Страница 7 из 10
— Ну и пожалуйста! — крикнул Хитрюга в ответ, когда Шифти уже уходил. — Без тебя справлюсь!
Так братья поссорились из-за Сплендида. А если бы супергерой слышал бы этот диалог, то вообще неизвестно, чем бы он закончился.
*****
Прошло две недели. Еноты больше не обменивались друг с другом ни единым словом, обходили друг друга на расстоянии десяти шагов, а если вдруг им приходилось быть рядом, то лишь смотрели друг на друга злобными взглядами. Лифти, однако, очень переживал эту ссору. Он и раньше ругался с братом, в основном из-за каких-нибудь блестящих побрякушек или дорогих вещей, но потом они довольно быстро мирились, примерно через два-три дня. Но еще никогда не было случая, когда Шифти так презирал Хитрюгу и так отдалялся от него. Младший брат хотел очень верить, что Ворюга когда-нибудь смягчится, и они помирятся, как старые друзья. А пока он лечил белку-летягу, стараясь вернуть того к жизни: давал ему таблетки, менял повязки на ранах, очищал тело от гноя, промывал от грязи, вкалывал ему питательные вещества через шприц в вену — в общем, делал все, что было в его силах. Однако исцелять супергероя было гораздо труднее, чем представлял себе енот. Ибо организм Великолепного имел одну очень неприятную деталь — реабилитация, затягивание ран и регенерация проходили очень медленно, гораздо медленнее, чем у обычных зверей. Порой Лифти буквально засыпал, дежуря у постели Сплендида, отчего ему пришлось перенести свою кровать поближе.
Шифти, наоборот, абсолютно не переживал. Он полагал, что он прав. Совесть, которая изначально его терзала, замолчала и больше не беспокоила его. Он продолжал воровать и грабить, но делал это уже в одиночку, вследствие чего терпел больше неудач, чем когда работал на пару с братом. Но это его не останавливало. За эти две недели он успел передумать всевозможные вещи про Лифти и Сплендида и еще больше возненавидеть их обоих. И теперь он только и ждал либо случая наконец-то выкинуть супергероя из дома и навсегда покончить с ним, либо того момента, когда младший брат сам придет к нему извиняться. «В конце концов, — думал Ворюга. — Хитрюга не может на меня так долго дуться и так долго нянчится с летягой. Перебесится и успокоится, знаем как облупленного». Но как бы енот в шляпе себя ни убеждал, Лифти так и не подошел к нему ни с извинениями, ни с какими-либо просьбами. Это раздражало Шифти, однако он решил в этот раз выиграть «битву» и просто игнорировать енота без шляпы.
Так продолжалось, как уже было сказано, две с лишним недели. Неизвестно, во что бы переросла эта ссора, если бы тут не случилось кое-что, что вновь соединило братьев вместе.
Как-то вечером в субботу Хитрюга вернулся домой из аптеки. В последнее время он часто туда захаживал и вполне честно приобретал необходимые медикаменты. При этом он врал удивленным продавцам, когда те спрашивали, зачем ему столько таблеток, что у него якобы тяжело заболел брат и уже одной ногой в гробу. Так вот, вернувшись домой, он распаковал тюбики с раствором для инъекции, баночки с успокоительным и взглянул на лежавшего Сплендида. У того тоже произошли изменения, и в основном в лучшую сторону: неглубокие царапины уже затянулись, из глубоких ран почти высосался весь гной, гниль вообще исчезла, вспоротый живот, правда, еще не успел обрасти полностью новой кожей, но во всяком случае внутренности больше не вываливались наружу. Ворюга еще не пришел, так что Лифти мог спокойно ходить по дому. Он сходил на кухню, развел там питательные вещества в маленькой склянке, ввел сам раствор в шприц и вернулся к больному. Смазал ему запястье правой руки, вколол иглу и уже собрался было влить в вену раствор, как вдруг тело летяги резко дернулось, и началась неприятность.
Пальцы руки, в которую уже вошел шприц, судорожно сжались и схватили запястье Хитрюги. Вторая рука стала производить непонятные амплитудные движения, пальцы также намеревались схватить что-нибудь. Глаза широко раскрылись, но, похоже, Сплендид не видел вокруг себя ровным счетом ничего, зрачки были сужены, взгляд расфокусирован и метался из стороны в сторону. Из приоткрытого рта начала капать слюна, челюсти стали смыкаться, как будто герою было холодно. Тело белки судорожно напряглось и стало подрагивать. Одним словом, у Великолепного начался приступ. Младший енот попытался освободить свою руку, однако силы летяги, похоже, вернулись к нему. Лифти оказался в западне. Помочь Сплендиду он просто не мог, притом он абсолютно не знал, что делать в таких ситуациях. И непонятно, чем бы это все закончилось, если бы в этот момент Шифти не вернулся. Завидев своего брата и больного в таком положении, а также заметив состояние самого героя, глаза его вдруг стали серьезными и решительными.
— Опускай его на пол, — произнес он.
— Чего? — удивился младший енот.
— На пол клади его, говорю!
И недолго думая Ворюга сам подошел к больному, ухватил его за подмышки и стал медленно спускать с дивана на пол, пачкаясь слюной, но не обращая на это внимания. Лифти, удивляясь поведению своего брата, машинально взял Сплендида за ноги, насколько это было возможно в его положении, и тоже опустил на пол. Шприц он уже давно вытащил при помощи свободной руки и положил на околодиванный столик, теперь оставалось только вытащить руку из цепких пальцев летяги, что было невозможно.
— Значит, так, — сказал тем временем енот в шляпе. — Я сейчас пойду, найду что-нибудь, что можно вставить ему в рот. А ты держи крепко его голову над полом, поверни ее чуть-чуть в сторону, чтобы слюна стекала. Я скоро приду.
— Подожди, что?
Но Шифти уже ушел в кладовую, где хранились украденные вещи. Хитрюге ничего не оставалось делать, как выполнять требования. Он поднял голову Сплендида и развернул к себе, отчего капли слюны вперемежку с кровью стали капать ему на руку. Это вызывало неприятные ощущения, но енот не двигался. Коготочки на пальцах героя больно царапали запястье Лифти, однако тот терпел изо всех сил. Наконец-то вернулся Ворюга. Он держал резиновую грушу с ремешком (проще говоря, стандартный кляп, который он с братом когда-то выкрал в каком-то магазине), которую он незамедлительно впихнул в рот летяге и пристегнул на затылке, после чего сам стал поддерживать его голову. Старший близнец был серьезен, он напряженно смотрел на Великолепного, словно его очень беспокоила эта судорога. Через минуту все закончилось, синее тело обмякло, а державшая Лифти рука разжала пальцы, обнажая приличные царапины и вспоротую вену у последнего. Енот в шляпе опустил голову Сплендида, но поднимать на диван не стал, а посмотрел пристально на область живота больного, словно что-то выжидая. И точно — буквально через несколько секунд на полу образовалась лужа кровавой мочи.
— Прекрасно, — ругнулся Хитрюга. — Он еще и обмочился, блин. Супер просто.
— Следовало ожидать, — спокойно возразил Шифти. — Судорожный приступ, признак эпилепсии, нередко у половины больных заканчивается мочеиспусканием.
— А ты откуда все это знаешь? — спросил енот без шляпы, подозрительно глядя на брата. — И почему ты мне помогаешь? Ты ж вроде ненавидишь его. И со мной разругался.
— Да, я его ненавидел, — мрачно ответил старший енот, вынимая кляп изо рта Сплендида. — Но когда я увидел его в приступе, то, честно признаюсь, мне его стало очень жалко. Я как-то вспомнил, что у нас в городе эпилепсией страдает Хэнди, а я того бобра грабил во время его приступа. До сих пор не могу забыть то самое ощущение, когда обворовываешь свою жертву, а та не в состоянии даже до телефона добраться, чтобы копам позвонить. Я тогда еще зарекся про себя, что больше никогда так делать не стану, буду грабить только здоровых зверей, способных защитить свое богатство.