Просто Маша

Эйлин все же попробовала пискнуть насчет того, что кормить семью — это обязанность мужа. Пришлось ей напомнить про то, что у нее тоже вообще-то есть обязанности. И Северусу на них намекнуть — кстати, парнишка нормально отреагировал. Адекватней, чем мамочка. Соображает, что в жизни ничего просто так не дается, даже родительские деньги и бутерброд. Даже если он без масла, то есть просто хлеб.

Тут тело на диване закряхтело и завозилось.

— Ну что, лечить будем? — спросила я и наставила на него палочку.

Эйлин, надо отдать ей должное, больше не возражала.

И тут в глазах Тобиаса промелькнула такая острая ненависть… рука с палочкой опустилась сама, я даже отложила главное орудие в сторону. И только потом поправила лед на удивленном лице Снейпа-старшего.

— Колитесь… то есть рассказывайте. Что она тебе сделала?

— Ты же клятву дала… не колдовать! — Тобиас ощерился, но в голосе сквозил испуг.

— А при чем тут клятва Эйлин, я тебе ни в чем не клялась!

Мужик сбледнул и скрипнул зубами.

— Я хотела как лучше! — пискнула Эйлин в голове и тут же заткнулась.

— Рассказывай первым ты, Тобиас. Как потерпевшая сторона.

Северус был весь внимание. Мдя… Может, рано ему будет слушать такие вещи? С другой стороны, может, оно и к лучшему — хоть немного поймет, что к чему. Главное, мы все будем в курсе, а не только эти двое… ущербные.

Ба, что открывается-то, — подумала я, узнав, что Эйлин действительно пробовала колдовать на мужа — с самыми лучшими побуждениями, конечно. Чтобы он на работе стал… начальником. Ну он и стал. Промежуточного звена. То есть между молотом и наковальней. Вот только для того, чтобы руководить, да еще работягами на заводе, плюс еще с начальством договариваться уметь, нужен определенный характер. И склад ума. И знания.

Ни того, ни другого, ни третьего у рядового инженера — йес, я была права насчет интеллигенции! — не было. А потому пришлось ему, мягко говоря, несладко. После того Эйлин, кстати, клятву-то и дала, когда Тоби на работе совсем до ручки дошел. Ну или довели. Потому что он тогда много кому разом дорожку перешел. И в результате загремел прямиком в подсобные рабочие.

— Чем выше взлетишь, тем больнее падать, — я сделала вид, что посочувствовала Тобиасу, и обратилась к Эйлин:

— И ты, ненормальная, поклялась, что вообще колдовать не будешь? Хоть бы бытовое колдовство оставила, ворона…

— Я его любила! А он… — Эйлин опять начинала хлюпать, а супруг едва с дивана не свалился после этого признания.

— Не реви, разберемся. Кстати… Северус, — я повернулась к мальцу, который выглядел, как человек, только что сделавший открытие. — Видишь, к чему приводит слепая любовь? И ворожба, последствия которой не просчитаны? Никогда так не делай!

Тоби же являл собой карикатуру на недавнее выражение лица своего сына — обалдение. Ну да, ну да, одно лицо с партитурой на два голоса — это, конечно, не для слабонервных. Хм, а не озвучить ли эту мысль?

— Я понимаю, видеть, как одна баба распинается двумя голосами — не для слабонервных, но вы же у нас не такие? Нам тут тоже… своеобразно.

Эйлин согласно хмыкнула. Северус приосанился. Тобиас медленно сел на диване.

— И что дальше будет?

Мы с Эйлин дружно вздохнули.

— Обед готовить пойду…

— Тебе… вам помочь? — подскочил Северус.

— Ну пошли. Тоби, не скучай. На нижней полке в шкафу пара пива, если что.

Далеко ли сбрякала челюсть супруга, я не интересовалась. Опьянеет и начнет снова хвост задирать — полечим. Сковородок в доме даже две.

* * *

Пока готовили обед, узнала от Северуса много нового. Он вообще молодец, быстро успокоился после того, как признал во мне защитницу матери, так что я чувствовала себя с ним самой настоящей бабушкой. Даже анекдот ему рассказала, почти про себя и него. То есть про охотника и медвежонка. Благоразумно переделав медвежонка на дракончика, естественно. Даже мама Эйлин хихикала, когда дракончик в ответ на наезд охотника бабушку позвал (1).

А вот потом… Северус наконец разговорился, и я много чего узнала, например, что в школу он почти не ходит. Видите ли, маггловское у них с маман вызывает отвращение. При том, что живут-то они в маггловском мире! Нет, это надо срочно лечить. Отсеканием.

Искры летели, шаблоны трещали, но твердолобые волшебнички стояли на своем. Тогда пришлось объяснить им, что по их логике пора бросать этот дом, этот город, свою комнату, свой диван… и идти фактически в никуда. Проняло наконец.

Северус ушел рассерженным, а с Эйлин мы крепко поругались. Но если пацану я вроде сумела внушить, что никакие знания лишними не бывают, то мать его… перемать ее, уперлась всеми копытами. И ничего с ней поделать я не могла. Ладно хоть из тела меня не прогоняла — боялась обед сжечь. Хотя попытку сделала, но прекратила, когда я ей намекнула, чем дело кончится. Все же вменяемая. Местами.

За обедом продолжала убеждать семейство по поводу того, что магическая школа магической школой, а обычное маггловское базовое образование тоже имеет смысл. К моему удивлению, Тобиас меня поддержал. Хотя лучше бы он этого не делал — папанины идеи у этих двоих явно не котируются.

Выходной день прошел более-менее нормально. Даже еще кухню и коридор прибрали, а Тобиас ванну отмыл — я ему пообещала нагреть воду бесплатно. Последнее слово, кстати, имело на него странное действие сродни магическому… Не только наши русские нежно любят халяву!

Правда, первой пролезла я сама — хоть голову отмыть. Увы, мыло было только хозяйственное… Точно, в холодильнике же яйца есть! Эйлин, кажется, выпала в осадок, когда я вылила на голову мутную водичку — смесь желтка и муки. Зато эффект был что надо! После себя затащила мыться Северуса — он был грязнее.

Тоби сердито вякнул насчет перевода воды в денежном эквиваленте, после чего я наставила палочку в ванну и гордо произнесла: «Агуаменти максима». Он сразу бросился к счетчику.

— Ну как? — а что, мне тоже интересно.

— Не крутится, — кажется, мужик глазам своим не верил.

— Халява, плиз.

— Что?

— Все задаром. Обращайся. И вещи в стирку кинь. Одежда посвежей на завтра есть? Нет? Неси, почищу.

Северус, который после внушения вымыл-таки голову той же смесью, что и я, радовал глаз чистой шелковой волной волос — реально красивой. Сработала на сей раз фраза, что «иначе добро пропадет». Оставалось только подстричь…

Ножницы нашлись. Но как их наточить, не знала ни я, ни Эйлин. Пригодился Тоби: нашел точильный камень, вжикал им довольно долго, но резать стало значительно лучше. Конечно, для начала я на бумаге попробовала. Потом свои космы подровняла. И только после усадила Северуса.

— Эйлин, будь ласка, не таращи так глаза, у меня уже череп болит!

Тихо смешливо фыркнул более-менее аккуратно подстриженный Северус — не стрижка, скорей что-то вроде длинного мужского каре, заканчивающееся на уровне подбородка, довольно выгодно подчеркнуло острые, но красивые мальчишечьи скулы. Он посмотрел на себя в зеркало удивленно и улыбнулся. Тобиас хотел было что-то сказать ему, но прокашлялся и повернулся ко мне.

— Может, и меня того… тоже?

— Я так коротко без машинки не умею.

— А… магией?

— Эйлин, милая, ты еще не в обмороке? Тоби, может, клятву как-то того? Переформатировать?

— Пере… ну да, я не против.

— Не получится, — безнадежно прошелестел голос Эйлин. — Такие клятвы… их не обойти.

— А снять?

— Это была особенная клятва.

— На крови, что ли?

— На жизни и магии.

— И ты все равно подколдовывала? — я едва не взвилась. — Ты же… ты сколько прожить вообще собиралась в таком случае?

— Мне бы только чтобы Северус школу закончил. А там он справится.

— То есть себе ты отвела всего лишь восемь лет жизни?

— Восемь лет? — воскликнул Тобиас. — Как это?

Северус потрясенно смотрел на меня, точнее, на нас. Пришлось объяснять…

Эй, а я куда через восемь лет? Помирать? Нетушки, слишком часто, мне не нравится!