Страница 2 из 10
В таверне воцарилась гробовая тишина. Слышно лишь было, как Феофан, кряхтя себе под нос: «Зря, ох зря», пытается подняться. Жиля подбежала к нему и с горем пополам помогла отковылять отцу в сторону. Те из столиков, где сидели редкие постояльцы, и которые находились по прямой траектории от двух воинов до купцов, мигом опустели. Местные хорошо знали обоих воителей. Потому и поспешили убраться с их пути. И лишь один работяга, бородатый мужичок средних лет, изрядно во хмелю, что восседал чуть в стороне, от купцов недалече, окинул торговцев сочувственным взглядом и глубокомысленно произнёс шёпотом, но так, чтобы за купеческим столом его услышали:
– Ента вы сейчас зря сказали, чужаки! И цвет волос зря его упомянули, не любит он этого… Да и вообще с Ратибором так никто разговаривать не смеет, даже сам князь! – после чего недобро хмыкнул и продолжил: – Бежали бы вы, что ль, или лучше в ноги падали ему, в раскаянии искреннем, если, конечно, здоровьем не богаты…
Воин, которого пьянчуга назвал Ратибором, медленно поднялся, и окружающим показалось, что ещё чуть-чуть, и он упрётся головой в потолок таверны. Только сейчас стало окончательно понятно, насколько он огромен и могуч. Ростом за два метра, косая сажень в плечах. Одет он был в стандартную для русичей подпоясанную кожаным ремнём простую плотную полотняную рубаху, которая не могла скрыть могучего телосложения и трещала чуть ли не по швам на таком великане, а также в просторные шаровары да кожаные сапоги. Когда он поднялся, то полностью заслонил здоровенное окно трактира своей широченной спиной. По странному совпадению и солнце на улице в этот миг заслонила небольшая тучка. В наступившем полумраке складывалось впечатление, что этот гигант закрыл собой солнце и головой потолок заодно подпирает. Каждый посетитель «Четырёх копыт», кто сейчас во все глаза смотрел на этого здоровенного воина, дивился его природной, какой-то невероятной первобытной мощи. Но взгляд тут же отводился. Ибо встречаться глазами и связываться с таким громилой мало кому хотелось. Если только глупцам… Пьяным, пришлым глупцам… Кстати, о них…
Ратибор (а именно так и звали нашего рыжеволосого великана) молча и неспешно двинулся к столам купцов. Хмурое выражение его лица не предвещало ничего хорошего и было мрачнее тучи, что сейчас спрятало на улице солнце.
– А ты, я погляжу, не уймёшься никак?! – Крямзий аж протрезвел от вида надвигающегося в его сторону угрюмого исполина, но продолжал храбриться. – Проблем захотел?! Ну что же, будут тебе проблемы! Знакомься тогда… Надеюсь, вы подружитесь, хе-хе…
Перед Ратибором, перегораживая ему проход, встали из-за стола купца два крепких мужа. Были они ниже Ратибора как минимум на голову и в плечах далеко не так широки, но телосложения тоже крепкого. Охрана купца оказалась тут как тут.
– Знакомься, – купец довольно осклабился, – мои верные бесподобные телохранители: два брата, Брек и Крум. Доблестные воины, между прочим! Не слышал о них? Не лыком шиты, как понимаешь! Лучшие в своём деле! Я бы вообще сказал: лучшие из лучших! Наши чемпионы по борьбе…
Договорить он не успел. Ратибор быстро взял Брека и Крума своими могучими руками за головы да со всего маху стукнул друг о дружку. Раздался глухой звук, когда головы двух чемпионов встретились в воздухе, после чего два тела безвольно обмякли и осели на пол, не подавая более признаков жизни. У Крямзия и его свиты челюсти отпали от удивления. Они не верили своим глазам! Ведь это были их лучшие воины!
Со скамьи, скорее по инерции, вскочил третий охранник, о чём наверняка после пожалел, когда очнулся, ибо Ратибор тут же всадил ему в голову хук левой, после чего незадачливого бойца откинуло метра на четыре, перевернув стол со стоящими на нём кувшинами с вином да всякими яствами. Но всего этого «шустрый» телохранитель Крямзия уже не чувствовал, ибо отключился ещё в полёте своего бренного тела. Ратибор окинул грозным взглядом мигом притихших, враз протрезвевших купцов. Желающих ещё вскочить больше не наблюдалось. Тогда он не спеша подошёл к ним, схватил Крямзия, сидевшего на другой стороне стола, за грудки и притянул к себе:
– Ты кого на вертел нанизывать собрался, крыса ты плешивая?! Это ты меня, как порося, собрался пошинковать? Мне ты проблем устроить хотел, помойная ты псина? Дерьмо облезлого ишака, да я куда за меньшее головы откручивал! – Ратибор нависал над купцом, как извергающийся вулкан над кучкой навоза, и никто из находящихся в таверне ни за какие коврижки не согласился бы поменяться сейчас местами с Крямзием.
В это время восседавший с края стола ещё один охранник оправился от шока после того, как увидел, что произошло с тремя его товарищами, начал медленно вставать и одновременно осторожно потянулся за своим кинжалом, что торчал у него из-за пояса. И в тот же миг в шею ему упёрлось холодное остриё одноручного меча. Это было лезвие одного из двух клинков, что принадлежали сидевшему рядом с Ратибором русому воину. Мирослав, а именно так звали бойца с двумя мечами, вырос как из-под земли, прикрывая своему рыжему другу спину. Один из его клинков и упирался сейчас в кадык телохранителю. Глаза Мирослава холодно смотрели в глаза неуверенно привставшего перед ним бойца. На шее последнего появился небольшой прокол, и тоненькая струйка крови не спеша потекла по лезвию меча вниз. Несколько капель упали на пол. Можно было не сомневаться, что, если охранник сделает хоть одно неверное движение, долго он после этого не проживёт. И сам телохранитель, глядя в холодные, спокойные глаза Мирослава, понимал это лучше всех. Струйка ледяного пота побежала по его спине, когда он задрал голову, убрал медленно руки от кинжала, поднял их ладонями вверх и тихо сел назад, на лавку. Лезвие меча у его горла быстро охладило его первоначальный порыв броситься на помощь своему хозяину. Да, конечно, он хотел ему помочь… Но ещё больше он хотел жить! И своей смерти он только что заглянул в глаза. Они не обменялись ни единой репликой с Мирославом. Два воина прекрасно поняли друг друга и без слов, ибо общались на одном и том же прекрасно им знакомом и древнем, как сам этот мир, языке – языке острого клинка и крепкой стали.
Меж тем экзекуция купца Крямзия была в самом разгаре.
– Ты где вообще находишься, жук навозный, ты знаешь?!
Ратибор тем временем явно вошёл в раж и вдохновенно продолжал свой пламенный диалог, крепко держа купца за ворот его богато расшитого заморским бисером вычурного красного камзола.
– Это наша земля! Это наш город! И это – наша таверна! Ты ходишь по нашей земле, сидишь тут, жрёшь и пьёшь только потому, что мы настолько добрые, что позволяем тебе всё это! Ты здесь гость, уясни себе это, клоп вонючий! А в гостях себя так не ведут! Понял меня?! – с этими словами Ратибор подвинул здоровенную миску с говяжьей похлёбкой, стоящей на столе, и с размаху окунул в неё голову Крямзия.
– Утопить тебя, что ль, в этой посудине, как последнего евнуха… – вслух, как бы размышляя, произнёс Ратибор, крепко держа противно булькающую в тарелке супа голову незадачливого купца. Тот попытался судорожно вырваться из могучих рук Ратибора, но это было больше похоже на трепыхающегося в паутине комара. Вообще без шансов; Ратибор, казалось, даже не заметил этих тщетных попыток. Наконец, видя, что Крямзий уже еле шевелится, он вытащил его голову из миски. Тот сразу стал жадно глотать ртом воздух. Похлёбка у него разве что не из ушей текла. Ратибор принюхался и брезгливо отпустил неудачливого говоруна.
– Ты чего, обделался, что ль, седло старого ишака? Сожрать, что ль, тебя заставить твоё собственное дерьмо…
Купец испуганно затряс головой:
– Н-не-н-над-до… П-п-прошу-у вас-с… Я всё п-п-понял…
Крямзий представлял собой сейчас жалкое зрелище. Весь в похлёбке да своих фекалиях, трясущийся от страха, он нисколько не напоминал себя недавнего, такого важного и вальяжного. Глядя снизу вверх на Ратибора, он больше походил на кролика, посмевшего ненароком наступить на лапу спящему медведю.
– Сейчас извинишься перед хозяином и его дочкой, компенсируешь им побои и своё отвратительное поведение. За жратву и выпивку рассчитаться тоже не забудь! И если ещё раз услышу чего-либо от тебя, какие-либо мерзопакостные звуки из твоей пасти… Палками, аки бешеных собак, погоню из города тебя и всю твою свиту! Ты меня понял?!