Просто Маша

Хотя… что я тут, в Британщине-то, делать буду со своим репертуаром? Я хихикнула и поставила первый противень пирожков в духовку. Размечталась…

*

Я примерно каждый час пробовала позвать Эйлин и уже серьезно за нее волновалась, как она наконец появилась, — я чуть второй противень с пирожками не выронила. Зато вздохнула с облегчением.

— И где же ты была так долго?

Оказалось — наблюдала. Смотрела, как я прекрасно справляюсь без нее. И решила, что оставляет сына в хороших руках…

— А сама куда собралась? — спросила я, уже зная ответ, но не собираясь его принимать.

И получила в ответ, что рассчитывала и с чем мириться совершенно не собиралась. Эйлин плакалась по поводу своей беспомощности, высказывала надежду, что если она исчезнет, то и клятвы, ею данные, спадут, я шипела, что ее сын не простит такого ни мне, ни ей самой, что Тобиас, если она его покинет, скорей всего, закуролесит так, что мне его, вполне возможно, будет не вытащить, и едва не довела меня до белого каления своими славословиями о том, какая я молодец и как я со всем справляюсь и какая она слабая и никчемная.

Я едва не прокололась — еще чуть-чуть, и начала бы рассказывать ей о своем предыдущем жизненном опыте — просто чтобы доказать, что все ее проблемы в том, что она просто жизни не знала, воспитываясь под крылышком у родителей и в закрытой школе-пансионе. Но все мои жизненные примеры были, конечно, из маггловского мира, и сочинять к ним аналоги, которые могли бы быть в мире волшебном, было как-то недосуг. А к магглам Эйлин продолжала относиться… своеобразно. Ну, впитанные с самого младенчества вещи за месяц не выведешь, ясен пень, — утешала я себя. Чудес не бывает — ни в обычном мире, ни в волшебном. Только Конфундус. Кстати, надо будет потренировать, чтоб не запаковывать всех подряд, хотя… Пэк — это просто прелесть, если вдуматься. Конечно, при наличии того, во что этот самый Пэк делать, но не таскать же все время с собой покрывало!

К счастью, стоило мне заговорить о заклинаниях, как Эйлин перестроилась с нытья на деловой лад и мы начали обсуждать, как и на ком можно было бы потренироваться. Кстати, по поводу детского колдовства я узнала от нее, что «место, где есть взрослые волшебники», не является подконтрольным — то есть Северус может хоть сейчас начать махать маминой палочкой при условии, что она ему подойдет, конечно. Оставалось выяснить, как далеко от места, где находится взрослый волшебник, эта неподконтрольность распространяется.

А вот идею о том, чтобы купить сыну хоть какую-нибудь палочку, но свою, Эйлин сразу отмела, хотя поначалу мне это показалось очередным заскоком, но она объяснила довольно внятно. Оказалось, что палочка — это действительно что-то вроде концентратора магии, то есть магической силы, который может увеличить многократно силу детского выброса — такое случалось, и последствия были во многих случаях фатальными.

— Значит, Северусу стоит тренировать беспалочковую магию, — задумалась я.

— Да, это гораздо слабее, а потому — безопаснее, — откликнулась Эйлин. — Тем более что он уже многое умеет, оказывается…

Она снова всхлипнула, и я не нашла ничего лучшего, чем поскорее ответить:

— Вот видишь, даже то, в чем ты считаешь себя виноватой, может обернуться пользой.

— Ты думаешь?..

— Я знаю.

Таким образом, появление «дражайшего супруга» застало меня в момент глубокого погружения и промывания мозгов… вроде как «самой себе». Стоит отдать ему должное — Тоби понял, что к чему, практически моментально.

— Эйлин вернулась? — просиял он, и… подхватив меня… нас… под «мадам сижу», закружил по кухне, едва не наткнувшись на шкафик и немного своротив стол. Мной. То есть нами. Эйлин внутри счастливо всхлипнула.

Ну вот как его теперь ругать? И, кажется, пора того. Окукливаться. Эйлин это, кажется, должно пойти на пользу.

— Ну все, дитя мое, — шепнула я ей. — Корми супруга пирогами, сына позови, а я пойду, попробую от мира сего отдохнуть немного.

— Но я без тебя боюсь!

— Кого? Тоби? Да ты посмотри на него. Ты не представляешь, как он тебя ждал!

— Правда?

— Кхм. Пошла я.

— Подожди…

— Чего тебе еще? Свечку подержать? Все, я сказала!

*

Способ заматывания себя во много-много слоев не пойми чего, который практиковала Эйлин, мне не особо удавался, пока я не представила, будто лежу в своей собственной кровати, закутанная с головой в одеяло. Конечно, все звуки я при этом слышала, и стоило немалого труда на них не фокусироваться. Потому пришлось построить вокруг себя комнату, сделать стены потолще, даже представить, как они отделаны звукоизоляционными плитами, которые я впервые увидела, когда в школе, где я училась, ремонтировали кабинет музыки.

Плиты оказались что надо — звуки растаяли, и потом я не слышала ничего, как ни прислушивалась, так что осталось действительно завернуться в одеяло и уснуть, что я с удовольствием и сделала.

====== 13. Папина дочка ======

Утро следующего дня ознаменовалось тем, что Эйлин — в смысле, настоящая Эйлин, — решила пожарить блины. Сама. Тут-то я и проснулась. Да, прямо на кухне. К счастью, вовремя, потому что едва успела переориентировать ее на то, что больше соответствовало тому, что у нее в кастрюльке и проще было переворачивать, а именно — оладьи. Судя по ее настроению, вечер и что там было дальше у них, прошел более чем прекрасно. Нет, я не стала ее расспрашивать, вот еще, но довольная, как у нализавшегося сметаны кота, физиономия Тобиаса, когда тот заглянул на кухню и протянул загребущие ручки к своей жене, говорила о многом. Да что там — обо всем.

На время страстного утреннего поцелуя я ухитрилась зажмуриться, закрыть глаза и уши и по максимуму отключить чувствительность. Но да, целоваться Тоби умел, слава не знаю чему, противно мне не было. Переживу. Особенно если потренируюсь на скоростном «закукливании».

Хм. А не дождемся ли мы такими темпами еще братика или сестрички для Северуса?

Эйлин, услышав мою мысль, едва кашу мимо тарелки не пронесла, что супругу накладывала, и тут же начала изо всех сил открещиваться. Смущенная моя. Дитя восемнадцатого века. А потом за стол осела, а не присела и глазки потупила.

— Нет, ну а что тут такого-то? — удивилась я, намазывая тост джемом. — Можно подумать, ты первый день замужем.

— Это же так больно! Я чуть с ума не сошла…

— Могу тебя заменить, так сказать, на время процесса.

— Кха-кха! Ты… правда? — кажется, если бы Эйлин могла сесть, она бы тут же села. По крайней мере, мне очень захотелось это сделать, с трудом удержалась, а оладьи этой стороной чуть не пригорели.

— Дорогая, о чем ты задумалась? — раздалось — божечки! — прям-таки воркование супруга над самым ухом, а потом нас совершенно бесцеремонно ущипнули за тощую задницу.

Естественно, Тоби огреб оплеуху, и сдерживать движение я даже не подумала.

— Эхм. Здравствуйте, М-мэ-эри.

— И вам не хворать.

Терпеть не могу посягательств на свое тело! Ну и не на свое, оказывается, иногда тоже.

— Э… Хорошо спалось? — осторожно спросил Тоби, а я вдруг ощутила себя… самой настоящей тещей — в самом классическом смысле этого слова. Вот не знаю почему.

— Спалось отлично, вот только на кухне проснулась.

Физиономия Тобиаса приняла совершенно неописуемое выражение, так что было легко сообразить, что он пытается определить, с кем целовался — с мадам Мэри, которая бабуля под восемьдесят, или с собственной женой. В роли тещи жалость мне свойственна не оказалась, и я не удержалась, чтоб не досыпать соль на рану:

— А выспалась я, кажется, на пару недель…

Супруг едва сдержал стон, изменился в лице, но мужественно быстро доел завтрак и, продолжая держать лицо, точнее, морду кирпичом, унесся на работу.

Потом поел и утопал в школу Северус, и, кстати, о детях…

— Я в прошлой жизни троих родила, и как-то ничего, нормально, — поделилась я с Эйлин.