Музей нашей жизни

– Закрой глаза и открой ладони! – объявил он торжественно сестре и вложил в руки жёлтую грушу.

– Ты заработал миллион и покупаешь груши зимой? – удивилась Полина сюрпризу.

Зимой их цена становилась очень высокой.

– Всего лишь зарплата почти за месяц работы. От груш зимой никто не разоряется!

Он смотрел на сестру, улыбаясь. Он был доволен произведённым эффектом неожиданности. Ему платили по-разному. Порой за месяц, порой за три недели. Первые деньги он ждал почти два месяца. К нему присматривались. Невероятное одолжение главного врача больницы. Про связи Владимира сплетничали в больнице.

– Вот так мадам Жужу! – сделал вывод Владимир.

– Она чётко видит только прошлое! – сказала поникшая Полина.

– Любопытно! Про прошлое мы сами всё знаем.

– Нельзя даже сказать про какой-то обман с её стороны! – сокрушалась его сестра. Она ведь так убеждала его в необходимости похода к мадам Жужу.

– Значит, она ничего не знает про Савву, – сказал серьёзно Владимир.

Он подпёр голову рукой. Глаза его предательски закрывались от усталости, хотя он старался смотреть и слушать сестру.

– Говорит, узнаем. Только не скоро!

– Про Георгия довольно любопытно!

– Расскажу ему. Хотя, я не понимаю, как это может помочь.

– Мадам Жужу он доверять не станет!

– К тому же, представь, я зачем-то одна уеду из Рена!

– Глупости! Никуда мы тебя не отпустим!

– Исключено! Я так и сказала! Потом она стала повторять про стулья.

Полина держала в руках дольку от груши.

– Почему при этом у тебя такой довольный вид? – уточнил Владимир. Его покачивало от усталости, но он старался не выдавать своего состояния.

– Я могу поехать на Ла-Манш во вторник!

– Не слишком там холодно в такое время года?

На этом вопросе он поднялся из-за стола.

– Как прошёл разговор в больнице? – уточнила Полина. – Я побоялась спрашивать про это утром.

– Без изменений! У нас нет документов.

– Это не мешает Георгию!

– В этом весь парадокс! Никто даже не поверит, что он с такой легкостью нашёл работу.

– К тому же она ему нравится! Всё-таки он так изменился после войны!

– Главное, что к нему относятся с уважением! А вот, что мне делать, это вопрос пока не имеет ответа.

Полина доедала свою грушу. Владимир пошёл к софе.

События в жизни способны превратить человека в подобие верблюда. Повторяя за ним, раз за разом пережевываешь какое-то событие. Жевание утомит в итоге челюсть. Бесполезная молотьба. Чем сильнее удар, тем сильнее надо отбивать его. Даже верблюд догадывается, выплевывая свою жвачку. Мысль, не дающую покоя, надо отбивать от себя из всех сил.

– Главное сохраняй довольное лицо, – сказал Владимир сам себе вслух.

Он накрылся пледом, подложив руку под голову. Невыразимое блаженство. Оно охватывает в секунды покоя прямо перед долгожданным сном. Не так уж плохо идут его дела. Через минуту он уснул глубоким сном измождённого человека.

Полина посмотрела на спящего брата. Затем переоделась и вышла на улицу. Ей предстояло пройти один квартал до почты. Она вспомнила, что накануне Георгий просил купить конверты. На улице сильно мело. Дорога проходила мимо любимого места многих жительниц города, магазина текстиля. Владимир посмеивался над желанием сестры накупить там безделушек в арендованную квартиру.

Каждую неделю декорации в витрине сменялись, появлялись новые подушки и забавные вещицы. Хоть какое-то удовольствие. Эта витрина воплощала уют и взывала к памяти. В уютной столовой из недавнего прошлого стоял похожий большой круглый стол.

Дядя имел привычку просыпаться рано. Утром читал газету “Петербургские Известия” и приветствовал племянников бодрым голосом. Его карие глаза смотрели с хитринкой. Каждое утро он интересовался их планами.

Он владел собственной лесопилкой и поставлял лес на флот. “Всё к добру”: произнесла Полина вслух, ловя языком хлопья летящего снега, пока никто не видел. Его любимая фраза и ей стало тоскливо. Так одиноко и холодно. Они втроём, а он там один.

Владимир стоял в степи с закрытыми глазами и ощущал на себе касание теплого весеннего воздуха. Он слегка играл его волосами, приподнимая их и опуская.

Как хорошо дышалось майской степью, покрытой молодой зеленой порослью. В это время тюльпаны еще не отцветают. Большие, ярко красные, они виднелись по всей степи. Никого рядом. Благословенная тишина, невероятная прозрачность чистого воздуха и огромное небо в нежном голубом цвете. Такой оттенок бывает только в мае. Так бы и стоять, не двигаясь, дышать и смотреть вдаль.

Линия горизонта в степи чистая и ясная как путь человека, освобожденный от преград. Как хотелось надышаться вперед свежестью утра, насладиться высотой неба и нежностью ветра на много лет вперёд. Такое происходило с ним впервые. Только вначале он внимательно вглядывался в сочную зелень степи, с трудом веря в реальность происходящего, а потом рассмеялся. Слишком устал и всё выглядит как прежде.

Как он хотел выйти в эту майскую степь, подышать, посмотреть на алеющие макушки тюльпанов, растущих без всякого ухода. Какая яркая их короткая жизнь. Владимир дышал свежим степным воздухом. Такой очищает разум человека, стирает все несчастья, унося за собой прошлое. Однажды приходит весна. Снова и снова появляется свежая зелень, яркие маки цветут во всю силу своей дикой природы, отражая мощь корней, переживших осень и зиму.

Пусть сон, зато такой отдых и как чудесно ветер касается лица. Так бы лежать на свежей траве, дышать теплым майским воздухом и смотреть в это высокое небо. Какое удовольствие и обновление сил, легкость и радость. Какое небо высокое и необъятное. Есть ли, более вечное на земле, чем его высота? Мальчиком он разглядывал летом облака, видя в них образы и фигуры. Более всего нравились ему перистые облака.

Ни конца, ни края у огромного неба. Летом можно лежать на спине, чувствуя горячую суглинистую почву, почти потрескавшуюся от жары. Иногда видел он в небе фигуры сердца, ангелов, каких-то людей, дома.

Как хорошо в степи летом, когда солнце слегка садится, обнаруживая убаюкивающий покой летнего вечера. Из деревенских бань идут клубы дыма. Они заметны из степи, когда идёшь в сторону деревенских дворов. Обернешься к солнцу, греющему спину закатными лучами и видишь, как солнце садится, наполняя тебя покоем. Потом в баню. Париться. Как пахнет березовый веник! Хорошо, душисто. Бак с водой кипит всё озорнее, бойчее. Чуть не свалишься с ног в иной раз от такой парилки. Баня счищает всю грязь с тела. Она гонит печаль из души.

Глава 9

Выйдешь на улицу после бани и как заново родился, пропаренный и намытый. Все проблемы станут заботой будущих дней, а пока слышится лай собак во дворах. В небе луна. Круглая, белая, далекая.

Бежишь от бани к дому. Темно. Только фонарь над крыльцом. Добегаешь и быстрее пить заваренные травы. Сил нет, весь устал, спать бы. Заваренная трава душица, мята или зверобой прибавляют усталости. Сидишь, почти шатаешься, веки глаз всё тяжелее. Вот теперь спать. Закрываешь глаза. Как пахнут простыни свежестью.

Какой же раскаленной бывает степь! Растрескается и покажется глина на изломе земли. В детстве они набирали её в ведра, а потом лепили фигурки. Из красной глины лепили они фигурки, а потом закаляли их в печи. Медведь с бочонком мёда. Он раскрасил его красками лет в восемь и долго берёг.

Владимир проснулся, не желая расставаться со сном. Какое блаженство от этого сна. Не передать словами. Он закрыл глаза и вздохнул от удовольствия. Ему не хотелось прощаться с весенними тюльпанами. Он снова заснул. Теперь уже снились ему деревенские дети. Жаркое лето с речкой. Вода прогрелась. Все купаются в чистой воде. Солнце светит ярко и так жарко греет, касаясь тела, но, не обжигая его. Степной ветер в июле бодрящий. В нём терпкая полынь и прогретая степь. С утра особенно хорошо. Какая терпкость трав. Лечебный бальзам с ароматом полыни, разлитый в воздухе после дневной жары ближе к вечеру.