Приговор

— Тогда желаю тебе удачной охоты, Священный Клинок.

Нимор поклонился и шагнул прочь из круга. Он слышал, как позади расходятся Покровители-Отцы, возвращаясь в свои тайные Дома в городах, разбросанных на тысячи миль по Подземью. Заговорщики Жазред Чольссин имелись, по меньшей мере, в одном из младших Домов в большинстве городов дроу. Каждый Покровитель-Отец обладал абсолютной властью над тайной организацией фанатиков, объединенных общими верой и полом, скрепленных поколениями, веками и чудовищной ненавистью одних дроу к другим. Вопиющим исключением являлся Мензоберранзан. Там старая Мать Бэнр, которая столь долго единолично правила городом, никогда не позволяла утвердиться в нем Дому убийц. В то время как восемь Покровителей-Отцов возвращались в города, где в их распоряжении было множество верных им убийц и жрецов богов, ненавидящих Ллос, Нимор Имфраэззл в одиночестве направлялся в Мензоберранзан воплощать в действие план по уничтожению города.

Восход солнца был величествен и ужасен. За час, а может, и больше, до рассвета начало светать, звезды стали меркнуть на небе, украсившемся розовыми мазками, и удары ледяного ветра пустыни стихли до легких порывов. Халисстра ожидала рассвета на осыпающейся, полузанесенной песком стене. Задолго до того, как солнце выкатилось из-за горизонта, она разглядела темные зубчатые горы, которые могли быть в десяти милях от нее, а может, и в сотне, и ее поразило, как далеко она видит. Когда солнце, наконец, взошло, словно жидкое золото фонтаном хлынуло на бесплодный пейзаж, в одно мгновение полностью ослепив Халисстру. Она задохнулась и прижата ладони к глазам, болевшим от этой единственной мимолетной вспышки так, словно кто-то вонзал белые кинжалы ей в голову.

— Это было неблагоразумно, госпожа, — прошелестела совсем рядом Данифай. — Наши глаза не созданы способными видеть подобное. Вы могли причинить себе вред... а без милости Ллос исцелить такое может оказаться сложно.

— Я хотела увидеть рассвет, — сказала Халисстра.

Она отвернулась от дневного света и прикрыла глаза, потом легко спрыгнула на песок, в тень огромной стены. В тени она могла терпеть блеск солнца, но каким же он станет к полудню? Смогут ли они вообще видеть, или все совершенно ослепнут?

— Когда-то,— сказала она,— наши предки смотрели на мир при свете дня, не страшась солнца. Они безбоязненно ходили под небом, под этим огнём и пугались как раз темноты. Можешь вообразить такое?

Данифай ответила сдержанной улыбкой, не коснувшейся ее глаз. Халисстра хорошо знала это выражение. Служанка использовала его, чтобы порадовать госпожу, соглашаясь с замечанием, не нашедшим у нее отклика. Данифай кивком указала на разрушенный дворец и его внутренние дворы.

— Госпожа Бэнр пригласила Фарона и других присоединиться к ней, — сообщила пленница. — Я думаю, она собирается решить, что делать дальше.

— Она послала тебя за мной? — рассеянно поинтересовалась Халисстра.

— Нет, госпожа.

Халисстра бросила на нее острый взгляд. Данифай робкой пожала плечами:

— Я подумала, может, вы все равно захотите присутствовать.

— Разумеется, — отозвалась Халисстра.

Она расправила плащ и еще раз оглядела осыпающиеся руины, тянущиеся насколько хватало глаз. В долгих рассветных тенях верхушки стен сияли оранжевым, а за ними лежали островки тьмы. После того как ветер стих, Халисстра начала ощущать некую настороженность, может, даже давнюю враждебность, таящуюся где-то среди стен и разрушенных величественных зданий.

Две женщины направились обратно в лагерь, расположившийся в мощенном камнем дворе, и спокойно присоединились к разговору. Квентл мельком взглянула на них, когда они подошли, но ее внимание было занято другими.

— Мы выяснили, что жрицы Чед Насада утратили благорасположение Ллос так же, как и мы. Но не поняли почему. Узнали, что их Дома — наши союзники по торговым делам и по крови — предпочли присвоить крайне важную нашу собственность себе, повернувшись к нам спиной. Мы не сумели восстановить торговые связи с Мензоберранзаном...

— Неудача, за которую мы едва ли можем нести ответственность,— перебил Фарон.— Город полностью разрушен. Статус торговых интересов Бэнр в Чед Насаде теперь весьма спорный.

Квентл продолжала, будто маг ничего не говорил:

— Наконец мы оказались в каком-то забытом богами закоулке Верхнего Мира, в неведомой дали от дома, со скудным запасом еды и посреди враждебной пустыни. Я верно изложила факты?

Вейлас неловко поерзал.

— Все, кроме последнего, на мой взгляд. Мне кажется, что мы где-то в пустыне, именуемой Анаврок, точнее, в ее северо-западной части. Если я прав, Мензоберранзан лежит примерно в пяти сотнях миль к западу отсюда, ну и... вниз, конечно.

— Ты бывал здесь прежде?

— Нет, — ответил проводник. — Но в Фаэруне не так уж много пустынь, особенно в таких северных широтах, так что довольно много шансов, что мы именно в Анаврок. На западе, милях в сорока-пятидесяти, стоит гряда заснеженных гор, они хорошо видны при свете дня. Я думаю, это Седые Скалы или Горы Преисподней. Это могли бы оказаться Ледяные скалы, но, если бы мы были так далеко на севере, чтобы видеть их, я бы сказал, что мы должны находиться среди Высоких Льдов, а не в этой песчаной и каменистой части Великой Пустыни.

— Я готов доверять твоему чувству направления, но не могу сказать, чтобы мне доставляла удовольствие перспектива перехода в полтысячи миль по Поверхности, чтобы попасть домой,— сказал Рилд Агрит, приглаживая ладонью коротко остриженные волосы. Одетый в доспех, он двигался с осторожностью, поскольку во время отчаянной схватки при попытке вырваться из Чед Насада получил множество синяков и шишек. — На пути у нас окажутся цитадель Адбар, Сандабар и Серебристая Луна, и там очень не любят наш народ.

— Пусть попробуют остановить нас! — прорычал Джеггред.— Мы будем идти ночами, когда люди и светлые эльфы слепы. Даже если кто-нибудь наткнется на нас, что ж, обитатели Поверхности слабы. Я не боюсь их. И ты не должен.

Рилд вскинулся было в ответ на замечание дреглота, но Квентл подняла руку, усмиряя его.