Ди-Джей

— Ох, мсье Дамоклес, я ведь сказала уже все! — возразила Буржуа. — Она — лгунья! Специально втерлась в доверие класса, чтобы потом стать главной и унижать своих одноклассников!

— Это правда? — мужчина совиным взглядом посмотрел на меломанку.

— Нет! — воскликнула та. — Это все не правда! Я здесь по культурному обмену, мне не нужна никакая власть, и…

— Нужна! Вот и нужна! Мсье Дамоклес, я бы на Вашем месте уже давно отстранила бы эту наглую и хамоватую девушку от занятий на какой-то срок, — после этих слов блондинка посмотрела на свою жертву и усмехнулась.

— Еще раз ты мне скажешь что-нибудь гадкое, — зашипела Аврил. — Клянусь, я тебе наведу такой макияж, что мама родная тебя не узнает! Заткнулась и смолкла, дура накрашенная!!!

— Ай, мсье Дамоклес! Помогите! — закричала Хлоя, теперь уже по-настоящему опасаясь, как бы эта провинциалка не начистила ей в порыве гнева лицо.

И она стала отодвигаться от взбешенной девчонки подальше. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы мсье Дамоклес не посмотрел на новенькую своим совиным взглядом и не приструнил ее. Аврил, поняв, что снова ее эмоции играют сейчас против нее, опустила голову и села в позу послушной ученицы, ожидая окончательного приговора. На мгновение она бросила взгляд на дверь и заметила, что за ней наблюдали Маринетт и Натаниэль. «Боже мой, какой позор на мою голову… — подумала она. — А все из-за моей слишком бурной эмоциональности… А как только об этом мама узнает, такой скандал поднимется… Боже мой…».

— Итак, Аврил Мьюзи! — заговорил мсье Дамоклес. — За свое неподобающее поведение, а также за свои оскорбительные отзывы об одноклассниках, да еще и за корыстные планы, ты отстранена от занятий на неделю!

— На неделю? — возмутила Хлоя. — Всего-то на одну жалкую недельку? Да Вы что, мсье Дамоклес! Она должна быть отстранена как минимум на две недели. А лучше — на три!

— Неделя, Хлоя Буржуа — это нормальный срок.

— Вы что, не уважаете мое чувство собственного достоинства?! Что ж, мне тогда придется позвонить своему папе, чтобы объяснить, как халатно Вы относитесь к подобным вещам. У него уже давно имеется кандидатура Вам на замену! — и блондинка достала телефон, стала набирать номер своего отца.

— Э-эм, пожалуй, двух недель отстранения от занятий будет достаточно! — сразу же изменился в голосе Дамоклес. — Аврил, я отстраняю тебя на две недели от занятий в школе.

Видя, как Хлоя надавила на директора, Аврил просто не могла не обратить на это своего внимания. В ней вдруг что-то вскипело, и она почувствовала острую потребность возразить. Она резко встала, подошла очень близко к столу директора, который с опаской смотрел на телефон Хлои, уперлась руками о стол и сказала довольно резко:

— Мсье Дамоклес, позвольте мне возразить! Я против такой меры наказания! И неужели Вы не можете постоять за себя? Вы что, постоянно гнетесь под указкой этой избалованной девочки?

— Аврил Мьюзи, прошу не забывать, что Хлоя Буржуа — дочь мэра…

— Ну здорово, пусть она этим подавится. Я, может быть, дочь губернатора, но я же это не использую в своих целях! Делайте то, что считаете нужным, не позволяйте себе прогнуться окончательно под каблук Хлои! В конце концов, она не имеет на это никакого права!

— Кто-то что-то сказал? — а блондинка была тут как тут. — Аврил Мьюзи, если ты не забыла, тебя отстранили от занятий. Если ты не хочешь себе больше проблем — вон из школы, хм!

— Ну погоди у меня, накрашенная собачонка… — шикнула меломанка и, едва сдерживая слезы, выбежала вон из кабинета.

Большое окно открылось, словно затвор фотоаппарата. Бражник стоял на своем привычном месте — в центре круга света — и смотрел из окна на Париж. Он чувствовал прилив негативной энергии. Бабочки, до появления источника света мирно сидевшие на полу и, кажется, дремавшие, всколыхнулись и стали летать вокруг своего хозяина, сверкая своими белыми крылышками.

— О, да… Чувство повышенной справедливости… Желание доказать свою невиновность… Да к тому же еще и эта интрига с новенькой… О, да, новая суперзлодейка навсегда положит конец ЛедиБаг и Коту Нуару! В этот раз им не удастся так просто выиграть эту битву. Она войдет в историю…

На ладонь мужчины села бабочка. Эта была немного крупнее своих сородичей, так что Бражнику пришлось приложить чуть больше усилий, чтобы вложить в нее акуму — сгусток негативной энергии. Но злодею было все равно. Наоборот, на этот раз ему нужно было больше злобы, больше жажды мести… На этот раз он не собирался проигрывать этим двум подросткам-супергероям. Закончив вселять акуму в мотылька, он чуть взмахнул рукой и проговорил:

— Лети, мой акума… И вселись в эту девушку из Ниццы!

Бабочка пролетела через центральное отверстие окна, сделала круг над домом и полетела в колледж, выискивая химическим обонянием новенькую среди толпы учеников.

Аврил села на скамейку около лестницы, закрыла лицо руками и смолкла. Такого позора она в жизни никогда не испытывала. Да что там, да раньше ее позорные моменты теперь можно считать просто цветочками по сравнению с нынешним унижением. Так опозориться перед директором известного колледжа Парижа, да еще и быть отстраненной от занятий буквально ни за что ни про что! А главное все почему? А потому что Хлоя Буржуа, эта накрашенная… Не будем произносить слово вслух, вдруг решила, будто Аврил собиралась вытеснить ее с места главного актива класса. Да как это вообще ей в голову могло прийти? Но прошлого уже не попишешь. Теперь все смотрят на новенькую косо и недоверчиво. И ведь никто не пришел заступиться за нее… Никто…

— Эй, Аврил, — услышала она тут чей-то голос. — Можно я с тобой присяду?

Это оказался Натаниэль — парень, на которого Аврил не особо обращала внимания, несмотря на то, что сидела все это время с ним за одной партой и проживала с ним в одной квартире. Может, потому что он не особо с ней заговаривал? Или внешность неброская? В любом случае, только сейчас Мьюзи смогла рассмотреть художника получше — красноватые волосы, закрывающие один его глаз, сами глаза бирюзового цвета. Одет он был в оранжевую футболку с каким-то странноватым рисунком, поверх нее — серая жилетка. Снизу были фиолетовые джинсы и черно-белые кеды. В общем — типичный художник, который любил рисовать на уроках, вследствие этого отставал по химии и по другим предметам. Аврил иногда замечала, что этот парень рисовал комикс про ЛедиБаг, но особо не интересовалась этим. Да и в его квартире она не нарушала границ его личного пространства.

— Да… Садись, — тихо сказала она, двигаясь чуть в сторону. — Чего ты хочешь, Натаниэль?

— Я просто хотел тебя поддержать, — парень подсел к девушке. — Я ведь знаю, что ты не виновата. Я хоть и не общался с тобой, но я точно знаю, что ты никогда ни о ком плохое не скажешь.

— Угу… Скажи это другим своим одноклассникам, а не мне. Я ведь сама себя знаю. Прости, Натаниэль, но тут ты мне не помощник…

— Что ж… Может, хоть это тебе немного поднимет настроение, — с этими словами художник аккуратно вырвал страницу из своего блокнота и протянул Аврил.

— Что это? Рисунок? — рыжая окинула взглядом листок, после чего заговорила совсем шепотом. — Это… Это я? На рисунке?

— Да. Я немного наблюдал за тобой и в школе, и дома, и твой образ послужил мне источником вдохновения. А когда я увидел, как тебе стало плохо, я решил… Подарить его тебе. Сначала я хотел вручить это на празднике, но учитывая последние обстоятельства… Держи. Это теперь твое, — Натаниэль улыбнулся, глядя на лицо Аврил.

— Спасибо… Натаниэль… Мне ведь никто никогда… Не дарил ничего просто так… — Мьюзи, с трудом сдерживая слезы, улыбнулась в ответ. — Я буду хранить этот рисунок. Спасибо… Мне действительно стало немного легче. Вот, — она взяла маленькую бумажку и что-то нацарапала на нем. — Вот, это мой телефон. Созвонимся, ладно? — после чего она встала и ушла к себе домой.

Девушка шла по переулкам к скверу у дома Натаниэля — малопопулярному месту, куда обычно никто не ходил, — и думала о своем позоре. Как она расскажет это своей маме? Что она подумает о своей дочери? Ведь даже ей вряд ли получится доказать свою невиновность… Тем более мамы Аврил не было там, на месте «преступления». «Наверняка она будет меня ругать… — думала про себя Мьюзи. — Скажет, ну вот, опять ты, Аврил, дала волю своим эмоциям… А все из-за того, что ты постоянно слушаешь свою музыку, громкую и злобную… Да не злобная у меня музыка! Просто метал и рок-н-ролл, что тут может быть плохого?! Не понимаю… Но… Ай, ладно, проехали… Все равно теперь ничего не изменишь. В колледж мне нельзя, а делать мне больше нечего… Разве что только смотреть на все эти достопримечательности, тратить последние деньги на рестораны и умирать со скуки… А ведь как все хорошо складывалось!».