье было неприкрытое раздражение. – Давайте вы все-таки будете себя хорошо вести, так, что всем от этого будет хорошо и спокойно. – Женщина по-матерински улыбнулась, а санитар за ее спиной ухмыльнулся и ударил дубинкой по воздуху, показывая, что может случиться, если он не будет слушаться.

– Простите, – виновато ответил Виктор, ожидая, что теперь, когда его пожурили и намекнули, что лучше ничего не спрашивать, работники этой богадельни удаляться восвояси.

– Вот и хорошо! – женщина одобрительно кивнула и подошла к молодому человеку (санитар едва заметно покачал головой и тихо сплюнул себе под ноги). – А сейчас вам пора на массаж, не забыли?

Не дожидаясь ответа, женщина взяла молодого человека за руку (в глазах санитара читалось что-то вроде «ну же, заартачься, покажи свой норов, порадуй меня, и я проломлю тебе черепушку в трех местах!»), чтобы сопроводить на процедуры. Виктор не стал сопротивляться, вернее сказать, не мог – тело по-прежнему плохо слушалось (ему показалось, что на улице не просто сугробы, а идет легкий снежок). Он медленно поднялся и последовал за сотрудницей больницы, чувствуя, как ее рука мягко, но в то же время по-настоящему крепко, держит его локоть.

– А он с котом разговаривал, – неожиданно вымолвил блаженным голосом один из картежников.

Только в этот момент Виктор понял, что кот снова пропал. Он зашипел в момент открытия двери, а потом исчез, словно его и не было. Все вокруг замерло (или это воображение), все словно обдумывали услышанное, решая, как реагировать на эти слова. Все снова пришло в движение (это уже не было воображением). Женщина, отпустив руку молодого человека, быстро опустилась на колени и заглянула под кровати, в поисках пресловутого кота. Санитар, крепко сжав дубинку, решительно вошел в комнату и со злостью принялся осматривать комнату, словно женщина могла что-то упустить или не увидеть. Но в комнате никаких животных не было, это понимали все находящиеся в ней (даже блаженные игроки в карты).

Женщина довольно ловко поднялась, что было удивительно для ее габаритов, и улыбнулась молодому человеку (санитар, тихо выругавшись, вышел в коридор, сжимая дубинку так сильно, что было видно, как побелели костяшки на его пальцах). Однако, несмотря на улыбку, взгляд ее был холоден, как сердце ледовитого океана и уже не излучали никакого спокойствия.

– Ты говорил с котом? – она вложила все свои силы, чтобы голос оставался таким же милым и добрым (у нее не получилось).

На этот раз она хотела услышать ответ (как и санитар, который слушал, стоя в коридоре).

– Тут нет никаких котов! – Виктор старался говорить спокойно, без эмоций и заинтересованности (у него получилось). – Я вообще ни с кем не разговариваю. Эти двое меня игнорируют, – молодой человек махнул рукой в сторону оставшихся обитателей палаты, которые пялились на них своими непонимающими взглядами.

Пауза, наступившая после сказанного, затянулась. Женщина (и санитар) обдумывала услышанное, пристально рассматривая своего пациента. Тот, в свою очередь, спокойно смотрел ей в глаза, всем своим видом говоря, что не понимает, чего от него хотят (у него получалось). В то же время пауза позволяла и ему сделать кое-какие выводы, а именно, что кот находится в таком же положении, как и он сам (если не в еще более сложном), и если местные сотрудники так реагируют на упоминание об этом животном, то он как минимум не заодно с ними. Так что если Виктору удастся еще встретиться с котом (а возможность обязательно будет, он еще должен появиться), то кто знает, может, они вдвоем что-нибудь придумают и слиняют из этой больничной реальности, которая не сулила ничего хорошего (что, собственно говоря, и успел сказать кот).