Страница 76 из 85
— Я должна с ним поговорить. Пожалуйста, дай мне пройти.
— Ты хоть понимаешь, что ты натворила?
— Я ни в чем не виновата.
Он долго смотрел на меня, прежде чем сказать:
— Не знаю почему, но я тебе верю.
— Спасибо, — тихо говорю осипшим голосом. В горле запершило от непролитых слез. Мне так нужна была чья-то поддержка. — Где он?
— У себя в кабинете, но я не пущу тебя к нему.
— Прошу тебя...
— Ты понятия не имеешь, на что нарываешься. Лучше обожди пару дней, потом я подстрою вашу встречу. Но сейчас не стоит к нему приближаться.
— Я не могу ждать. Не могу. Понимаешь? — вымученно шепчу, отталкиваю Диму и быстро устремляюсь в направлении кабинета.
— Стой, дура, куда прешь?! Жить надоело?
Предостережение Димы не останавливает, а наоборот — заставляет ускорить шаг. На секунду останавливаюсь перед дверью, перевожу дыхание и тихо вхожу в кабинет.
В комнате мрачно, почти темно. Тусклый свет настенной лампы освещает лишь небольшую часть кабинета. За столом никого, перевожу взгляд в дальний угол, от которого физически чувствую сильную энергию. Огнев сидел на кожаном диване, держа стакан с янтарной жидкостью в руке. Из-за плохого освещения не вижу выражение его глаз, лишь черты лица.
— Явилась. Не побоялась.
Голос — тихий, вкрадчивый — проникает под кожу и моментально вселяет большую порцию страха.
— А я должна бояться?
— Нет, не должна — если бы была полной дурой, — он замолчал, в задумчивости вертя стакан с алкоголем. — Но ты ведь не такая, — добавляет настолько тихо, что я еле расслышала его слова. — Ты очень умная, но при этом лживая расчетливая продажная шлюха.
Стакан в его руке трескается от напора пальцев, и все его содержимое стекает на бежевый ковер.
Я сглатываю и со страхом понимаю, насколько прав был Дима. Огнев способен уничтожить меня, точно также как минуту назад его пальцы уничтожили хрупкий хрусталь. Его напускное спокойствие — лишь оболочка, под которой бушует безграничная ярость, и вся ее сила сейчас направлена на меня. Мне не достучаться до него, и он не станет слушать мои объяснения. Он уже все решил.
«Уходи, — кричит мой разум, — беги, пока не поздно».
Я резко разворачиваюсь и быстро направляюсь к двери.
— Еще один шаг — и ты пожалеешь, что родилась на этот свет.
От слов, сказанных спокойным бесстрастным голосом, меня парализует от страха. Еще ни разу в жизни мне не было настолько страшно. Ни разу в жизни!
Слышу, как он поднимается с дивана и медленными шагами сокращает расстояние между нами.
— Я х-хочу уйти, — шепчу чуть ли не плача, когда спиной чувствую жар его тела.
Он стоит позади, ничего не говорит и даже не касается меня.
— П-пожалуйста...
Слышу его глубокий вдох, он делает последний шаг, что разделяет нас, и обхватывает мою шею сильной рукой, немного поворачивает голову в сторону и шепчет на ухо:
— И что же мне с тобой сделать? А, Вероника?
Всхлипываю от ужаса.
— Позволить все объяснить и дать н-нам возможность во всем разобраться.
Не могу справиться со страхом и начинаю беззвучно плакать. Я уже знала, что последует боль. Не физическая. Нет. Я была уверена — Огнев не способен поднять на меня руку, но зато он способен уничтожить морально, вселяя страх и панику. И боль от этого будет невыносимой, потому что после его действий наступит конец, и я никогда больше не стану прежней. Его действия рассчитаны на полное мое уничтожение. Останется лишь оболочка бездушной, безжизненной куклы.
Он разворачивает меня и бесстрастно вытирает мои слезы.
— Не плачь. Тебе это уже не поможет.
Хочу исчезнуть из его поля зрения. Желание доказывать свою невиновность отпало, мне уже все равно, считает он меня предательницей или нет, — я просто не хочу здесь находиться. Не с ним и не сейчас.
Он приспускает с моих плеч пальто, и оно тихо падает к моим ногам, затем он медленно и аккуратно начинает расстегивать пуговицы на моей блузке.
— Н-не надо... пожалуйста...
Не смею открыто сопротивляться, потому что боюсь спровоцировать Огнева на более жестокие действия.
Молю лишь взглядом и словом.
Он не обращает никакого внимания на мою просьбу, распахивает ворот блузки и проводит указательным пальцем по ложбинке между грудей.
— Зачем строила из себя невинность? Зачем вынуждала брать нежно, когда самой хотелось, чтобы тебя имели жестко и грубо? Захотелось разнообразия после Бродского?
Качаю головой, не вижу сквозь пелену слез его выражение глаз, но слышу голос, полный презрения и отвращения.
— Пожалуйста, дай мне все объяснить. Я... не понимаю, что происходит и почему меня обвиняют в том, чего я не делала. Саша, я... между мной и Бродским не было никаких отношений.
— Никаких?
Мотаю лихорадочно головой. Уже не пытаюсь скрыть ужас, который охватил все мое существо.
— Он тебя трахал?
— Не надо, прошу...
— Отвечай! Он. Тебя. Трахал?!
— Прости, — шепчу.
Он в бешенстве отталкивает меня, прислоняя к стене, затем его рука снова обхватывает шею.
— Ты просишь прощения?! Какая же ты тварь.
Он берет меня за локоть и как провинившегося ребенка ведет к столу. Толкает вперед, и я больно ударяюсь животом о его край. Хочу развернуться, но Огнев рукой прижимает мое лицо к его поверхности. Обнаженной грудью чувствую прохладу красного дерева. Через секунду он поднимает подол моей юбки. Дергаюсь в его руках, но он лишь сильнее прижимает меня к столу.
— Что ты делаешь?
— Тебе понравится, не дергайся.
— Господи... Нет! Не делай этого... Пожалуйста, не надо!
Одним рывком он спускает мой колготки и трусы.
— Саша, прошу... — молю, не скрывая своего страха. — Я не предавала. Клянусь. Я бы не смогла...
— Заткнись.
— Я люблю тебя!
Сильный кулак ударяет по поверхности стола возле моей головы.