Картина

Невинное увлечение затянуло, как болото. У своей будущей картины Аня стала проводить большую часть дня и вечерами задерживаться всё дольше. Отправлялась спать, когда жаворонок Костя уже досматривал третий сон.

– Ты изменилась, – как-то сказал он ей за ужином.

– В плане?

– Стала более отстранённой, что ли. Вечно витаешь в облаках.

– Да? Странно, не замечала этого.

– Ещё почти перестала готовить. А перебиваться с бутербродов на пиццу с пельменями не слишком полезно для здоровья.

Аня открыла рот, чтобы возразить – «какого черта?! она же не кухарка!» – но осеклась. Вспомнила свои последние дни. Она действительно всё забросила. Если бы не звонки и оповещения по работе, то совсем не отрывалась от своей новой идеи. Так что упрёк Кости был вполне справедливым.

– Извини, столько всего навалилось, – она почувствовала, как щёки налились краской после наглого вранья.

– Может, вечером сходим прогуляться? Заодно холодильник пополним.

– Да, давай. Отличная идея.

Правда, реализовать её не удалось. Внезапно начался ливень, продолжившийся ночной грозой. Аня была этому только рада: можно было со спокойной совестью продолжать любимое занятие.

Утром она встала ещё позже обычного. Время приближалось к обеденному, почта была завалена письмами, телефон пищал от сообщений по мессенджерам, график сдачи очередной работы она затягивала.

Появилось чувство вины. Она забросила вообще всё, и Костя ещё спокойно указал на это.

Из спальни она чуть ли не бегом пробежала через гостиную на кухню, стараясь не смотреть на эскиз. Как тайная любовница, которая решила избегать встреч с партнёром, пока все не узнали об их интрижке.

На кухне она обнаружила перестановку. Стол, который Аня придвигала к окну, оказался сдвинут обратно ближе к стене. Причём, неровно, одним углом к подоконнику. Странно, что бы это значило? Зачем Костя – а кто ж ещё? – решил вернуть всё обратно? Может, это такой намёк – отмотать время назад? Хотя это не в его стиле: её избранник всегда был прямолинеен. Или так он решил выразить своё недовольство? Они были вместе примерно год, но до серьёзных обид и ссор не доходило. Поэтому Аня не представляла, каков Костя в таких состояниях.

Она налила кофе, забралась на подоконник, согнув левую ногу, а правую ногу вытянув на край криво придвинутого стола. Хм, а это оказалось удобно. Может, Костя утром так же сидел на подоконнике? Хотя это сложно себе представить. Скорее это был бы вольный художник.

Остаток дня Аня провела за работой, пытаясь сократить отставание по срокам. От любимых перерывов решила отказаться хотя бы на день, боясь, что процесс её снова затянет. Но картина ждала, она чувствовала это.

В какой-то момент ей даже показалось, что поскрипывает деревянный пол, словно кто-то за неё продолжает эскиз. Аня выглянула из своего кабинета – вдруг вернулся Костя – но гостиная была пуста. Только ветерок и шелест лип.

За полтора часа до возвращения Кости она решила сбегать в магазин – купить овощи, рыбу, приготовить нормальный ужин.

Гостиную она снова решила пересечь быстрым шагом, но, едва перешагнув порог, замерла. Взгляд упал на эскиз. И отсюда, с этого ракурса, всё встало на свои места.

Под краской был портрет молодого симпатичного мужчины. Силуэты деревьев – как ей казалось – сложились в кудри, закрывающие уши. Вниз тянулся замок или вереница пуговиц на планке рубашки. Глаза немного печальные. Если это автопортрет, то художник очень симпатичный. Пока не пропало наваждение, Аня закрасила волосы, глаза и губы, чтобы вечером похвастаться своим открытием. А потом рванула в магазин.

– Ты реально хочешь его нарисовать? – Костя поднял брови, надеясь, что всё понял не так. Он лежал на своей подушке ноутбуком перед мельтешащим телевизором.

– Да. Представь, как будут перекликаются пейзаж и портрет.

– На кой, прости, ляд мне лицезреть какого-то мужика в моей гостиной?

– Но он был здесь, это его стена.

– Это уже наша стена, официально. Когда он жил здесь, мог творить что хотел. Сейчас наша очередь.

– Ты против рисунка?

– Нет, я против неизвестного чёрта на моей стене!

– Ну ему причёску изменим.

– Ты вообще себя слышишь?! – Костя повысил голос. – Мне иногда кажется, что мы поторопились с квартирой. Она сводит тебя с ума, в прямом смысле!

Аня плюхнулась на свою подушку и заплакала. Она столько сил потратила на восстановление рисунка, и что в ответ?

Она сходит с ума?

Да, сходит, и в то же время нет. Она впервые поняла, что хочет изменить свою жизнь. Отойти от привычного плана – работа, ипотека, грядущая свадьба, дети – и сделать то, что кажется важным для неё. Прямо здесь и сейчас, не откладывая мечты на потом.

Тогда почему она должна мириться с непониманием? А если есть непонимание, то, может, Костя прав – они поторопились с этой квартирой? Точнее, не с самой квартирой, – если отмотать время назад, она бы поступила точно так же. Что, если поторопились в серьёзных отношениях с Костей?

Хотя и здесь какие были сомнения? Ведь они уже жили вместе, в его съёмной квартире. Что же сейчас поменялось? Да, сделан серьёзный шаг, но неужели он разрушит всё? От этой мысли слёзы полились ещё сильнее.

Костя сел рядом и обнял её:

– Эй, малыш, ты чего? – нежно спросил он. – Решила затопить соседей? Не забывай, что под нами четыре этажа, а нам самим деньги на ремонт нужны.

Аня прижалась к нему, продолжая всхлипывать.

– Наверное, ты просто засиделась дома.

– Не знаю, наверное.

Слёзы продолжали стекать ручьями по щекам. Ей вдруг стало безумно жалко, только непонятно, чего именно.

– У женщин так бывает – лишь отмахнулась она.

Следующий день Аня решила провести как обычно, до своего увлечения. Никаких перерывов, никаких картин. Только полезное, разумное распределение времени.

Она проснулась утром, застав Костю дома, что случалось редко. Затем отправилась на пробежку по лесополосе через дорогу. Днём плодотворно поработала, закрыв большую часть хвостов. Перед ужином сходила за новой порцией овощей и рыбой. Вечером, пользуясь хорошей погодой, молодые на великах поехали в центр и местную набережную.

Вернулись уставшие, довольные, возбуждённые. Как раньше – когда у них всё только начиналось. Бросив велики в коридоре, они буквально набросились друг на друга. Продолжая целоваться, добрались до гостиной, упали на подушки, где занялись любовью, страстно и ненасытно.

Потом просто лежали и болтали о всяких пустяках. Позже Костя пошёл спать – он же жаворонок, и ему надо рано вставать на работу. А Аня осталась лежать, чувствуя голым телом приятный тёплый ветерок.

Она посмотрела на стену, где по-прежнему был эскиз мужского портрета, под взглядом которого они придались страсти. Наверное, Костя всё же прав: зачем рисовать какого-то незнакомца в их гостиной? Но и совсем стирать его не хотелось. Надо придумать альтернативный вариант. Сейчас же Ане не хотелось об этом думать, поднявшись с подушек, она пошла спать.

В темноте она наткнулась на угол кровати, которая стояла не поперёк комнаты, а ногами к окну. Наверное, Костя переставил, возможно, показывая, что немного странный период закончился и начинается новый. Аня улыбнулась своим мыслям.

Забравшись под одеяло, она посмотрела вперед – перед глазами на фоне фонарей успокаивающе шелестели липы.

Всё-таки переставить кровать – это неплохая идея. Какой же Костя молодец!

Утром она пила кофе, усевшись на подоконник, одной ногой опершись в откос напротив, вторую положив ноги на косо придвинутый стол. Это вошло в приятную вредную привычку. То ли так действовало ощущение собственности, то ли особая атмосфера квартиры.

Внизу гуляли люди с собаками, спешили по своим делам, до пятого этажа доносился мерный шум моторов. Только липы продолжали неторопливо шелестеть, скрывая солнечные лучи, словно дразня, и давая редкую возможность осветить кухню и её хозяйку.