Страница 11 из 14
Хотя мы принимаем подобную повседневную координацию как должное, ученые не поленились описать с помощью элегантных математических моделей алгоритмы этого человеческого микросцепления[85]. Такая “нейроматематика” работает всегда, когда мы соразмеряем наши движения с происходящим вокруг – не только с действиями других людей, но и когда, например, футболист перехватывает, а бейсболист отбивает мяч, летящий со скоростью 150 км/ч.
Ритмические оттенки и подвижная синхронность даже простейших взаимодействий могут быть такими же сложными, как координация в джазовой импровизации. Если бы подобная слаженность касалась лишь простейших движений типа кивков, удивляться было бы нечему, но она проявляется и в куда более сложных “танцах”.
Подумайте, в каком множестве ситуаций нам приходится подо что-то подстраивать свои движения[86]. Когда два человека увлеченно беседуют, их жесты словно подстраиваются под ритм и структуру разговора. Ученые покадрово анализировали видеозаписи диалогов и убедились, что жесты каждого собеседника подчеркивают ритм общения, движения рук и головы сопряжены со смысловыми ударениями и заминками в речи[87].
Что интересно, эта синхронность речи и языка тела устанавливается за доли секунды. Когда мы синхронизируемся с кем-то во время разговора, наше мышление, видимо, не в силах уловить все хитросплетения этого танца. Тело – марионетка мозга, а внутренние часы мозга отсчитывают миллисекунды и даже микросекунды, в то время как скорость сознательной обработки информации измеряется целыми секундами.
Но неосознанно наше тело подстраивается под схему поведения каждого встречного. Даже если вы видите человека краем глаза, мозг получает достаточно информации, чтобы согласовать ваши движения, установить негласную межличностную синхронность[88]. Это легко заметить, когда идешь вместе с кем-то: всего через несколько секунд окажется, что вы идете в ногу и движения ваших рук тоже слаженны, словно колебания синхронизировавшихся маятников.
Осцилляторы будто вторят песенке из “Алисы в Стране чудес”: “Можешь, хочешь, хочешь, можешь ты пойти со мной плясать?” Когда мы находимся рядом с другим человеком, эти механизмы бессознательно синхронизируют наши движения. Так влюбленные, не задумываясь, раскрывают друг другу объятия или, не сговариваясь, на прогулке берутся за руки. (С другой стороны, моя знакомая говорит, что если на свидании ей никак не удавалось идти с мужчиной в ногу, это заставляло ее насторожиться: скорее всего, отношения не заладятся.)
Любой разговор требует от мозга сложнейших расчетов: осцилляторы все это время руководят сериями подгонок, поддерживающими синхронность с собеседником. Эта микросинхронизация дает начало эмоциональной близости, когда мы на миг становимся частью жизненного опыта другого человека. Мы с такой готовностью налаживаем межмозговые контакты отчасти потому, что всю жизнь отрабатываем эту беззвучную румбу – с тех самых пор, как освоили ее базовые движения.
Мать держит на руках своего младенца. В какой-то момент она вытягивает губы для поцелуя. Младенец в ответ с надутым видом поджимает собственные. Мать слегка приподнимает уголки губ, и младенец вдруг расслабляет мышцы рта. На его лице появляется намек на улыбку, и вскоре мать с ребенком уже одинаково, чуть заметно, улыбаются. Наконец малыш расплывается в широкой лучезарной улыбке, кокетливо отворачивая голову.
Весь этот обмен занимает меньше трех секунд. За это время произошло не так уж много, однако общение состоялось. Такое простейшее взаимодействие психологи называют протодиалогом. Это прототип всех человеческих взаимодействий, самая примитивная, зачаточная форма общения.
В протодиалоге уже задействуются осцилляторы. Анализ мельчайших движений показывает, что мать и ребенок предельно точно выбирают моменты для начала, окончания и пауз в этой беседе, выстраивая согласованный ритм. Каждый координирует свои действия с ритмичностью действий другого[89].
Эти диалоги происходят без слов, точнее, слова служат в них лишь звуковыми эффектами[90]. Мы общаемся с младенцами при помощи взглядов, прикосновений, интонаций. Информация передается посредством улыбок, бормотания и особенно “маминого языка”[91] – взрослого ответа детскому лепету.
“Мамин язык” больше похож на песню, чем на речь. Его ритм и мелодические обертоны практически лишены межкультурных различий, при этом родной язык матери может быть каким угодно – хоть мандаринским китайским, хоть урду, хоть английским. Мамы обычно общаются с младенцами дружелюбно и игриво, высоким голосом (его частота достигает 300 Гц) с усиленными колебаниями тональности.
Часто, общаясь с детьми на “мамином языке”, женщины одновременно похлопывают или поглаживают их в ритме собственной речи. Мимика и движения головы матери синхронизируются с движениями рук и голосом, и младенец отвечает улыбкой, лепетом, движениями языка и взмахами руки в такт. Такие пируэты матери и ребенка длятся недолго, всего несколько секунд или даже миллисекунд, и заканчиваются, когда оба достигают одинакового состояния – обычно счастливого. Мама и малыш будто бы исполняют дуэтом музыкальные партии – то синхронно, то по очереди, – а сердца задают им ритм адажио, отбивая по 90 ударов в минуту.
Эти научные данные были получены ценой нудных, кропотливых исследований бесконечных видеозаписей общения родителей с младенцами. Благодарить за это нужно психологов развития, и в первую очередь Колвина Тревартена из Эдинбургского университета. Профессор Тревартен приобрел репутацию международного эксперта по протодиалогу – дуэту, в котором оба исполнителя, по его словам, “стремятся к гармонии и контрапункту в каждом такте, чтобы сотворить мелодию”[92].
Но в протодиалоге речь идет не только о мелодиях, в первую очередь это своеобразный разговор об эмоциях. Ритм материнских прикосновений и звучание материнского голоса сообщают ребенку, что мама любит его, и в результате между ними, по словам Тревартена, возникает “мгновенное, бессловесное, безусловное взаимопонимание”.
Обмен такими сигналами формирует связь между матерью и ребенком, посредством которой мы делаем ребенка счастливым и восторженным, спокойным и молчаливым – или, наоборот, расстраиваем его до слез. Во время радостного протодиалога матери и младенцу одинаково хорошо, они ощущают единение друг с другом. Но если кто-то из них не отыгрывает свою партию в этом дуэте, результат совсем другой. Если мать уделяет сигналам младенца слишком мало внимания или реагирует на них без энтузиазма, ребенок отстраняется от нее. Если мать реагирует не вовремя, ребенок вначале выглядит растерянным, а потом расстроенным. Если же на попытки завязать диалог не отвечает ребенок, это огорчает мать.
Такие сеансы общения играют обучающую роль: в форме протодиалогов ребенок получает первые уроки взаимодействия. Мы учимся эмоционально синхронизироваться задолго до того, как узнаем названия эмоций. Протодиалог навсегда остается нашим базовым шаблоном взаимодействия, этот глубинный навык незаметно заставляет нас “шагать в ногу” с другими людьми. Усвоенная в младенчестве способность настраиваться с ними на одну волну работает на нас всю жизнь, направляя в любом общении.
И точно так же, как чувства были главной темой протодиалогов, они остаются краеугольным камнем всех человеческих контактов, когда мы вырастаем. Этот немой диалог о чувствах служит и почвой, на которой строится любое общение, и скрытым предметом всякого взаимодействия.
85
О моделях координации см. Lee D. N. Guiding Movements by Coupling Taus. Ecological Psychology. 1998; 10: 221–250.
86
Обзор этого исследования: Bernieri F., Rosenthal R. Interpersonal Coordination: Behavior Matching and Interactional Synchrony (см. пункт 10).
87
Эту синхронизацию движений с речью бывает крайне трудно уловить. Например, ее чаще замечают в начале фонетических отрезков (фраз/тактов), то есть движения увязываются с тем, как говорящие люди разбивают речь на последовательности слогов, объединяемые общими тоном, ритмом и громкостью произнесения. (Звучащая речь состоит из цепочек таких отрезков, каждый из которых завершается еле заметным замедлением, пока не начнется следующий.) Об этом – см. пункт 17.
88
О синхронизации движений конечностей см. Schmidt R. Effects of Visual and Verbal Interaction on Unintended Interpersonal Coordination. Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance. 2005; 31: 62–79.
89
Jaffe J., Beebe B., Feldstein S. et al. Rhythms of Dialogue in Infancy. Monographs of the Society for Research in Child Development. 2001; 2. Примерно в возрасте четырех месяцев у младенцев снижается интерес к действиям окружающих, идеально согласованным по времени с их собственными, зато их внимание начинают привлекать действия, хоть и скоординированные с их, но не совпадающие в точности по времени. Это признак того, что их клетки-осцилляторы научились лучше рассчитывать время. Gergely G., Watson J. S. Early Socio-Emotional Development: Contingency Perception and the Social Feedback Model // Early Social Cognition. Hillsdale, N. J.: Erlbaum, 1999.
90
О взаимодействии матерей и младенцев см. Beebe B., Lachma
91
“Мамин язык” – язык, на котором многие родители общаются с маленькими детьми. Он отличается упрощенной грамматикой, гипертрофированными интонациями, обилием повторов, уменьшительных форм (“ножки”, “мишка”), а иногда и откровенных коверканий. Противовесом “маминому” выступает “папин язык”, более содержательный, лексически богатый и требовательный к ответам. Разумеется, использование какого-то из этих “языков” не привязано к полу родителя и даже родству, а вот возраст ребенка обычно имеет значение.
92
Trevarthen C. The Self Born in Intersubjectivity: The Psychology of Infant Communicating // The Perceived Self: Ecological and Interpersonal Sources of Self-knowledge. New York: Cambridge University Press, 1993.