Страница 67 из 67
Я потянулась и закрыла окно. Солнце сияло между туч оранжевым, теплым светом. До весны еще было так далеко, но я не особенно ждала ее.
— И вот тянет тебя по утрам выстужать кухню, — проворчал Алекс. Он вошел неслышно, ступая на цыпочках.
— Ну извини, — я вынула пакетики из наших чашек и протянула Алексу горячий чай.
После той форумской встречи он успокоился. Я была уверена, что среди готесс Алекс непременно найдет новую «нимфу» или «ангела», но выяснилось, что соседушка решил отдохнуть. Это здорово, когда человек учится наслаждаться одиночеством и понимает, что отношения не определяют нас. Но я не просто верила — я знала, что Алекс обязательно встретит человека, который искренне и глубоко его полюбит.
В Новый год Лиза написала Алексу сообщение с извинениями. Помимо извинений, в сообщении имелся смайлик и добрые пожелания. Алекс не стал на него отвечать; не столь из-за негативных чувств к Лизе, сколь от стыда. Я знала, что ему все еще неловко, но не перед Лизой, а перед Генрихом.
Новость об извинениях мы с Вайсманом читали вместе, пока лежали на огромном диване напротив камина. Честно говоря, финский дом Генриха собрал в себе все возможные стереотипы: здесь была масса кожаной мебели, письменный стол, покрытый сукном, ванная на львиных лапах и так далее. Но он оказался уютным, хотя и сам дом, и предметы интерьера выбирала Лиза.
Вайсман поморщился, когда прочел, что мне переслал Алекс. Генрих все еще не любил говорить о Лизе; я прекрасно понимала, что человека, с которым жил годами, нельзя забыть за несколько дней. Разумеется, в нем сохранились чувства к ней, и с этим мне просто необходимо было смириться.
Мы провели вместе просто невероятную неделю. Мама бомбардировала меня сообщениями: то, что я внезапно уехала в аэропорт «с каким-то парнем» ввело ее в шок. Но я просто не могла отказаться. Мне хотелось убежать с Вайсманом на край света, чтобы окончательно поверить в то, что происходило. А потом, разумеется, вернуться назад, к обычной жизни с Алексом, и походам в офис.
Вайсман остался в Финляндии, чтобы разобраться со своими делами вместе с юристом. Ему предстояло много бюрократической возни, так как Лиза перестала с ним работать. Я отказалась от того, чтобы Вайсман провожал меня; я поцеловала его, садясь в такси, и тихо ревела, уткнувшись в сумку. Мне казалось, что я просыпаюсь от слишком хорошего, несправедливо прекрасного сна. Пока я сморкалась в салфетку, мне пришло сообщение от Вайсмана: «Любимая Марго, надеюсь, ты не плачешь. Я скоро приеду и буду жить у вас. И если ты будешь реветь, я стану спать на одной постели не с тобой, а с Алексом». Я засмеялась, а потом заревела снова — у Вайсмана было огромное сердце. Несмотря на свою ранимость, он легко прощал людей, и это была еще одна, сотая причина, почему я так любила его. Потом он прислал мне еще одно сообщение: «Надеюсь, ты понимаешь, что это была шутка. Даже если ты затопишь слезами всю квартиру, тебе от меня не скрыться».
Ведь все волшебство оказалось в том, что в книгах Генриха открывалась только одна его сторона. Да, в его текстах были отражения его секретов, переживаний и страданий, но понять его, узнать, как человека, я смогла только потом. Как я могла говорить о том, что всегда любила Вайсмана, о том, что мы принадлежим друг другу? Может быть, это было просто предчувствие, знание или обещание, тонкое и невесомое, как запах свежего декабрьского снега.
Словно две стороны, одна из которых требовала смирения, а другая — борьбы, наконец объединились. Изменилось одно — это ощущение перестало ранить меня. Я не знала, что ждало меня дальше и куда я шла, но пламя, идеальное, прекрасное, глубокое, жестокое, которое раньше только обжигало, теперь начало меня согревать.
Конец