Просто Маша

— Если ты подсуетишься, кто тебе мешает поехать с ним?

— Я… мне страшно!

— А мне нет. Мне интересно!

— Мне тоже, — вздохнула Эйлин. — Но все же страшнее.

— Тебе не кажется, что восемь лет, что ты себе на жизнь оставила — куда более серьезная проблема, или просто умереть от откатов тебе не страшно? Ты же и сейчас полудохлая, в чем душа держится? Да мы просто не доживем до отъездов твоего сына. Напряги мозги, надо уже что-то делать!

— А ты… вы не знаете?

— Представь себе, нет! Потому и хочу искать!

— Ы-ы-ы…

— Не «Ы-ы-ы», а думай! Вспоминай все, что тебе известно! Не может быть, чтобы в семье не было секретов, как избавиться от некоторых… обязательств!

— Я не…

— Что, мы Северуса просто бросим всего через восемь лет? Думай, говорю!

— Он закончит школу…

— И куда он пойдет? К кому? Кто поможет ему выбрать путь и не ошибиться? Папочка? Как они — без нас! — будут делить этот дом?

— Ой.

— Вот тебе и ой. Думай, говорю, голова, шапку куплю.

— Не надо шапку. Я сама.

*

А потом мы пошли в ту самую школу — кстати, она так и называлась Зареченской, как и весь район. Официально.

Разговор с директором состоялся в ее кабинете — достаточно деловом, не вычурном — в целом мне понравилось. Да и тетка хваткая… Результаты тестов просмотрела внимательно и впилась в меня взглядом, прям рентген какой. В ответ я немного потупила голову — «мы скромные, да, но» — и похвасталась, что наш мальчик увлекается историей, отлично владеет латынью и немного даже разговаривает на этом удивительном языке. И в эту замечательную школу мы пришли, исключительно потому что решили, что для будущего нашего мальчика этот предмет важен.

— Но как? Это же мертвый, старинный язык….

— Анти́ква квэ нунк сунт, фуэ́рунт о́лим но́ва, — выдал Северус. — То, что сейчас старое, было когда-то новым. Смиренно прошу простить меня за вмешательство.

— Поразительно… Да-да, конечно, Северус, прощаю, ты действительно меня удивил! Сейчас, в такое время… Куда вы планируете поступать потом?

— Мы думаем об университете Глазго, я понимаю, конечно, это очень самонадеянно, — я немного сфальшивила, чтобы было понятно, насколько эта тема для меня волнительна, — но знаете… мы все же попробуем подготовиться и получить стипендию.

— Но там же… — мадам директор аж в лице изменилась от наших амбиций. — Преобладает естественнонаучный профиль, кажется? Химия, медицина…

— Там есть и лингвистика. А библиотека университета имеет отдел специальных коллекций, содержащий массу старых, редких и уникальных изданий, в том числе средневековых и ренессансных рукописей, имеющих международное значение. И еще не все они расшифрованы! К тому же химия — вторая весьма интересующая Северуса дисциплина…

— Надеюсь, пиротехнических наклонностей он не имеет?

— Мне больше интересны влияющие на людей вещества.

— Э?..

— Лекарства.

— Ах, это…

— А… простите, вы о чем подумали?

Я приготовилась показать Северусу кулак, но не успела.

— Кхм, — директор обернулась ко мне. — Если у вас действительно такой умный ребенок, как вы вытерпели так долго в… той школе?

— С трудом, — ответил Северус, и тут же извинился.

— Он прав, — вздохнула я. — Видите ли, послеродовая депрессия у меня вылилась в довольно серьезную болезнь… Я практически не выходила из дома. И я совсем недавно, можно сказать, смогла встать на ноги. Я просто преступно пренебрегала собственным ребенком, а он даже ни разу не пожаловался, — всхлипнула я, прижав платочек к глазам и пуская «на передний край» Эйлин, которая пустила слезу вполне натурально.

— О, простите, миссис Снейп…

Эйлин никак не могла успокоиться, так что пришлось ее снова «отодвинуть».

— Увы, прошлого не вернешь, — взмахнула я платочком. — Осталось сделать все возможное, чтобы исправить. Вы же нам поможете?

Северус смотрел на рыдающую меня ошарашенно, пришлось украдкой показать ему кулак.

— Да… конечно. А простите, ваш сын, он, быть может, унаследовал такую тягу к истории от кого-то из ваших близких?

— Да-да, наверное, он в моего несчастного покойного дедушку… — на голубом глазу импровизировала я. — Он был историком. Я тоже увлекалась… Признаюсь, это я учила Северуса — та малость, что я могла тогда делать для него. Сама я училась, конечно, в университете, но понимаете, молодость — это такой ветер в голове! Ранняя беременность, конфликт с родителями… Теперь вот — полная зависимость от супруга, — я тяжело вздохнула, и в глазах мадам директора мелькнула искорка. — Но знания остались и, если вы возьмете меня, например, экскурсоводом в любой из музеев, думаю, я смогу быть полезной…

Искорка была не случайной. Выяснилось, что из школы уходит учитель истории — мадам вышла замуж и собирается уезжать из городка. А ехать в небольшой городок (читай: медленно загибающийся) дураков не было — молодежь наводила справки и быстро отказывалась от вакансии. Так что место нового учителя, если что…

— Но у меня же никаких документов! И даже полного образования…

Я старательно изобразила — нет, не энтузиазм, но робкую надежду «на лучшую долю». Эйлин внутри сидела ни жива ни мертва: истерить было нельзя, а соглашаться… В конце концов, уроки вести может та, которая на это подписалась — видимо, сообразила она и наконец немного успокоилась.

— Могу дать направление на летние курсы. Если вы подтвердите свой уровень образования, конечно. Просто пройдете несколько тестов. Судя по вашему сыну, вам это удастся без труда.

Северус приосанился и даже почти улыбнулся своей будущей директрисе.

— Право, я не знаю… Даже представить себе не могу, как это — говорить с целым классом!

— Но вы можете научиться. Было бы желание. Детей у нас немного, десять-двенадцать человек в классе, справитесь.

— Вы правда так думаете?

— Дорогая, негоже всю жизнь провести в зависимости от мужчины.

— Ах, как вы правы! Спасибо, спасибо вам!

Хе-хе. Теперь у нас будет работа, непростая, но не самая пыльная и вполне себе оплачиваемая. Интересно, у мадам директора случайно не было бабушки-суфражистки? Я манипулятор? Ну да, — чтобы получить место учителя в начальной школе, просто стр-р-рашная манипуляция. Как-то на ноги нам миссис Снейп надо ставить, в конце концов! И подруги, особенно такие, явно любящие покровительствовать, ей нужны. То есть нам, да.

Расстались мы вполне довольными друг другом и договорились, что Северус придет в класс уже через пару дней. Хотя закупить учебники и подогнать программу — дело не самое быстрое, и нам давали неделю, но мы решили не откладывать.

«Это судьба, Мария… даже после того как помрешь, продолжать работать с детишками!» — думала я по дороге домой. Северус убежал сам — «дела» у него, видите ли. Надеюсь, у этих дел нет зеленых глаз и рыжей шевелюры. А я начала вполголоса объяснять встревоженной Эйлин, как представляю себе нашу дальнейшую жизнь.

И начала с того, что поблагодарила ее — ведь только что Северусу пригодилась часть ее воспитания — держаться с достоинством. Ну и латынь. По крайней мере, изображал мальчика из приличной семьи он вполне себе достоверно.

Бедняга, кажется, от счастья лужицей растеклась — ну да, похвалы она от меня дождалась впервые. А ведь так же нельзя! Человека надо поддерживать, а не топить. В конце концов, кто тут старший, а кто — всего лишь обиженная, плохо, точнее, криво воспитанная, глупая девочка? А нам надо умную! Все, срочно меняем политику партии. От постоянного шпыняния и битья, пусть и только морального, еще никто лучше соображать не начинал. Проверено.

Моим главным аргументом погружения в историю был, конечно, поиск того, как остановить часы, отсчитывающие те самые восемь лет — искать надо было срочно, потому как никто из нас не знал где. Конечно, хорошо бы начать с Принцев, но у Эйлин, стоило мне назвать ее девичью фамилию, возникало что-то вроде идиосинкразии. Реально, в медицинском значении — похожая на аллергию реакция, вплоть до того, что она моментально шла пятнами и начинала задыхаться. Слишком это было подозрительно!