Страница 9 из 23
Хохот в зале начал понемногу стихать. Имним выслушал по очереди предложения остальных учеников а после занятий подошел к понуро сидевшему Кэму и обиженно проговорил:
– Учтите, господин Кэм. Это был первый и последний раз, когда я оценил ваше безобразие как выполненную практическую работу. Запомните, если вы не начнете старательно заниматься, то несмотря на уважение к вашему отцу, мне придется исключить вас из учебной группы. И еще должен сказать: напрасно вы решили стать архитектором. Страшно представиить, как изуродует облик прекрасных городов такой бездарный творец.
Кэма тогда сильно обидели слова Имнима. Парень еле выдавил скупое извинение вежливости ради. Переживая события того дня заново, Кэм чувствовал смятение.
– Да, глупая была затея со Знаком, – согласился он, продолжая путь.
– Почему глупая?!! Совсем нет, – всплеснул руками Имним. – Жаль, я тогда не замечал, какой ты талантливый…
– Архитектор? – Кэм радостно продолжил его прерванную речь.
– Прорицатель, – сердито возразил Имним. – Не догадался, что ты обладаешь даром провидца. А теперь хожу по любимому с детства городу, смотрю по сторонам. Что же я вижу? Сплошной Знак Тоски! И на каждой улице, и в воде озера, и в небе – повсюду висит передо мной тот страшный символ. Места нет, куда бы не дотянулись его хищные щупальца трубчатых олнил.
– Да, Тэминн стал другим. Неуемная скорбь слышится в плаче ветра, который тревожно стучится в заколоченные окна домов.
– Можешь предсказать, что ждет нас дальше? Когда закончится этот ужас?
– Не могу. Вопреки вашим словам, я не провидец, учитель. Мудрецы, и те не знают, что нас ждет.
– Ты беседовал с мудрецами? – Имним, затрясшись от волнения, вцепился мозолистыми пальцами в мешковину накидки на плече Кэма. – Что они сказали тебе? Отвечай скорее!
– Ничего конкретного старец не сказал, – побоявшись, что нервный собеседник стянет скрывающую оружие накидку, Кэм отцепил его сильную руку. – Он точно не знает, что будет.
– А приблизительно? Мудрецы всегда пророчествуют иносказательно. Прошу тебя, повтори его слова.
– Он сказал: “все должно решиться, когда в Номинобине выпадет снег”.
– Снег! Как интересно! А что должно решиться? Что произойдет? И будет ли произошедшее благоприятно для нас?
– Предсказанное событие либо спасет нас и погубит Эйнара, либо наоборот. Так я понял со слов мудреца. Старец сказал: то, что наступит, когда столицу покроет снегом, будет хорошо или для него, или для нас. Других пророчеств я не слышал.
– Но у нас есть надежда.
– Я бы уточнил, половина надежды, согласно его словам. Но я не верю пророчеству. Старец сбежал в лес, не дождавшись Лучезарного Праздника. Подозреваю, он видел нечто худшее, но скрыл это от нас, чтобы не лишать последней надежды.
Имним замолчал, призадумавшись.
Они взошли на утес, возвышавшийся над берегом озера. Гладкие камешки выступали из-подо льда, белым полотном протянувшегося от обрыва скалы к воде. Их россыпь украшала берег сверкающим ожерельем. Тихий холодный ветер гнал по серой глади озера мелкую рябь. Вокруг не было никого.
– Пожалуй, еще лучше было бы поставить твой Знак Тоски на высоком постаменте, вмонтированном в дно озера, – Имним вернулся к понравившейся теме. – Там бы он смотрелся величественнее. Да и само наше озеро не мешало бы переименовать из Озера Грез в Озеро Скорби.
– Озеро Скорби, – глухо повторил нахмурившийся Кэм. – В настоящее время для него это самое подходящее название.
Имним дружески улыбнулся, заглядывая в глаза ученика.
Ветер усилился, засвистел в ушах, сметая широкий капюшон с головы Кэма и раздувая грубую мешковину накидки. Рябь подросла до небольшой волны, то накатывающей на ледяной пляж, то отступающей. Воображаемый Знак Тоски утонул в мутной серой глубине озера, подсвеченного бледными полосками лучей, протянувшихся от синих облаков.
Глава 6. Снежное проклятие
Эйнар
Эйнар подставил довольное лицо теплым лучам главной звезды, вырвавшейся из плена небольшой тучки, и глубоко вдохнул озерный воздух. Он приятно чувствовал себя обновленным после энергетической подпитки.
С невысокой крыши свисали большие сосульки, переливающиеся голубыми и белыми бликами. Эйнар снял одну из них: длинную, похожую на конусообразный кинжал со спиральной резьбой. Сосулька источала запах чистой воды, немного приправленный дымком. Разгоряченному поглощенным теплом чужой жизни хищнику очень хотелось пить. Растапливая сосульку в ладонях, Эйнар сделал несколько глотков. Оставшейся водой он умылся, чтобы насладиться ощущением прохлады, которое дарили его коже медленно стекающие капли, искрящиеся отраженным солнечным светом.
Подождав, пока вода испарится, Эйнар вывел себя из состояния полной отрешенности. Он расширил поле восприятия энергии до приближающегося объекта. Повернулся, разглядывая велянку и прислушиваясь к ее бессвязному бормотанию вперемешку со стонами и всхлипами.
Оставленная им в живых ради любопытства Полиэлла – растрепанная, непрестанно рыдающая и возносящая стонущим шепотом ритуальные песнопения, стояла на коленях посреди образовавшейся от ее тепла луже талой грязной воды, опираясь на тонкие руки, по запястья погрузившиеся в холодную вязкую почву.
Женщина взирала слепнувшими от яркого света глазами на золотую сферу в сером небе, роняя капли слез. Легкая одежда не согревала ее замерзшего тела. Длинные черные волосы, как плетение грубого волокна свисающие на плечи, покрылись белым инеем. Из открытого рта вырывался пар неровного учащенного дыхания, иногда переходящего в стон.
Она вылезла из подвала, и не пустилась бежать, а хлопнулась на лед, да так и засела в ледяной яме у крыльца, дрожа от холода, занятая вознесением напрасных молитв несуществующему божеству.
Эйнар недоумевал, почему еще не старая женщина, способная произвести на свет новое потомство, сохранила настолько сильную привязанность к погибшей дочери, что эта необъяснимая связь вопреки инстинктам сохранения жизни и продолжения рода удерживает ее вблизи мертвого тела и постепенно убивает ее саму, заставляя сердце колотиться в нарушенном прерывающемся ритме на пределе возможностей.
Что за неведомая форма связи, подобная нелианской энергетической? Действительно ли ее невозможно разорвать? Или велянка сама не хочет освободиться? Сознательно отвергает жизнь?
Эйнар сканировал Полиэллу, корчившуюся в коленопреклоненной мольбе. Женщина слезно упрашивала божество сохранить тело дочери для погребения по древнему ритуалу. Он почувствовал, как сердце велянки на миг остановилось, внутренний толчок свалил ее лицом в грязь, и завелось снова, застучало в прежнем неприемлемом для нормального существования ритме.
Женщина снова поднялась и, уставившись на сияющую в небе священную звезду, продолжила уныло завывать, как будто рядом с ней никого не было. Или, что правильнее, как будто от убийцы ее дочери, стоящего в нескольких шагах от нее, не зависело ровным счетом ничего. Она считала, что наравне с ней молодой нелианец зависит от правящего вселенной божества.
Такое предположение разозлило Эйнара. Велянка могла бы обратиться к нему с просьбой не забирать тело жертвы. Он все равно не собирался питаться невкусным синим мясом. Эйнар стоял рядом, но Полиэлла не видела его. Оборачиваясь, она смотрела мимо него, на труп Юимси у его ног. Она не признавала его могущества, считала великого завоевателя никем.
Нелианец утратил прежнюю сдержанность. Не простил презрительного отношения к своей персоне. Быстро подойдя, он схватил велянку за волосы, бросил ее в лужу и, наступив ногой на шею, вмял ее лицо в жидкую грязь, чтобы она не смогла сделать вдох. Полиэлла задыхалась, ее ноздри и рот забились плотной жижей. Тело порывисто вздрагивало как в конвульсиях. Но сигналы исходящих от нее волн почти не изменились. В них по-прежнему не читалось страха. Волны становились мощнее.
Жизненная сила велянки показалась нелианцу привлекательной, но его энергетический голод был вполне утолен.