Страница 12 из 14
Сима рассеянным движением поправила выбившуюся прядь волос за ухо. Острые высокие скулы, пухлые губы, родинка на щеке, густые каштановые волосы, собранные в небрежный пучок. А еще я заметил шрам на подбородке – светлые рубцы, оставленные от грубых стежков. Этот шрам было видно только когда Сима приподнимала голову и вытягивала шею, чтобы подсмотреть ответ в учебнике. Я старался сильно не пялиться, но все равно нет-нет да косился на ее подбородок. Этот шрам не делал Симу хуже, просто подогревал интерес. Один раз Шац перехватила мой заинтересованный взгляд и нахмурилась:
– Ну, что?
– Просто любопытно, где тебя снова угораздило, – сказал я.
– Ты про шрам? В десять лет упала. Мне родители скейт подарили. И я решила, что сразу смогу делать классные трюки, как пацаны во дворе. Даже в квартире прокатиться не попробовала. Просто сразу вынесла доску на улицу, поставила на крыльцо, ну и съехала со ступенек на асфальт…
– Да ладно, – усмехнулся я.
– Ну да… Проехалась на подбородке полдвора. Кровищи было… Челюсть вбок съехала, и кость торчала. Это было на майских праздниках. Нам попался бухой врач в травмпункте, который криво наложил мне швы. Ну и вот… Как зажило.
– Ты отчаянная, – сказал я.
– Не то слово, – вздохнула Шац. Отложила в сторону ручку и потерла уставшие пальцы. – Я всегда что-нибудь сначала делаю, а потом думаю о последствиях. Так неправильно, но по-другому я не умею. Меня в прошлой школе Франкенштейном в шутку называли.
– Ты обижалась? – предположил я. – И наверняка дралась.
– Нет! – оскорбилась Сима. – Ты за кого меня принимаешь? За драчунью какую-то?
Действительно. Будто это я в последние несколько дней ввязался сразу в две драки.
– Поначалу переживала, конечно, из-за шрама на лице. А потом смирилась. Я все равно ничего не могу с этим поделать. Так чего париться? И что за несправедливость? Почему шрамы украшают только мужчин?
– Об этом я не задумывался, – улыбнулся я. А потом честно добавил: – Тебе твой тоже идет.
Сима чуть приметно улыбнулась. А я подумал, что если бы у Лили был шрам на лице, она б, наверное, с ума сошла.
Шац больше не брала в руки ручку.
– Устала? – спросил я.
– Есть немного, – ответила Сима, пряча взгляд. Я вообще заметил, что она старается не встречаться со мной глазами. Но если уж мы смотрим друг на друга, то Шац из-за упрямства до последнего не отводит взгляд.
– Тогда на сегодня, думаю, достаточно. Мы разобрали почти весь тест.
– Еще бы все это запомнить теперь, – проворчала Шац.
В этот момент в ее сумке, висящей на спинке стула, завибрировал телефон. Сима тут же полезла за ним.
– Да? – звонко откликнулась она, осторожно косясь на меня.
Я тут же потянулся за своим телефоном, смахнул пальцем блокировку и зашел в мессенджер. Аксиньи не было в сети уже два часа, и мое последнее отправленное сообщение так и оставалось непрочитанным. Я свернул приложение и открыл инсту. Листал ленту и старательно делал вид, что не слушаю, о чем говорит Шац.
Из трубки доносился мужской голос.
– Капец! – воскликнула Сима. – И как это произошло?
Снова кто-то быстро заговорил. Интересно, у Шац есть парень? Почему-то не верилось. Кто сможет вынести эту язву? Хотя я тут же вспомнил слова Тони о том, что Сима дружит с каким-то нехорошим мальчиком.
– Что теперь будешь делать? А я ведь говорила!
Судя по этой типичной фразочке «А я ведь говорила» – точно бойфренд. Я едва заметно усмехнулся.
– Нет, меня даже не втягивай! Вместе отдуваться не будем… Да? Еще чего? Все! Я не дома. Мне неудобно сейчас говорить. Пока!
Сима сердито нажала на отбой.
– Какие-то неприятности? – спросил я.
– Ага. Один там умник наворотил дел.
– Что-то серьезное?
– Угу. Сплошной криминал.
– Я могу чем-то помочь?
Сима снова уставилась на меня, и теперь в ее взгляде я заметил нескрываемый интерес.
– Слушай, Стахович, ты только не обижайся, ладно? Но тебя, случайно, на самом деле зовут не Питер Паркер? В шкафу костюм Человека-паука не припрятан? Что за мания такая всем помогать?
– Меня так воспитали, – пожал я плечами.
Сима усмехнулась:
– Хорошо, конечно, воспитали, но я сама со всем справлюсь.
Накинув ремень от сумки на плечо, Шац снова замешкалась.
– Ты проводишь меня? А то у вас такая квартира огромная. Боюсь, что заблужусь.
– Конечно, спрашиваешь еще.
Мы вышли из моей комнаты и двинулись по коридору. Сима шла молча и как-то осторожно, разве что на цыпочки при ходьбе не ступала. Будто мы покидали место преступления. Но все-таки пройти мимо большой комнаты незамеченными нам не удалось. Мама снова выглянула в коридор.
– Ну как? Позанимались? – спросила она.
Шац отчего-то страшно смутилась и закивала.
– Лев, ты своей гостье даже чая не предложил, – укоризненно произнесла мама.
– Нам было не до чая, – сказал я. А Шац снова метнула в меня сердитый взгляд. Похоже, мы оба друг друга бесили. По очереди.
– До свидания, – проговорила Сима, обувшись.
– До свидания, Серафима Шац, – отозвалась задумчиво мама.
Когда я закрыл за Симой дверь и обернулся, то встретился с настороженным взглядом матери.
– Серьезно? Шац? А как же твоя Аксинья?
– Мам, мы правда занимались, – сказал я. – Тоня попросила меня подготовить Серафиму к итоговой контрольной.
– Ах, Тоня… – отозвалась эхом мама. – И ты, конечно, согласился на безвозмездной основе?
– Конечно, на безвозмездной, – и глазом не моргнув ответил я.
Мама лишь недоверчиво покачала головой.
– Будь осторожен с этой Симой. Я знала ее маму. Болезненная, нервная девочка…
– И что? – сердито отозвался я. Мама меня опекала даже от одноклассницы, которой я просто помогал с уроками.
– У них по женской линии одни сумасшедшие. Ты ведь знаешь, это может передаться по наследству.
– Мама, я не собираюсь жениться на Шац, – с раздражением сказал я. – Я всего лишь помогаю ей с историей.
– Верю, верю, – вздохнула мама. – Обними меня?
Я подошел к матери и обнял ее за плечи.
– Ты не знаешь, где твоя сестра? – глухо отозвалась мама. – Уже поздно.
– Понятия не имею.
Чтобы не сорваться на мать, я быстро чмокнул ее в висок и ушел обратно в свою комнату. Аксинья так и не отвечала. Я позвонил ей, но наткнулся на голосовую почту. Иногда она пропадала вот так, и я места не мог себе найти от ревности и мыслей, где ее может носить. А потом Аксинья вдруг объявлялась и еще обижалась, что я ей не доверяю… С такой девушкой не расслабишься. Держит в тонусе.
Я лег на кровать и задумчиво уставился в потолок. С Аксиньи мои мысли перетекли на Шац. Интересно, что стряслось у ее парня? Какой еще криминал? Не удивлюсь, если выяснится, что Сима не шутила. Вот чьи родители могли бы поседеть от беспокойства. Но в школе ходили слухи, что отец Симы пьет и до дочери ему нет никакого дела…
Серия пятая
Когда отец был в завязке, то становился невыносимым. Озлобленным, психованным и мнительным. Вдруг прицепился с вопросами, где меня носило после школы. Да еще и не сразу поверил, что я могу посещать репетитора по истории. Потому что, во-первых, с чего бы я так озаботилась своей успеваемостью? А во-вторых, откуда у нас, собственно, деньги на репетитора? Но когда я сказала ему, что нахожусь на грани вылета из школы и с репетитором мне помогла директриса, отец сразу примолк. Понял, видимо, каких масштабов достигли мои протесты против исторички. А еще, надеюсь, ему стало очень стыдно, что он совсем не интересуется моей жизнью и не занимается воспитанием. Хотя, будто он им когда-нибудь занимался… Теперь, когда мамы не стало, мои проблемы решает чужая нам женщина.
Я сказала отцу, что с историей мне помогает племянник Антонины Юрьевны. Абсолютно бесплатно. Хотя, конечно, я сильно сомневалась в том, что Стахович делает это бескорыстно. Явно там что-то нечисто. Наверняка тетушка пообещала что-нибудь за то, что Лев почти месяц будет возиться со мной и разбирать вопросы к контрольной. Да и не казалось, что я вызываю симпатии у «доброго Левушки». И хотя он, как истинно воспитанный мальчик-зайчик, разговаривал со мной вежливо, глаза выдавали в нем раздражение. Темно-карие и колючие. Странно, но после нашего первого занятия в мыслях меня еще долго преследовал этот внимательный взгляд. Правда, не всегда Лев был таким хмурым… В конце занятия даже показался участливым, когда предложил свою помощь. Странный он, конечно, человек. Больше всех ему надо, что ли?