Ди-Джей

— Ты упустила ее! — недовольно проговорил Бражник. — Ты позволила ей уйти!

— Бражник, да кто ж знал, что она такая юркая и хитрая? — спокойно возразила рыжая, вертя кольцо в руке. — К тому же, нет худа без добра — у меня ведь есть кольцо Кота Нуара… Плюс ко всему у меня на телефоне Альи запечатлен момент разоблачения, осталось только выслать в сеть — и все, ЛедиБаг у меня на мушке!

— Уверена ли ты так в этом? ЛедиБаг не столь глупа, чтобы повестись на эту махинацию с Котом Нуаром, оказавшийся сыном этого Габриэля Агреста.

— Я абсолютно уверена в этом. Тем более видал ты, как она глупо лажанулась, думая, что акума у меня в наушниках? Разломала мои средства прослушивания и опаньки! А акумы-то нет! Хе-хе-хе, теперь, когда она в замешательстве, ей ни за что не догадаться, куда вы спрятали источник моей силы, — Ди-Джей при этих словах достала из рюкзака рисунок Натаниэля и снова, чуть томно вздохнув, коснулась пальцами следов грифеля.

— Да уж, в этом ты права. Но все равно как ты собираешься поймать ЛедиБаг?

— Есть у меня одна наводка… Она появилась во время битвы. Мне кое-кто нужен. Тот, кто любит запах кожи и пота! Тот, кто некогда был твоим подельником. А также тот, кто сможет реализовать мою музыку в реальность и превратить звук во что-то… Вещественное! Мне пора.

Ди-Джей сорвалась с флагштока и, раскрыв свои сабвуферные крылья, воспарила над городом. Немного соориентировавшись в полете, девушка осмотрелась и уверенно направилась в сторону самого престижного отеля Парижа. В ее руке появилась пластинка, отличавшаяся от других белым виниловым покрытием и радужным центром. Это была особая пластинка, которую злодейка называла «Музыка судного дня».

В это время Джаггед Стоун сидел в своем номере в отеле у мэрии, поигрывал пассажи на своей гитаре и изредка перекидывался словечком со своим ручным крокодилом Фэнгом. Делать ему было решительно нечего, концерт был назначен только на послезавтра, а значит, Джаггеду оставалось только сидеть в своем номере, иногда заниматься своим крокодилом и всячески отсерегаться папарацци и наплыва фанатов и фанаток. Поэтому сейчас король рок-н-ролла сидел, скучал и думал, чем бы заняться, кроме как почесыванием живота своего любимца и единственного друга всей его жизни. Но никаких идей ему в голову не приходило, хоть тресни.

— Ох, Фэнг… — тяжело вздохнул он, отложив гитару в сторону и задумавшись. — Что же мне делать, приятель?

Но крокодил только широко зевнул, демонстрируя свою пасть во всей красе. Видать, у него тоже не было никаких стоящих идей, кроме как много-много пожрать. Хотя с другой стороны, Фэнг только и мог думать что-либо о еде, либо о ласке со стороны своего хозяина, о том, как крокодилу приятно, когда ему чешут живот. Джаггед Стоун, снова вздохнув, вышел на балкон и посмотрел на город. Обычно ему редко удавалось вот так спокойно полюбоваться столицей Франции, его обязательно отвлекали его поклонники и журналисты. Так что этот случай можно было считать уникальным и фактически неповторимым.

Париж был удивителен в это время суток. Ночные огни, редкие гудки машин, нечастые прохожие, которым сейчас было по боку, что прямо над их головами на балконе стоял самый известный во всей Франции и во всем мире музыкант и певец. Они торопились домой, к своей семье или к питомцам, чтобы потом сесть перед телевизором, включить какую-нибудь случайную программу и предаться самому волшебному времени — вечеру со свободным временем. Иногда сам Джаггед Стоун мечтал о таком времяпрепровождении. Нет, конечно, у него было все для этого: питомец, телевизор новенький, плазменный, подходящее время, —, но все-таки музыканту больше хотелось именно… Простого вечера. В обычной квартирке, без осознания своей известности. Чтобы он стал хоть на какое-то время самым обыкновенным гражданином Парижа и Франции.

— Прекрасный отсюда вид, не так ли? — услышал он тут женский голос. — Особенно когда смотришь на все это с необычного ракурса… Например, с положения вниз головой, хе-хе.

Мужчина резко обернулся на голос. То, что он увидел, в высшей степени его удивило. Прямо на флагштоке, с которого обычно свисал французский флаг, вниз головой, заложив руки за затылок, висела девушка весьма странной внешности. Кожа ее было черная… Нет-нет, она не была негром, ее кожа была натурального черного цвета, впрочем, как и белковые оболочки глаз, а внешность — типичная европеоидная. Сами же глаза, особенно радужки, были радужной расцветки и иногда переливались семью цветами. На верхних веках можно было различить белые ресницы, а на щеках — такого же цвета веснушки. Волосы ее словно огонь — рыжие. Одета незнакомка была в белую футболку с надписью: «Я — девушка творческая! Хочу — творю, а хочу — вытворяю!», поверх которой была флисовая курточка кислотной расцветки. Джинсы ее были синими и изредка содержали такой же кислотности разноцветные полоски. На ногах красовались радужные кроссовки, а на руках — той же расцветки полуперчатки.

— Ты кто такая? — спросил музыкант, принимая возмущенное выражение лица. — И как ты попала сюда?

— А что, я не могу взобраться на крышу и повисеть на флагштоке? — с наигранным удивлением спросила девушка, спрыгивая на перила балкона. — Неужели в Конституции это прописано, мол, нельзя висеть на флагштоках, иначе за этим последует уголовное наказание? Ой, что же со мной будет?

— Я повторяю свой первый вопрос: ты кто такая? — Джаггед Стоун решил не показывать свое удивление.

— Ой, прости, я не представилась. Я — Ди-Джей, — и рыжая протянула руку королю рок-н-ролла. — Тебе представляться необязательно, тебя вся Франция знает. А меня пока что пара-тройка десятков кварталов Парижа… — девушка грустно вздохнула.

— Тебе что нужно? — Стоун не стал пожимать руку новой знакомой, по привычке презрительно фыркнув. — Я автографы не даю и не сотрудничаю с третьесортными музыкантами!

— Так я и не за автографом пришла, — загадочно улыбнулась Ди-Джей, спустившись на пол. — А вот насчет третьесортности… Тут ты меня обидел, Джаггед… Я думала с тобой по-хорошему договориться, но, видимо, придется все-таки прибегнуть к моему оружию.

Не успел король рок-н-ролла сообразить, что имела в виду гостья, как тут она ловким движением кисти взяла пластинку белого центра с радужным центром, чуть подбросила вверх, и кругляш точно попал в тонкое отверстие для пластинок на рюкзаке, вшитом в куртку. Тут же появились крылья, похожие на самолетные, из них показались мощные динамики и сабвуферы. Девушка ехидно улыбнулась и нажала на кнопку на плеере. Тут же зазвучала довольно странная мелодия, вроде бы и рок-н-ролл, но в то же время сквозь ноты что-то проскальзывало… Джаггед Стоун, сообразив, что его пытаются подчинить, тут же побежал к двери, но она оказалось запертой. Вдруг он почувствовал на ушах наушники, и мелодия, проигрывавшаяся с той белой пластинки, въелась музыканту в мозг. Буквально через минуту он стал безвольным и послушным, словно марионетка.

А Ди-Джей только этого и ждала. Немного покружив вокруг музыканта, она подумала и, щелкнув пальцами, приодела его так, как тогда, когда сам мужчина был Злым Гитаристом. «Милашка, — подумала она, разглядывая своего нового послушника. — Теперь, помимо пчелок и антибажек, у меня будут еще и злые музыканты и певцы. Что ж… Что бы мне сделать? Ну, для начала, надо бы его протестировать. Так сказать, оценить его возможности. Потом послать собирать армию таких недотеп и остолопов, которые пойдут за ним. Этими олухами можно считать пол-Парижа. И вот затем… Хотя не… Мне будет нужен еще один командир… Ладно, не будем отвлекаться. Приступим!». Немного убавив звук, рыжая подошла к Джаггед Стоуну вплотную со спины и прошептала ему в ухо сладким голосом:

— Теперь ты — командир всех Музыкантов. И ты мне будешь помогать, исполнять все мои приказы.

— Да… — однотонно проговорил гитарист, кивая головой. — Я буду тебе помогать… Ди-Джей. Жду твоих приказаний…

— Значит так, — строго заговорила чернокожая. — Для начала ты соберешь приличный отряд Музыкантов, которые будут следовать за тобой и за твоей зловещей музыкой! Вспомни свои былые моменты, когда ты был Злым Гитаристом! Посей панику в Париже, чтобы все знали, с кем имеют дело. А дальше… Утром найдешь мне этого парня!