Страница 23 из 85
— Время обедать, — я повернула голову и взглянула на Надю. Она стояла за спинкой моего кресла, держа мое пальто раскрытым.
— Угу, вот только отправлю письмо и сразу же к вам присоединюсь. Вы идите, я вас догоню, — я снова повернулась к монитору. — А пальто мое можешь повесить обратно в шкаф, пока я...
Договорить я не успела, Надя перегнулась через мое плечо и нажала кнопку на мониторе. Экран тут же погас.
— Эй, я тут работать пытаюсь... — возмущенно начала я.
— Девочки, почему вы ссоритесь? — спросил Олег Эдуардович, появившийся на пороге нашего кабинета.
— Да вот, ваша Вероника, как обычно, хочет увильнуть от обеда, — обвинительно сказала Надя.
— Вероника, нельзя же так, — Олег Эдуардович осуждающе посмотрел на меня. — Так и заболеть можно. Работа не волк, в лес не убежит.
— Не убежит, Олег Эдуардович, к сожалению, не убежит, — пробубнила я обреченно и позволила Наде накинуть на себя пальто. Я взяла сумку, и мы вышли из кабинета. Ворошилов отправился к себе, попросив принести и ему обед.
В ресторане, который находился напротив нашего здания, к нам присоединились еще несколько человек. Это была Марина, немного полноватая позитивная хохотушка, которая проходила практику в отделе бухгалтерии, и Андрей — помощник Сергея Миронова, зама Огнева. Все мы были примерно одного возраста, кроме Нади, нам было весело и легко. Марина звонко смеялась. На наш столик иногда осуждающе смотрели посетители, но нам всем было все равно. Надя то и дело шикала на нас:
— Ш-ш-ш, дети, ведите себя прилично.
— Надь, можем мы хотя бы немного расслабиться? Закончится обед — и снова на каторгу, — сказал Андрей.
— Ну, может, для тебя и каторга, Андрюш, а вот для меня работа в «РосКорп» — это кайф, — ответила Марина. — Я очень надеюсь, что, окончив практику, мне предложат место.
— Вполне может быть. Ты, главное, прояви себя. Вот что мне нравится, так это то, что Огнев берет на работу молодых людей, даже тех, у кого нет стажа. У него такая политика — давать шанс молодым, но перспективным, с потенциалом работникам. Лодыри тут не задерживаются.
— Вероника, а правда, что ты месяц работала личным ассистентом Огнева? — Марина с интересом смотрела на меня.
— Правда, но не месяц, чуть меньше, — мой голос был ровным, только ложка в моих пальцах немного дрогнула, звякнув о край тарелки.
— И какой он?
— Кто? — мой голос был немного грубоват.
— Огнев. Какой он? — Марина была настойчивой девушкой.
Я пожала плечами, не ответив на вопрос. Уткнулась взглядом в тарелку, продолжая есть суп.
— Я слышала, что он очень требовательный и любит порядок во всем. А еще я разок увидела его вживую, он прошел совсем рядом со мной. Он такой кла-а-а-а-ассный, — мечтательно протянула Марина, закрыв глаза.
Определенно меня раздражала эта Марина. Я отодвинула почти полную тарелку супа. Мне расхотелось есть.
— Ты почему не ешь?
Как я не любила этот родительский тон Нади.
— Суп пересолили.
— Мы едим один и тот же суп, Вероника. И он в меру соленый.
— А вот у меня чересчур соленый.
Надя зачерпнула ложку супа из моей тарелки и попробовала его. Затем внимательно на меня посмотрела.
— С тобой я потом поговорю.
Упс! Кажется, я доигралась.
Остаток обеда мы провели уже не так весело, как его начало. Похоже, я испортила всем настроение. Мне стало стыдно за свое поведение.
Мы расплатились и покинули ресторан.
Как только переступили порог кабинета, Надя хлопнула дверью так, что я подпрыгнула от неожиданности.
— С ума сошла? — повернулась я к ней.
— Нет, милая, я в полном порядке. А вот что происходит с тобой?
— Ты о чем?
— Ты изменилась. Прошел месяц с тех пор, как ты вернулась в юридический отдел, и все это время ходишь как зомби. Что с тобой происходит?
— Надя, я в порядке. Правда. Ты преувеличиваешь.
— Что произошло между тобой и Огневым в Швейцарии?
— Ничего.
— Почему вы вернулись порознь?
— Он так решил.
— Почему?
— Его спроси.
— Почему?
— Отстань, прошу тебя, — почти молила я.
— Почему он отправил тебя обратно в наш отдел, не дожидаясь возвращения Кати?
— Да не знаю я! — крикнула я в отчаянии и присела на пол возле стола, громко зарыдав.
Я плакала громко, навзрыд, как маленький ребёнок. По моим щекам и губам текли слезы и сопли. Их было так много, что мне казалось, что я захлебнусь. Я в отчаянии вытирала ладонями глаза, нос, щеки, губы. Мои руки были черные от размазанной туши.
С тех пор как вернулась из Швейцарии, я ни разу не позволила себе выплакаться. Я старалась работать как можно больше и дольше, чтобы у меня не было лишней секунды даже вспомнить о нем. И вот стоило Наде немного надавить на меня, как я тут же раскисла и позволила отчаянию взять верх над собой. Я думала, что я сильная, что я справлюсь, что забуду, разлюблю, вырву из сердца эту чертову любовь и со временем смогу вновь улыбаться и просто жить, а не существовать. Но все это было лишь иллюзией, обманом, клеткой, полной боли, в которой я потихоньку умирала, захлёбываясь собственной безысходностью.
И, наверное, мне было бы намного легче, если бы Огнев оказался подонком. Но он им не был.
Поняв, что я к нему испытываю сильные чувства, он не уволил меня, хотя имел на это полное право. А всего лишь перевел обратно в юридический отдел. И не воспользовался мной, в конце концов. И это я глупая наивная дура, раз позволила себе влюбиться в такого мужчину.
Где мой разум? Наверное, я потеряла его в тот момент, когда впервые увидела Огнева.
Было больно и от понимания того, что шансов, чтобы стать его женщиной, у меня не может быть. Я не его уровень. Через два дня после моего возвращения из Женевы на главных страницах мировых таблоидов были опубликованы снимки Огнева, по-хозяйски обнимающего обворожительную француженку, успешного адвоката, на какой-то вечеринке в Монте-Карло. По моим подсчетам, туда он отправился на следующий день после моего отъезда. Да-да, я еще и подсчитывала, когда он туда улетел. Ну не дура ли?