Страница 5 из 17
Папе казалось, что он все делал осторожно и тихо.
— Ура! — закричал Бориска и выбежал в коридор.
— Очень хорошо, что ты уже встал, — встретил Бориску папа. — Быстренько собираемся, завтракаем и едем выручать Сороку. Понял?
— Мы едем выручать Сороку! — крикнул на всю квартиру Бориска и, разбежавшись, прокатился по высыхающему полу.
— Тише… — сказала мама. — Ты разбудишь весь дом! Но Бориска после папиного известия уже ничего не мог делать тихо.
Умываясь, он пустил воду на полную мощность.
Дверью стукнул так, что вздрогнули стены.
А какао стал пить, будто хлебать. За столом раздалось: «Фллюп-фуу, фллюп-фуу, фллюп-фуу…»
— Перестань сейчас же! — приказала мама.
А папа посмотрел на Бориску строгим взглядом. Выручать Сороку поехали втроем: Бориска, Бук и папа. У мамы оказалось много дел, и она осталась дома, заметив:
— Вы не задерживайтесь дольше, чем надо. Поняли?
— Ладно, ладно, — успокоил ее папа и поцеловал маму в лоб.
Мама нагнулась и поцеловала Бориску.
— А кто поцелует меня? — спросил Бук из Борискиной пазухи.
— Я, — сказал Бориска.
— Это конечно, — согласился Бук, — но мне хотелось бы, чтобы обо мне не забывали и другие.
— Удачного пути вам, — сказала мама, поправляя фартук и прислушиваясь, не убежало ли на кухне молоко.
— Удачного пути нам, — повторил Бук. — Будем надеяться, что он действительно окажется удачным…
Людей в автобусе было мало.
Бориска с Буком сидели у окна и слегка подпрыгивали на мягком сиденье.
За окном мелькали бегущие назад большие и маленькие дома, качали ветвями сосны и березы.
А когда автобус выехал за город и свернул на лесную дорогу, ветви стали постукивать по крыше автобуса и стеклам.
— Вот здесь я чуть не сорвался тогда с бензобака, — припомнил Бук на одном из крутых поворотов. — Меня так мотнуло, что я — ууух! — подумал уже, что лечу и вот-вот врежусь в березу…
— Смотри-тко ты, — полуобернулась сидящая впереди бабушка, — совсем маленькая зверушка, а так громко свистит!
И она протянула было руку, чтобы потрепать Бука по шерстке.
Бук улыбнулся ей так приветливо, как только мог, но старушка вдруг испугалась и отдернула руку.
— Ой! — испуганно сказала она.
— Вы не бойтесь, — попытался успокоить старушку Бориска. — Бук никогда и никого не кусал.
— Сви-сви-сви… — подтвердил Бук.
— Нет, — сказала старушка, — не может быть, чтобы он не кусался. Вишь, как свистит… Ну чисто разбойник!
— Здравствуйте-до свиданья, — обиделся Бук. — Неужели моя добрая улыбка похожа на разбойничью?..
Но старушка не поняла и его нового «сви-сви-сви». Она подхватила с полу авоську, набитую свертками, и пересела на другое место, подальше.
«Эх, — подумал Бориска. — Трусиха! Наверное, еще с детства привыкла бояться всего непонятного. Да такой и состарилась. А может, она плохо обращалась с животными и они часто кусали ее?»
И еще Бориска подумал о том, что эта старушка хоть внешне чем-то и напоминает его, Борискину, бабушку, на самом деле ничем не похожа на нее.
«Моя бабушка, — размышлял Бориска, — сразу сумела бы отличить добрую улыбку от злой… Она и не подумала бы даже, что Бук хочет ее укусить. Тот, кто не делает никому ничего плохого, всегда более доверчив и спокоен»…
Но тут он вспомнил, как Бук по единственной болотной тропинке привел его к Машенькиной берлоге. Как долго не открывалась потайная дверь и как он потом сказал Машеньке:
— Здравствуйте, вы напрасно остерегаетесь меня. Я никому не собираюсь делать зло.
Машенька ответила тогда:
— С первого взгляда трудно бывает понять, может кто-то сделать тебе зло или не собирается его делать.
«Да… — подумал Бориска. — Машенька была права. Нельзя забывать, что она еле убежала от охотников, которые убили ее маму-медведицу и хотели поймать Машеньку. Она осталась в совсем непроходимом болоте. Машенька боялась, что охотники могут отыскать и ее… В такое время не станешь сразу верить каждому человеку. А старушка…»
— Ты спишь или о чем-то задумался? — спросил Бук Бориску.
— Я думаю о старушке… — ответил Бориска.
— Я всегда жалею старушек, — сказал Бук. — Они не могут прыгать и веселиться…
— Мы подъезжаем! — предупредил папа, складывая вчетверо газету. Он читал всю дорогу.
— Да, — подтвердил Бук. — Мы уже подъезжаем, и нам надо думать о Сороке, а не о всякой всячине.
— Пустяки, — махнул рукой папа. — Мне кажется, что это очень легко будет сделать. Сначала Бук покажет нам дом, где живет мальчишка, подбивший из рогатки Сороку. Я поговорю с ним, объясню жестокость такого поступка. В крайнем случае выкуплю Сороку!
Водитель резко затормозил перед остановкой, и папа с Бориской заспешили к выходу.
Дом белобрысого мальчишки стоял недалеко от магазина. Бук сразу узнал его и показал папе и Бориске.
— Ладно, — сказал папа. — Я сам разберусь с этим стрелком из рогатки. Надо, пожалуй, сказать ему, будто Сорока нужна мне для медицинских опытов. Серьезность и научность такого дела должна сильнее подействовать на его воображение и помочь добиться успеха.
— С воображением надо обращаться осторожно, — предупредил Бук. — Оно может так неожиданно разыграться, что потом его трудно будет унять…
Но папа не стал слушать Бука. Папе ли не знать о том, как надо обращаться с мальчишками!
— Вы можете помешать мне, — заявил он. — Останьтесь-ка лучше в магазине. Вот тебе, Бориска, рубль. Купите себе на него все, чего вам захочется. А я в два счета договорюсь о Сороке и принесу ее.
Бориске пришлось подчиниться. Хотя он терпеть не мог магазинов даже тогда, когда ему разрешали купить что-то и для себя.
— О-о-о-о! — сказал он, открыв дверь в магазин и увидев длинную очередь.
— Придется постоять, — сказал Бук, — ничего не поделаешь.
— Ничего не поделаешь… — согласился Бориска и занял очередь за женщиной в ярко-цветастом платье.
Очередь двигалась медленно.
В магазине стоял приглушенный гул голосов. Вернее, даже не гул, а какое-то жужжание.
— Они жужжат, будто сто шмелей, запутавшихся в лепестках цветков, — шепнул Бук Бориске.
— Похоже, — согласился Бориска — А еще они жужжат, как вон та нарисованная на плакате большая муха жужжала бы в банке. Если ее туда посадить.
— А зачем ее нарисовали такой большой? — поинтересовался Бук.
— Этот плакат с мухой напоминает, что надо мыть руки перед едой. Чтобы не заболеть, — объяснил Бориска.
— Теперь я понимаю, почему ты заболел, — догадался Бук. — Ведь ты не мыл руки перед тем, как есть малину в Машенькиной берлоге! Мы тогда совсем забыли напомнить тебе о чистоте.
— Нет, — сказал Бориска, — я заболел совсем не той болезнью, которая приходит от грязных рук. Я заболел потому, что вымок под дождем.
— Здравствуйте-до свидания, — присвистнул Бук. — Не сочиняй, пожалуйста, больше, чем надо. Я, сколько живу, никогда не заболевал от дождя. От мухи, действительно, можно заболеть. Однажды, когда я щелкал кедровые орехи на сосновом пне, маленькая муха захотела, чтобы я ее проглотил. Вот тогда я плевался, даже чихал…
Бук не договорил и чихнул. Да так громко, что почти все стоящие в очереди посмотрели на Бориску с каким-то недоумением. А женщина в ярко-цветастом платье даже раскрыла рот — наверное, хотела сказать: «Больные должны лежать в постели, а не ходить в магазины».
Но она не успела этого сказать — появился папа и объявил:
— Все в порядке!
И почти все стоящие в очереди повернули головы к папе, пытаясь понять причину такого восторженного восклицания.
— Все в порядке! — повторил папа и случайно посмотрел на женщину в ярко-цветастом платье.