Просто Маша

До каникул оставалось учиться всего месяц — смысла пока нет. А вот с нового учебного года можно попробовать. Кстати, насчет общей легенды договориться тоже бы надо. Поэтому когда Тобиас пришел с работы, начала подготовку — он снова был усажен за накрытый стол — да, картошка быстро надоедает, так оно и есть, если ее только варить и ничего больше. Сегодня же у нас была запеканка с прослойкой «из всего» — обрезки мяса и колбасы, жаренные с большим количеством лучка. Жаль, быстро закончилась. Правда, попросили повторить, но вот с чем? Ладно, что-нибудь придумаю. Обрезки — штука недорогая, а порубить их в фарш…

Сектусемпрой, — хихикнула я про себя, и настроение резко испортилось — снова вспомнила про того доктора. Нет, надо будет узнать… И опять одернула себя, что это ничего не изменит — помочь я ему не смогу, скорее только наврежу, а найти того, кто поможет — тоже нет, в магический мир-то мы еще не выходили. Страшно.

Интересно, конечно же, кто «облагодетельствовал» Эйлин той дрянью, да и вообще, как все произошло с ее замужеством, но если сама она не помнит, Тобиас — тоже, то вывод таки напрашивается. И соваться в магмир мы пока точно повременим. Пока оборотное не сварим.

Кстати, тот самый подвал, в котором Эйлин якобы зелья варила — чистейший фанон. Нет, подвал был, только полный хлама — старой мебели. Кстати!

— Тобиас, надеюсь, вы не против того, что мы продадим старье из подвала?

— Да кому оно нужно? Там же хлам, только в камин!

— Ну вот пусть и заберут. На камин, — раскрывать карты я не стала, Тоби хоть и стал вести себя более-менее, еще неизвестно, чего от него можно ждать. Вон как с психушкой недавно подсуетился! Да и соображать понемногу начал. А значит что? Значит, надо загрузить его соображалку другими вопросами, чтоб некогда было туда лезть всякому… неправильному.

— Не сезон на дрова остатки мебели продавать, лето на носу, — буркнул он вполне резонно, и я кивнула.

— А если из остатков сделать мебель? — решила я все же поделиться планами. В конце концов, я, что ли, буду ворочать весь этот хлам? Мне тогда никаких сил не хватит. Северус, конечно, будет помогать, но его там вообще на раз-два похоронить может, потом откапывай. Нетушки.

— Да все давным-давно развалилось!

— Я же могу колдовать!

Тобиас передернулся и посмотрел на… сковородку.

— Хорошо, сделаю твои любимые крокеты. К пиву, — я не сразу заметила, как стала вести себя все более фамильярно, словно мы действительно были одной семьей.

Он прокашлялся.

— Ну а тебе-то что от меня надо, ведьма? Ты заколдуешь, я продам, а потом все развалится, у вас же подолгу не держится!

— Так чтобы держалось, твоя помощь и нужна!

У Тоби заработал мыслительный процесс, но с такой натугой…

— Поясняю: там у самой двери есть развалившееся кресло. Помнишь?

— Ну да.

— Ты знаешь, отчего оно развалилось, чего в нем не хватает?

— Перекладину надо поменять. Обивка… Ну и набивка никакущая.

— Вот я и хочу с помощью магии попробовать нормальную починку! Чтоб перекладину, чтоб набивку поменять…

— И где ты это возьмешь?

— С помощью волшебства можно выточить недостающие детали, деревяшек там хватает. А на набивку ветошь пустить, ее там полподвала. С обивкой труднее, но я что-нибудь придумаю.

— Так это ты со своим диваном намагичила?

— А, оценил наконец. Ну естественно. Совсем я дура, что ли — спать как котенок?

— Какой котенок?

— Обычный. Который клубочком свернувшись спит, потому что таков был размер места, где можно нормально лежать.

— Это что получается, — Тоби нахмурился, — Эйлин все эти годы?..

— Нет, Тобиас, — вздохнула Эйлин, мягко отстранив меня. — Он же сначала почти совсем новый был. Это уже все потом… постепенно.

Мне кажется, или между этими двоими все же что-то, кроме неприятия друг друга и злости, имеется? Как-то не в тему их сейчас грузить ремонтом, это дело для отношений штука опасная — а ведь придется.

Эх, что-то меня все время с мысли сбивают… Нам же общую легенду надо устаканивать! Северус еще исчез куда-то по-английски, ничего не сказав. К рыжей, что ли, пошел?

— Северус! — воззвала я в надежде, что он все же прибежит со своего чердака.

И — о радость, ребенок действительно был дома. Вот же бывают дети — не слышно и не видно, пока не позовешь или едой не запахнет. Безобразие, если вдуматься.

— Северус, — неожиданно обратился к нему отец. — В кино про динозавров пока нет ничего. Я все посмотрел, но… — он развел руками.

— Так будет же… подождем, — философское спокойствие десятилетнего Северуса на фоне недовольного и немного растерянного Тоби выглядело уморительно.

— Давайте все договоримся, как объяснить перемены, которые произошли в вашей семье, — начала я. — Чтобы никто лишних вопросов не задавал и не сплетничал, предлагаю вот что: Эйлин тяжело болела… — подожди, помолчи, — попросила я Эйлин, которая начала было возмущаться. — Болела, ты, скажем, менингитом. Да, это голова. У Тобиаса едва хватало денег и сил сводить концы с концами, но наконец ему предложили какое-то экспериментальное средство, и жена стала выздоравливать. Постепенно, а пока дома сидела — делами занималась. Под это и отремонтированная мебель, и комнаты, и приборка, и одежда отлично пройдут.

Тоби неопределенно хмыкнул.

— А что тебе не нравится? Ты тут вообще оказываешься героем — вылечил жену, а что все запущено было и сам никакущий… тьфу, я сама уже беспамятной становлюсь! — хлопнула я себя по лбу и метнулась к пакету, что стоял за диваном. — Вот, держи.

— Это… мне? — мужик даже спал с лица, кажется, получив джинсы, «которые рекламировали аж сами «Битлз», по крайней мере, глаза у него сделали попытку аккуратно съехать в кучу.

Ой, как он на нас смотрел! Пришлось временно уступить место Эйлин, и пошла ностальгия. Оказывается, не всё они забыли — «Girl», например, когда-то была их любимой песней. Мда-а-а. Раскаяние? Ой ли… Совсем другие чувства, насколько мне подсказывает женский опыт и женское же еще не выветрившееся чутье.

Северус смотрел на родителей во все глаза. Для него тоже стало открытием, что они могут быть вот такими. Мирными. Но долгий и странный разговор о каких-то там песенках перенести он не смог.

— Я понял. Мама болела, отец делал все, чтобы ее вылечить, поэтому мы жили так… — он немного замялся и закончил просто гениально обтекаемо: — Как жили.

— Умница. Какой же ты умница, — я вытеснила Эйлин — в конце концов, хорошего помаленьку, а то еще вечером совсем на личную жизнь переключатся, а мне куда деваться? Попкорн и ноги на тумбочку? Так я ж того, случайно и прокомментировать могу… Они этого не переживут, я отвечаю. Ну или переживут, но мне не простят. Никогда.

— А теперь идем в подвал! — провозгласила я.

*

Разгребать завалы втроем было любо-дорого. Кресел оказалась пара, причем, собака, кожаных! Натуральных! В наше бы время, да за такую антикварную мебель… Ух!

Оба наших мужчины потрясенно смотрели, как я тренируюсь — сперва на плинтусах. Заклинание для чистки рыбы подошло и здесь, в результате наждак дистанционного действия с помощью палочки Эйлин получился отменный. Перекладину Тобиас нашел и сам же на место впендюрил. А теперь…

— Репаро, — сказала я.

Тоби подергал перекладину и одобрительно хмыкнул — сидела как влитая.

— Репаро, — повторила я, переместив палочку, и «рана» на обивке подлокотника затянулась. Мужики дружно присвистнули и повернули кресло другим боком.

— Что же ты мне раньше не сказала? — выдохнул Тоби.

— Потому что раньше бабушка Мэри не приехала, — отрезала я. — А еще была эта ее сумасшедшая клятва. Что с каретной стяжкой? Нужны эти… как их… типа гвозди. И вообще, завтра посмотрим, вдруг обратно развалится. По идее еще бы месяц выдержать, чтобы твердо знать, что на нас, как на безответственных продавцов никто не подумает.

— Мебельные гвозди я куплю, — пообещал Тоби.